Андрей Лазарчук - За право летать
Санька дал Анжеле сигнал: вверх! Идея была проста: прикрыть девочку и дать ей уйти. Он был уверен, что продержится с минуту реального времени – то есть почти сутки субъективного, того, которое воспринимается мозгом при работе визибла в боевом режиме. Уже сейчас был боевой режим. Исчезли цвета, предметы обрели контурную резкость и какую-то запредельную контрастность. Мыслей – тех, что могут быть облечены в медленные неповоротливые слова, – не стало. На все происходящее можно и нужно было реагировать тем или иным движением, не более.
Анжела не исполнила приказ! Не увидела, не восприняла, а скорее – не смогла. Уж слишком тесным был контакт с противником, из такого захвата вырваться не так просто.
Что славно – в боевом режиме всегда возникала какая-то иная – не словесная, не в картинках – связь с товарищами: инсайт. Просто ты знал, что сейчас собираются сделать они, а они знали, что делаешь и намерен делать ты. При некоторой слетанности группа начинала действовать слаженно, как единый организм.
Но если товарищ погибал, тебе доставалась вся его боль.
Санька видел – знал – одновременно, что «Волки» выпустили очередную порцию торпед ближнего боя, и теперь в сторону каждого «Арамиса» их шло по пять штук, визибл рисовал траектории, уже пройденные и предполагаемые, и в пространстве образовывалось что-то вроде двух рук с необыкновенно длинными и гибкими когтистыми пальцами, и руки эти намеревались ухватить маленьких вертких мошек… они шли, как акулы на кровь, на кольцевые гравитационные поля маршевых двигателей, – и в нужный момент Санька с Анжелой одновременно выключили двигатели, отстрелив по «зубилу» – маленькой торпеде-гремучке с переоборудованной головной частью: обычным гравигеном, окруженным довольно сильным зарядом взрывчатки. При подрыве этого заряда возникало гравитационное кольцо, значительно более интенсивное, чем в двигателе «Арамиса». Эта штука имела двойное назначение: отвлекать и уничтожать вражеские самонаводящиеся торпеды – а также поражать тяжелобронированные цели. Скажем, крейсера… Правда, для этого «зубило» должно сдётонировать прямо на броне. Что проблематично, учитывая реальные скорости.
Сейчас оба «зубила» прекрасно справились с ролью приманок: все торпеды вышли на них и взорвались на безопасном для «Арамисов» расстоянии. Снова заработали двигатели, подхватывая и разворачивая легкие суденышки навстречу противнику. Анжела, вверх! – раз и ещё раз пытался сказать Санька, но то ли не умел, то ли она его опять не слышала.
Она не уйдет, наконец понял он. Значит, нужно биться вдвоем. И понимать за двоих.
«Волки» чуть перестроились, сомкнулись попарно, и одна из пар стала набирать высоту, как бы подставляясь под удар. Они хотят нас растянуть, подумал Санька, ну уж нет. Анжела прижалась почти вплотную. Вторая пара «Волков», та, что оставалась внизу, приближалась стремительно. Санька выпустил две «гремучки» с обычными боеголовками, но их почти, сразу же сбили. Триполяр корпуса то и дело полностью терял прозрачность, отражая лазерное облучение. Если бы не бешеное маневрирование по курсу, «Арамисов» уже давно сожгли бы лучами.
И все же только в ближнем бою был шанс уцелеть. Слишком большие угловые скорости, слишком плотное маневрирование – превращение методичного боя в хаос, замена расчетов интуицией и случайностью. А кроме того, ближний бой – это бой на быстрое истощение, тут-то мы и поглядим, кто чего стоит.
Сзади!
Вторая пара «Волков» выпустила вдогон «Арамисам» ещё несколько торпед. Надо было немедленно выбирать, выполнять противоторпедный маневр или продолжать атаку, которая в этом случае становилась самоубийственной. Или почти самоубийственной.
Оба «Арамиса» выпустили весь запас «гремучек», в том числе и два «зубила». Для защитных систем атакуемых «Волков» теперь появилось чересчур много работы, чтобы отвлекаться ещё и на почти обезоруженные земные корабли. Впрочем, затею с ближним боем придется забыть – биться почти нечем. Санька намерен был, остановив двигатель и работая лишь маленькими гравигенами, нырнуть под «Волков» и потом уйти вертикально вниз…
Он остановил двигатель, а Анжела – нет.
И все. Уже было понятно, что сейчас произойдет. Ничего нельзя было изменить, хотя намеченный ею «Волк» и попытался уйти от удара…
Сначала где-то рядом с «Волком» взорвалась уцелевшая «гремучка». Потом тельце «малого охотника» соприкоснулось с серым щитом его купола. Работающий на полную мощность двигатель в момент взрыва своим гравитационным кольцом вскрыл броню фрегата, как дисковая пила – черепаховый панцирь.
