Валерий Гвоздей - Корабль умников
Чолич стоял теперь на ступеньку ниже. Это ограничивало его лишь в одном. Кроме Леонарда Минкуса никто не имел доступа к базе данных десятого, последнего уровня секретности.
Ключом был шрам на большом пальце его левой руки, о чем знали двое: сам Минкус и – ассистент. Приложив свой палец к сенсору, Лео получал эксклюзивное право на вход. Один. В остальном полномочия Зорана Чолича не уступали высшим. Он не чувствовал себя ущемленным. Богу – богово.
Сейчас Зоран Чолич готовился к новой экспедиции. Задания такой сложности он еще не получал. Однако пятнадцать лет в Системе, где работа всегда сопряжена с риском для жизни, многому научили его. Очередная операция, вот и все. Чолич изучал информацию. А в минуты отдыха вводил в курс временного заместителя. Чолич сам выбрал его, из числа тех немногих, с кем начинал службу в Системе. К назначенному сроку все было готово. Главный координатор утвердил разработанную Чоличем программу действий. И захотел лично проводить ассистента к эскалатору, ведущему на служебный космодром.
Это был знак уважения.
Чолич думал, что услышит дополнительные инструкции. Напутствия. Но старик молчал, идя рядом с ним по гулкому коридору.
Они остановились перед кабинкой эскалатора.
Дверцы капсулы открылись. Чолич терпеливо ждал.
– Зоран, ты прошел Систему, всю, снизу доверху, – произнес Минкус.
– Кроме десятого уровня.
– Настал его черед.
Чолич прищурился.
– Удивлен? – Лео отвернулся. – Три года назад, на этом же месте, и я был озадачен, когда услышал такие слова.
– Три года?.. Но вы руководите Системой – уже сто лет!
Главный координатор смотрел в глаза Чоличу. И его взгляд был исполнен горькой печали.
– Три года назад я ассистировал Главному координатору, как ты, – тихо сказал Минкус. – Меня звали Зак Эридиа.
Чолич опустил взгляд.
– Насколько я знаю, ассистент Эридиа был отправлен с заданием на Артаксеркс и вскоре погиб в одной из схваток, – произнес он как можно мягче, не желая оскорбить недоверием.
– Славная гибель, не так ли? С этими ассистентами вечно что–нибудь случается. То они гибнут, как герои, то их переводят на дальние станции – до конца дней…
– Я работал с Заком, – сказал Чолич. – И помню все, что мы вместе пережили.
– Я тоже. Например – как мы чуть не сдохли вдвоем в горящей атмосфере Сарниса. Об этом нет ни слова, ни в твоем отчете, ни в моем. Тогда мы решили – так будет лучше. Никто не знает, кроме нас двоих.
Чолич молчал.
Минкус улыбнулся:
– Ты, наверное, думаешь: «Старик начал сдавать». Да? Но все было именно так. Сейчас ты сам поймешь это.
Лео Минкус хлопнул его по плечу.
Затем повернулся и шагнул к кабинке эскалатора.
– Но как же мое задание? – пробормотал Чолич, против воли оттягивая миг осознания.
– Ты еще не понял? Твое новое задание – три года руководить Системой. Подготовить смену. Отдать все силы… И – уйти. С этой минуты Чолича нет. Через месяц поступит сообщение о его гибели. Ну а Главный координатор унаследует опыт Чолича, как и опыт всех своих предшественников. Опыт лучших… – Минкус помедлил, глядя в лицо преемника. – Мой тебе совет. Первое время избегай смотреть в зеркало.
Чоличу показалось, что на три секунды погас свет. Или же он сам прикрыл веки. Показалось, что стены вокруг покачнулись и сместились в сторону. Или же он сам непроизвольно сделал несколько шагов и теперь стоит правее, там, где только что находился Минкус, вошедший в кабинку.
Происходящее было слишком неожиданным. Слишком невероятным. Кружилась голова… Ныло сердце, прежде работавшее как часы.
Дверцы кабинки сомкнулись.
Зоран Чолич не двигался.
Лица старика он уже не видел, но услышал его приглушенный голос:
– Все еще не веришь? Посмотри на свой палец!
– Что?.. – не понял Чолич.
– Большой палец левой руки! Видишь?
Несколько секунд Чолич рассматривал шрам.
Такой же – у Главного координатора.
Как же это?
А Лео продолжал говорить:
– Да, теперь у тебя есть право доступа к десятому уровню. Я ухожу. Следующие три года – уже твои. И я спокоен. Система в надежных руках. Прощай, Зоран Чолич, и здравствуй – Леонард Минкус, Главный координатор!
