Григорий Неделько - Неомифы (сборник)
До слуха оторопевшего капитана донёсся писк. Это были не диковинные звери или растения: кто-то активировал медбота.
Выхин опрометью кинулся к панели управления, включил изображение медицинского сектора. Жюли спала, негромко похрапывая. Девушка лежала прямо на пульте. Видимо, экспедитор случайно активировала сканер. Бот завершил обследование, передал на главный монитор снимок. Взглянув на него, Юрий тотчас позабыл о лесе внутри корабля. В мозге Жюли находилось жёлтое облако. Когда командир увеличил картинку, облако превратилось в густую массу, после чего во множество жёлтых, подбитых белизной точек, а следом экран заполнили фигурки микроскопических существ. Создания очень походили на непереведённый символ из надписи. И ещё – на рыжих тараканов с Земли-1, только цвет другой…
– Ё-моё! – ошарашенно произнёс Выхин.
Смачно, со знанием дела выругавшись, он завёл корабельные двигатели. Плевать, что дальше: гибель в космосе, по-геройски, куда лучше, чем здесь и так! Если, конечно, топлива хватит, чтобы корабль вылетел за орбиту…
«Грузолёт-31» оторвался от земли.
Юрий мельком глянул на индикатор: вот чёрт, горючка почти на нуле!
– Но ведь почти! – перекрывая лесной гомон, что врывался в уши, заорал дальнобойщик.
Гуттаперчевые лианы ползли к панели управления. Кто-то серый и ушастый юркнул под капитанское кресло, когда Выхин направил судно перпендикулярно вверх. На чистом ночном небе Клетки были еле различимы две луны в окружении мириада звёзд. Большую часть небосклона, скрытую раньше за облаками, занимало неестественное свечение. Перекрещенные под прямым углом желтоватые «палки» придавали излучению форму решётки…
…Земля-7 выглядела до ужаса знакомо и до дрожи приятно.
– А представляете, если бы не вырвались… – Арнольдыч недоговорил.
– Угу, – проворчал Кошта и носком ботинка сбросил с моста камешек – прямиком в реку.
– О тараканах в голове миллион раз слышал, – задумчиво вымолвил Райбман. – Но чтобы лично встретиться да ещё с целой планетой этих тварей…
– Рассадник заразы, – всё так же недовольно изрёк пилот-португалец.
– Икс-1, – поправил Смитсон. – Кстати, её нашли?
Капитан не сразу услышал вопрос, и Юджин вынужден был повторить.
– Нет, пока ищут, – наконец ответил Выхин.
– А что, если мозговые тараканы до сих пор в нас? – спросил Алексеев.
– Обследование показало, что с нами всё в норме, – отверг врач гипотезу.
Старпом счёл нужным уточнить:
– Но ведь ни один медбот пока не обнаружил у пациента психического отклонения. Во всяком случае, не в материальном виде.
– В нас тогда поселилось столько отклонений, – указал Арнольдыч, – что робот-медик уж наверняка бы засёк «таракашек».
– Значит, они умерли или остались на планете? – сделал вывод Алексеев.
Семён высказал альтернативную версию:
– Или выскочили из головы здесь, но до того, как нас просканировал космопортовый медбот.
Кошта спихнул в реку ещё один камешек.
– Нормальных людей вообще нет, – более сдержанно, чем раньше, заметил он. – Правда, такое количество «тараканов» в чьём-то мозгу вряд ли обитает.
– Интересно, у них есть владелец? – ни к кому конкретно не обращаясь, принялся рассуждать Арнольдыч. – И для чего они нужны? Не потому ли «зверьков» заперли на Клетке… то есть, на Иксе-1, чтобы…
Механика прервал возглас молчавшей до того Жюли:
– Ой, смотрите! Зайчик! – Экспедитор присела, протянула руку к пышному кусту округлой формы, защебетала: – Ну, иди сюда, мой маленький, мой серенький…
Экипаж как-то странно посмотрел на девушку.
– Жюли, на этой планете не водятся зайцы, – чётко проговорил Выхин.
Котияр выпрямилась, отряхнула одежду. Несколько секунд она разглядывала напряжённые лица мужчин-дальнобойщиков. А потом, улыбнувшись, беззаботно проронила:
– Поверили, да? – Жюли слегка рассмеялась. – Не волнуйтесь, ребята, это шутка. Просто шутка.
(Август 2013 года)Вспышки на Солнце
Роберту Шекли
– Твоё время ещё не настало! —
вынес приговор Тиктак.
– Это что, – весело отозвался Паяц, —
твоё так вообще закончилось…
(Из ненаписанного)
Через полтора часа
– Ну давай, хватит медлить! – холодящее спокойствие пропало – зазвучала ярость. Глаза Джи загорелись. – Знал бы ты, как мне всё осточертело! Прострели мою башку, и покончим с этим!