На какой-то миг Санька раздвоился. Он был здесь – и он был там, в месиве керамики, металла и не желающей умирать плоти. Холодная ярость – немыслимый, запредельный страх – и такая же запредельная решимость умереть… и ещё тоска, и ещё одиночество, которое уже навсегда… нет, не навсегда… Павлик, подожди, я с тобой!..
Все испарилось в ослепительной вспышке, оставившей после себя огромную дыру в куполе фрегата.
И тут же в эту дыру нырнули несколько торпед, гнавшихся за корабликом Анжелы…
А на месте Анжелы в том огромном мире, который вмещал сейчас в себе Санька, образовалась остекленелая полость. Боль придет – потом. И пустота осознается – только потом. Все потом…
Почти равнодушно Санька смотрел, как кувыркаются в пространстве обломки фрегата. Время текло уже так медленно, что можно было никуда не торопиться. Визибл, кажется, пошел вразнос.
Если бы он не снял тогда шлем, он вовремя заметил бы подкрадывающихся «Волков»… мог бы заметить. Во всяком случае, у них у всех был бы шанс уйти. Бессмысленно вступать в бой при таком соотношении сил. Но он, как дурак, снял шлем – и тем самым погубил ребят. Погубил. Погубил…
В это нельзя было поверить. Хотя – вот она, пустота. Ее можно потрогать, как трогают замороженную руку. Холод под пальцами.
И – парадоксально – вдруг нахлынуло чувство новой свободы. Было так плохо, что хуже уже не будет. И значит, можно делать все. Вообще все…
Уцелевший «Волк» отбивался как от «гремучек», так и от торпед, потянувшихся за «зубилом». Кораблик Саньки уплывал под брюхо фрегата, защищенное куда хуже, чем купол. Санька подумал, снял с предохранителя пушку, крутнул «Арамиса» и послал два снаряда в маршевый двигатель фрегата. Пушка била медленно: ду-у-уммм… ду-у-у-ммм… По крайней мере один снаряд попал в цель: в центре серого диска Санька увидел характерную темно-красную кляксу.
Снаряды пятидесятисемимиллиметровых хронодинамических пушек разгонялись обычным порохом, но в измененном времени, и – с точки зрения внешнего наблюдателя – могли достигать скорости более десяти тысяч километров в секунду. Но – могли и не достигать, ограничиваясь какой-нибудь сотней. Или даже десятком… Миниатюрные хроновики, срабатывающие во взрывном режиме, не всегда попадали в такт с пульсацией вакуума. Собственно, только это неприятное своеволие не позволяло ХДП стать идеальным оружием для боя на близких и средних дистанциях. На полигонах их доводили до ума уже лет пять или шесть…
Санька хотел было влепить в поврежденный фрегат ещё пару-тройку снарядов – но тут заметил впереди и внизу, километрах в трехстах, другую группу кораблей: четыре маленьких – таких же, наверное, «Волков» – и что-то большое, громоздкое…
Крейсер! Крейсер, сволочь! Это для того, чтобы он без малейшего риска выбрался из пространства Земли, эскорт из засады расстрелял Пашку. Это для него расчищали дорогу «Волки», один из которых унес с собой Анжелу.
Санька знал, что подойти к крейсеру вплотную ему не дадут. У него оставалось секунды три-четыре реального времени – и восемь снарядов в магазине…
Он дал максимальное ускорение – сорок пять g, – целя кораблем в центр овального силуэта. Крейсер начал боковое скольжение, уходя из-под атаки, а «Волки» попытались закрыть собой, как щитами, дорогу к нему – но Санька обманул их маневром и проскочил буквально в щель, причем вслепую, потому что лазеры били в упор непрерывно, и триполяр почти не успевал обрести прозрачность. А потом оказалось, что заслон уже позади, что «Арамису» бьют в корму и вот-вот разнесут двигатель, что торпеды настигают…
Но все это будет не сейчас. Через секунду. Или даже через две.
А сейчас…
Крейсер был огромен. Он был даже больше, чем показалось сначала. Санька засек по крайней мере двенадцать огневых точек на куполе. Его нащупывали малой мощностью, чтобы потом синхронно встретить полной. Тогда кораблик просто испарится. Но Санька маневрировал резко и непредсказуемо, не позволяя стрелкам как следует прицелиться. Наверное, поэтому на крейсере медлили с пуском торпед….
Потом Санька начал стрелять сам.
