Георгий Бекесов - Антитерра (СИ)
Девушка пристально посмотрела на Адриана, словно пыталась удостовериться, что он не сумасшедший, потом вдруг отвела взгляд и спросила осторожным голосом:
— Когда появился патруль, вы спросили мою национальность, почему?
— Что здесь неясного? Одно дело, если вы мереянка или сенерийка, эти нации я, как аквилонец, хотя бы не презираю. А вот вересийцы или хряки паршивые народы, варвары и сволочи.
— Кто?
— Хряки? Так мы называем харанкийцев, оттого, что жрут много. Сейчас, небось, из них половина сдохла от голода.
— Разве это имеет сейчас значение, какой человек нации, сейчас ведь все…
— А сейчас ничего не имеет значения! — Валенрод вскочил с места и сделал несколько шагов по комнате. — Ничего. Благородство, честь, верность, какое сейчас всё это, чёрт возьми, может иметь значение. Только одно важно, чем бы брюхо набить, и всё. Для этого все средства хороши, я прав?
Он подлетел к столу, опершись руками, подался вперёд так, что его лицо оказалось прямо перед лицом девушки, и посмотрел ей прямо в глаза. Она испуганно глянула на Валенрода и тут же, не выдержав его взгляда, отвернулась в сторону.
— Я никогда раньше не воровала, — произнесла девушка дрожащим голосом, — поймите, у меня выбора не было…
— Я понимаю, — тихо спокойно произнёс Адриан. — И чем раньше вы занимались, я тоже прекрасно понимаю. И то, как жить на иждивенческую норму, я тоже прекрасно понимаю, я ведь не сразу лейтенантом родился. Возможно, встреться мы при иных обстоятельствах, я бы принял вас за вполне приличную девушку, но сейчас, — он сочувственно покачал головой. — Сейчас вся ваша жизнь у меня как на ладони.
Она ничего не ответила, только наклонила голову, не смотря на Адриана.
— Бросьте, — Валенрод сел рядом с ней и, аккуратно кончиками пальцем прикоснувшись к её подбородку, поднял лицо, чтобы она смотрела на него. — Я же вас не виню. Лучше скажите, как вас зовут? Вы до сих пор не представились. Я Адриан, Адриан Валенрод.
— Генриетта, Генриетта Веттершаль.
Валенрод осторожно взял и поцеловал её руку.
На следующее утро девушку разбудил мягкий, но, в то же время, строгий мужской голос:
— День добрый, сударыня, — рядом с кроватью, на стуле, боком к спинке, облокотившись на неё, сидел Валенрод, как всегда в военной форме и как всегда с расстёгнутым кителем.
Она приподнялась и заспанными глазёнками посмотрела на лейтенанта.
— День?
— Без четверти двенадцать, — Адриан достал из внутреннего кармана часы и повернул их циферблатом к девушке, чтобы та могла видеть время.
Генриетта, воскликнув, хотела вскочить с кровати, но, постеснявшись Адриана, тут же прилегла, прикрывшись одеялом. Валенрод встал и, подойдя к окну, посмотрел на улицу. Руки он по своему обыкновению сложил за спиной. Он услышал, как сзади скрипнула кровать, потом послышался звук шагов. Тем временем девушка заметила, висевшее на вешалке, зацепленной за ручку антресоли, платье.
— А чьё это…
— Моё! — Ответил Адриан, повернув на мгновение голову и бросив взгляд на девушку. — Знаете ли, управлять самолётом в брюках и военном мундире чертовски неудобно, поэтому перед тем как сесть за штурвал я всегда надеваю платье или что‑нибудь подобное.
— Правда?
— Разумеется, — Валенрод рассмеялся и ещё раз с улыбкой посмотрел на неё, тут же отвернувшись. — Если серьёзно, то я подумал, что вам нужно носить что‑нибудь поприличней того, в чём вы были вчера. Так что, сегодня утром немного прогулялся по городу и заодно подобрал вам наряд. Насчёт размера, я смотрел на глаз, так что может не подойти, хотя должно.
— Но где вы это достали, сейчас же почти нигде этого уже не найти, как вы…
— Ах, сударыня, — Валенрод усмехнулся, не смотря на девушку. — Знай вы моих друзей детства, точнее одного из них, вы бы не задавали таких глупых вопросов. Одевайтесь быстрее, я уже устал здесь стоять.
Он услышал шорох за спиной, потом весёлый голос девушки: 'Можете поворачиваться, я оделась'. Адриан повернулся, она стояла, руками расправляя подол, будто красовалась перед кем‑то.
— Уже лучше, — констатирующим голосом произнёс Валенрод. — А то страшно представить, что обо мне подумали те солдаты вчера. Вдруг они действительно поверили, что вы моя жена. А сейчас я бы посоветовал вам поторопиться, у меня обыкновение завтракать ровно в полдень. Сейчас без трёх минут.
