Лоис Буджолд - Цетаганда
Несколько очень высоких мужчин в форме цетагандийской имперской гвардии провели их через вход в купол. Охранники завернули их в сторону гравиплатформ, выполненных в виде открытых машин с сиденьями, обтянутыми белым шелком — цветом императорского цетагандийского траура. Каждого из посольской группы поклоном пригласили занять места люди, похожие на пожилых слуг в бело-серых одеждах. Автоматически управляемые платформы в спокойном темпе тронулись, паря на расстоянии ладони над устланными белым нефритом дорожками, змеящимися сквозь огромный лес и ботанический сад. Тут и там Майлз видел верхушки крыш прячущихся за деревьями павильонов. Все строения были невысокими и уютными за исключением нескольких причудливых башен, торчащих в самом центре магического круга километрах в трех от них. Хотя снаружи на Эте Кита сияло солнце весеннего дня, под силовым куполом была устроена пасмурная, облачная погода, со свойственной унылой влажностью, словно предвещавшая дождь, который несомненно не пойдет.
Спустя некоторое время они прибыли к павильону, раскинувшемуся неподалеку, восточнее центральных башен, где другой слуга с поклоном пригласил их покинуть машины и проводил внутрь, к дюжине других делегаций. Майлз огляделся по сторонам, стараясь все их распознать.
Марилаканцы. Да, здесь был седой Берно. Несколько людей в зеленых одеждах, должно быть джексонианцы, делегация с Аслунда, куда входил глава государства (даже их сопровождали только два охранника, без оружия), Бетанский посол — женщина в пурпурной с черным парче и соответствующем саронге — все направлялись почтить эту умершую женщину, которая при жизни никогда не встретилась бы с ними лицом к лицу. Сюрреализм ситуации, казалось, оставался не замеченным. Майлз чувствовал себя так, словно он пересек границу Сказочного Королевства, и, когда этот вечер закончится, снаружи уже пройдет сотня лет. Галактические представители задержались у входа пропустить свиту хаут-лорда сатрап-губернатора. В его эскорт входила дюжина гем-гвардейцев. Майлз обратил внимание на их лица в полной канонической раскраске: оранжевых, зеленых и белых завитках.
Внутреннее убранство павильона оказалось на удивление простым и, решил Майлз, изящным, с сильной тягой к органике: композиции из живых цветов и растений, маленькие фонтаны — словно сад устроили внутри помещения. В связанных между собой залах стояла тишина, эхо не отражалось от стен, но голос слышался отчетливо. С акустикой помещений сотворили что-то экстраординарное. Еще больше дворцовых слуг бродили между гостями, предлагая еду и напитки.
Пара сфер жемчужного цвета проплыли со скоростью пешехода, пересекая дальний конец залы, и Майлз сморгнул; он впервые в жизни видел хаут-леди. В некотором роде.
Вне своих частных покоев хаут-женщины всегда скрывались за персональным силовым полем, генерируемым обычно, как рассказывали Майлзу, с гравикресел. Полям можно было придать любой цвет в зависимости от настроения или прихоти владельца, однако в эти дни все они по случаю будут белыми. Хаут-леди могла видеть изнутри все совершенно ясно, в то время как никто не мог заглянуть внутрь. Или проникнуть внутрь, или преодолеть барьер станнером, нейробластером или плазменным огнем, небольшим оружием патронного типа или малым зарядом взрывчатки. Правда, силовой экран также сводил на нет возможность вести огонь изнутри, но это, кажется, для хаут-леди не представляет интереса. Поле можно рассечь пополам лучом гравитационного коллапсера, предположил Майлз, но у коллапсеров громоздкие батареи весом до нескольких сотен килограммов, что делает их не ручным оружием, а полевым артиллерийским орудием.
Внутри своих пузырей, хаут-женщины могли одеваться как угодно. Интересно, они когда-нибудь жульничают, выдавая себя за других? Или болтаются всюду в старых шмотках и удобных домашних тапочках, когда полагается быть нарядными? Отправляются нагишом на вечеринки в саду? Кто их знает?