Капсула тронулась с места, бесшумно разгоняясь.
Несколько секунд – и она исчезла в тоннеле.
Чолич взглянул на шрам.
Затем стал рассматривать свои руки, не узнавая.
Обтягивающая их морщинистая кожа, в коричневых пятнышках, была ему непривычна. Пока, наверное.
Чолич пошел назад, постепенно свыкаясь с тем, что произошло. И походка тоже изменилась. Его суставы, его тело – все стало другим.
Охранники салютовали Главному координатору.
Не замечая их, Чолич прошел в кабинет.
На стене у входной двери висело большое зеркало.
Чолич стоял к нему спиной. Он знал, что увидит там. Седой ежик волос, морщины, выцветшие глаза. Лицо старика.
Стиснув зубы, Чолич повернулся».
Глава одиннадцатая. СВОЯ ЖИЗНЬ
– Чолич – Главный координатор?..
Мэй видела, что Ники ошарашен.
Система, или – подразделение «Солнце», элита космических войск, стоящая над разведкой и выполняющая сверхсекретные задания в дальнем космосе – это более чем серьезно. Это вам не сбежавший боевой андроид.
Тин знал, что иногда Бюро и Система – кооперируются, объединяют усилия. В принципе работник Системы вполне мог попасть на борт «Подковы», в составе альтернативного экипажа. Системщики любили многоходовые комбинации, ставили в тупик своих противников, теряющихся в догадках по поводу конкретных целей той или иной операции. А их общая цель была одна: подчинение Солнечной системе все большего числа звезд и планет.
Система была сильна. Лишь несколько противников в тех регионах дальнего космоса, куда она добралась, ей не по зубам: Энтойя и Мекбан.
Энтойцы – давно отделившаяся людская ветвь. В чем–то похожи, в чем–то – нет. Мекбан – гуманоиды, скорее всего, развивавшиеся обособленно, вероятно, в другом рукаве Галактики. С иной системой ценностей, с иными представлениями о смысле бытия. Но они – сильны. Другие расы вынуждены искать пути сосуществования с ними.
Мир не так уж богат разумными формами жизни. Фантасты, желая предвидеть коллизии будущего, населяли далекие планеты разумными птицами, насекомыми, рептилиями или млекопитающими, от мышей до медведей. Им всем хотелось оживить сюжет, до предела обострить психологические, нравственные противоречия, хотелось заинтересовать, развлечь, а иногда и – посмешить читателя.
Реальность всегда прозаичнее. И целесообразнее.
Быть может, верна теория панспермии, согласно которой кометы и метеориты разносят в принципе один и тот же генетический материал. И в рамках одной галактики все более или менее едино. Скорее всего, так дела обстоят и в иных галактиках. Варианты, разумеется, возможны, в зависимости от конкретных условий планеты, континента, но лишь – в определенных рамках. В Австралии разумными оказались все же люди, а не кенгуру или утконосы.
Во вселенной в целом, видимо, наблюдаются те же процессы. Развитым интеллектом обладают только представители гуманоидных рас. Их внешние различия касаются роста, пропорций тела, разреза глаз, формы носа, черепа, структуры волосяного покрова и цвета кожи. Как, собственно, и среди землян.
Природа мудра. И не терпит лишнего. У каждого биологического класса, вида, разряда своя ниша, свое предназначение.
Человек, с рождения попавший в стаю, может стать зверем, но зверь не может стать человеком. Поднявшись, долгим путем эволюции, выше прежних рамок, живое существо обретает новое качество. И тогда возникает новый страт, с другими рамками. На Земле тараканы миллионы лет остаются тараканами. Потому что они именно в таком качестве нужны природе. Мыши остаются мышами. А медведи – медведями. Потому что медведи нужны природе – как медведи, как животные. Люди – как люди. Жизнь вообще большая редкость. Ведь столько факторов должно совпасть… А уж разумная жизнь…
Глава Системы на корабле, идущем к Энтойе, инкогнито. Значит, и его задача так или иначе связана с Энтойей.
Что же на этот раз? Что стоит за внезапно раскрывшимся присутствием на борту Главного координатора Системы?
Тин долго не мог решить, как построить разговор с Чоличем. История которого, к слову сказать, его потрясла. Даже – помимо очевидных связей с могущественным ведомством. Даже – несмотря на легкий налет мистики.
Дверь каюты Зорана Чолича была заперта.
Ники позвонил.
Открыв дверь, старик вонзил свой взгляд в зрачки Тина.
И этот взгляд, из–под нависших век, испещренных красными прожилками, удивлял силой и твердостью.