Девушка театрально сделала реверанс и быстро вышла из комнаты. Адриан припал плечом к стене, закрыл лицо рукой, затем провёл рукой по волосам, тяжело вздохнул. На душе было ещё тяжелее, чем обычно и он даже не знал почему. Лейтенант снова подошёл к окну и посмотрел на заполненную народом улицу. В голове вертелось только: Антитерра, Антитерра. Он слышал, что у некоторых древних народов ходили о ней легенды, о некотором противоположном мире по ту сторону солнца. Но откуда о ней могли узнать за тысячи лет до создания телескопов. Да ещё эта девушка, угораздило ж его наткнуться на неё как раз в тот день, когда он встречался с Ланарисом. При иных обстоятельствах он мог бы предположить, что здесь есть какая‑то связь, если бы не полная бессмысленность слежки за человеком, который сваливает из этого мира через несколько дней и следующие полгода, минимум, будет болтаться в космосе. Валенрод чувствовал, что у него начинается паранойя, но доверять его превосходительству он категорически не желал. Чтобы человечеству просто так подвернулась пригодная для колонизации планета, в тот самый момент, когда она так нужна, прилетай и бери, нет, так не бывает. Да и на чём прилетай? Не собирается же этот кретин переселять миллиарды людей туда, куда с трудом доберётся одиночная экспедиция, на это никаких ракет не напасёшься.
— Ваше благородие, — позвал его нежный, ласковый голосок.
Он тут же улыбнулся и, как ни в чём ни бывало, придал своему лицу добродушное выражение. На кухне Генриетта уже поставила на стол две тарелки с похлёбкой, от которой поднимался едва заметный пар.
— Уже, — спросил Валенрод. — Что‑то вы быстро.
— В смысле, — девушка прекратила вытирать руки полотенцем и настороженно посмотрела на Адриана.
Тот быстро достал часы: двадцать минут первого. Он убрал часы обратно, тяжело вздохнул и сел за стол, девушка села рядом с ним.
— Мне прочесть молитву или вы сами? — спросила она.
— С чего вы взяли, что я верующий? — ответил Валенрод, откусив от ломтя хлеба и хлебнув супа.
Генриетта удивлённо посмотрела на лейтенанта.
— Вы же аквилонец, аквилонцы всегда отличались набожностью, говорят, диктатор Ланарис до сих пор каждое воскресенье бывает в церкви.
— Так я ж не Ланарис, и не диктатор, а насчёт аквилонцев, так я раньше тоже не был исключением, но потом…
Девушка ничего не сказала, только внимательно смотрела на Валенрода.
— Потом всё полетело к чёрту. Разом, словно целый народ прокляли, словно нам вынесли приговор, — Адриан с силой врезал по столу так, что ложка вылетела из тарелки и со звоном упала рядом на стол. — Одну за другой мы теряли наши колонии. Просто сдавали. Спокойно смотрели не в силах что‑нибудь изменить. Это было бегство, бегство армии поставившей на колени половину континента, а вторую половину заставившей дрожать от страха. А теперь: 'Почему стрелка компаса показывает на север?' 'Чтоб аквилонец знал куда бежать'. На кончике пера у нас отобрали то, ради чего было пролито столько крови. Нынче весь мир задыхается в кровавом угаре, и миллионные армии режут друг другу глотки за краюху хлеба, — на минуту он остановился, тяжело вздохнул. — Знаете, временами мне кажется, что это и есть ад, что я уже умер, только сам этого не заметил.
— Это не ад, Адриан, что угодно, но только не ад, — произнесла девушка, потерянно глядя куда‑то в пустоту. — Слишком у многих здесь надежда, в преисподней её забрали бы в первую очередь.
— Почему‑то я таких не встречал, надеющихся.
— А как же я?
Валенрод улыбнулся, ласково посмотрел на неё и легонько погладил по плечу, после чего принялся есть. Рядом шепчущий женский голос медленно стал читать 'Отче наш'. Примерно с минуту они молчали, пока Генриетта, словно между делом, не спросила:
— А кто тот человек на фотографии, что висит на стене?
Адриан обернулся и посмотрел на висевшую в рамке на стене фотографию, на которой был запечатлён мужчина в форме королевского воздушного флота Аквилона. Он держал перед собой фуражку, прижав её к кителю. В нижнем правом углу наискось шла какая‑то надпись, сделанная от руки, по большей части закрытая рамкой.
— Это? — переспросил Адриан. — Это легендарная личность, один из лучших пилотов королевства, Виктор Валенрод.
— Он ваш родственник?
— Он мой отец. Настоящий аквилонец, верный слуга короля, отец солдатам, прирождённый командир. Капитан в двадцать девять, майор в тридцать два. Когда пало королевство, он застрелился из именного пистолета. И как показали дальнейшие события, правильно сделал.