Сун вновь подумал о Земле – о космическом шаре, доме и родине, погубленных людьми вроде Джи. Ум давал чёткий ответ на вопрос «Кто виноват?», гоня прочь нерешительность и подталкивая совершить то, что назрело давным-давно. Но вот удивительно, Сун не мог коснуться сенсора и наконец решить ситуацию посредством лазерного луча, от обжигающей остроты которого не защищена голова человека, стоящего напротив, на расстоянии считанных метров.
Пальцы до боли сдавили рукоятку; держащая бластер рука задрожала.
В настоящем времени
1 час 30 минут назад молодой андер по имени Сун, генеалогическое древо которого произрастало на корейской территории, как всегда принял душ, умылся, погасил свет в стандартной тесной однокомнатной квартирке без окон и забрался на постель.
В бункере не засыпали только охранники, вот и Сун просто лежал с открытыми глазами поверх тонкого синтетического одеяла, на узкой металлической кровати, прокручивая в голове свою жизнь. В отличие от сограждан, он не причислял себя не то что к конкретной национальности, но даже к людям определённого времени. Он представлял мир единым для каждого – в той же степени, в которой едины истина и справедливость. Сун верил в эфемерные понятия, за что его никто не осуждал, потому что эту «слабость» кореец научился скрывать, хоть андеры и редко принимали в расчёт чужие неприятности – их занимали исключительно собственные проблемы.
После Разделения не уцелели привычные традиции, моральные принципы сгинули в пучине времён, бомбы вместе с природой уничтожили душу человека. Счастливчиком считался тот, кому удавалось чего-либо достичь в Андеграунде; обычно же бой между соседями, друзьями, родственниками вёлся за сомнительное удовольствие вести тоскливое, однако свободное существование… Если можно говорить о свободе, когда ты с рождения обитаешь под землёй, когда твои кости – отчасти из-за воздействия радиации и в какой-то степени «благодаря» наследственности – стали ломкими, как стекло. Когда за порцию обеда приходится драться с тем, в ком раньше видел соратника. Биться насмерть, словно зверь…
Болезненно сжалось внутри при воспоминании о Лёньке, пареньке с израильскими пращурами, погибшем не от мощных рук отморозков-антисемитов, а от хрупкой ладошки бывшего приятеля-англичанина Мика, не евшего больше недели и двинувшегося на почве этого умом. Мику не хватало вещей для обмена на наиболее ценное – еду, и ни один из андеров, естественно, не собирался с ним делиться. Лёнька, о котором говорили «Последний хрен без соли доедает», – тоже. Хотя в отношении двадцатитрёхлетнего парня фраза про хрен звучала слишком оптимистично.
Однажды молодому еврею улыбнулась удача: он случайно заметил агента Овеграунда – одинокого стрелка, а может, исследователя из штрафного батальона – и поспешил предупредить смотрителей. Агента убрали; Лёньку премировали – пятью бесплатными обедами.
Мик набросился с вилкой, едва Лёнька отошёл от кассы. Двенадцать ударов в шею, по одному в левый глаз и правый. Раненого не спасли: две минуты адовых мук, залитый кровью грязный пол, и Лёнька скончался на месте. Его «приятель» успел запихать в рот жареную картошку и полкотлеты, подавиться и схватить вторую половину, прежде чем отошедшие от шока бункеровцы заломили ему руки. Они не защищали справедливость или истину, не оберегали других людей – они просто боялись: за себя, что безумец отнимет у них долгую бесцельную жизнь. Страх – лучший двигатель любого общества; та же сплочённость – лишь следствие панического ужаса перед одиночеством.
Мика спеленали и поместили в специальную клинику, откуда ему не суждено выйти. Условия там мало чем отличаются от городских, разве что в новых апартаментах стены обиты мягким, безопасным материалом.
Сун не мог принять исковерканное настоящее как данность. Он планировал приложить все силы для того, чтобы чудовищные правила исчезли в небытии и никогда не возродились. Ради этого он отдал суточный паёк индийцу Дилипу, с которым тайно договорился поменяться дежурствами. Сун патрулировал сектор IX-B с 12 дня до 12 ночи, а Дилип его же, но с 24 до 12.
Оружие охранникам разрешалось носить с собой. Вытащив бластер из оснащённой автоматическим защёлкивателем кобуры, что крепилась к псевдокожаному ремешку, Сун нажал боковую кнопку, проверяя боезаряд. Загорелась синяя полоса – заряжен на 100 %. Бластер отправился обратно. Сун заложил руки за голову и уставился в малоразличимый среди темноты потолок. Ждать осталось недолго: до нуля часов меньше тридцати минут. Простые обитатели бункера уж точно улягутся спать, тогда никто не помешает.