Высокий пожилой человек в широком белоснежном одеянии, которое было прерогативой всех хаут- и гем-лордов, приблизился к группе барраярцев. Черты его лица были суровы, а кожа была оплетена морщинами и казалась почти прозрачной. Очевидно, это был цетагандийский эквивалент имперского мажордома, хотя и с гораздо более цветистым титулом, так как, забрав у Форобьева их верительные грамоты, он точно проинструктировал их о месте, которое им следовало занять в предстоящей церемонии, и очередности действий. Из того, как он себя держал, следовало, что чужеземцы, возможно, безнадежно тупы, но если повторить инструкции твердым тоном и в достаточно доступных выражениях, есть шанс пройти церемонию, не опозорившись.
Он опустил взгляд вдоль своего острого ястребиного носа на полированный футляр.
— А это ваш дар, лорд Форкосиган?
Майлз сумел расстегнуть футляр и открыть его для демонстрации, не уронив. Внутри на черном бархатном ложе покоился древний иззубренный меч.
— Этот дар отобран из собственной коллекции моего Императора, Грегора Форбарра, чтобы почтить вашу покойную Императрицу. Этот самый меч его предок, император Дорка Форбарра носил во время Первой Цетагандийской Войны. — Один из нескольких, но вдаваться в подробности не следовало. — Бесценная и неповторимая историческая реликвия. Вот документы, подтверждающие его подлинность.
— О! — Густые седые брови мажордома приподнялись почти невольно. Он с большим почтением принял пакет с личной печатью Грегора. — Пожалуйста, передайте благодарность моего императорского повелителя вашему. — С полупоклоном он отошел.
- Это сработало не плохо, — довольно заметил Форобьев.
— Чертовски не плохо, я полагаю, — буркнул Майлз. — Сердце кровью обливается. — Схитрив, он на время всучил футляр Айвену.
Кажется, пока что ничего не происходило. Организационные задержки, предположил Майлз. Он отошел от Айвена и Форобьева, чтобы найти себе попить чего-нибудь горячего. Он почти был готов схватить с проплывавшего мимо подноса что-то дымящееся и, как он надеялся, тонизирующее, когда негромкий голос у его локтя произнес:
— Лорд Форкосиган?
Он повернулся, и судорожно вдохнул. Низкорослая и пожалуй неопределенного пола и возраста… женщина? — стояла рядом с ним в одежде слуг Ксанаду серого и белого цветов. Голова ее была лысой, как яйцо, лицо лишено растительности. Даже бровей.
— Да… мэм?
— Ба, — ответила она с интонацией, какой вежливо поправляют собеседника. — С вами желает побеседовать леди. Не последуете ли вы за мной, пожалуйста?
— Э… Конечно.
Она повернулась и молча зашагала прочь, Майлз двинулся вслед с тревожным предчувствием. Леди? Если повезет, это могла быть Миа Маз из верванской делегации, она должна быть где-то поблизости в этой толпе из тысячи людей. У него были подготовлены для нее несколько неотложных вопросов. «Никаких бровей? Я знал, что подобная встреча когда-нибудь произойдет, но… здесь?»
Они вышли из залы. То, что ему предстоит исчезнуть из поля зрения Форобьева и Айвена, еще сильнее натянуло Майлзу нервы. Следуя за плавно идущей служанкой, Майлз миновал пару коридоров, и пересек небольшой открытый садик, поросший мхами и покрытыми росой маленькими цветочками. Шум из приемной залы все же слабо доносился по влажному воздуху. Они вошли в маленькое здание, с двух сторон открытое в сад и с покрытием на полу из темного дерева — эхо шагов его черных сапог звучало неровно, в такт хромающей походке. Жемчужная сфера таких размеров, что в ней могла разместиться женщина, парила в тусклой глубине павильона в нескольких сантиметрах над полированным полом, в котором зеркально отражался ореол ее свечения.
— Оставь нас, — приказал служанке голос из сферы. Она склонилась и вышла, не поднимая глаз. При переходе через силовой экран голос приобретал низкий, ровный тембр.
Повисла тишина. Возможно, она раньше никогда не видела физически несовершенного человека. Майлз поклонился и ждал, стараясь казаться спокойным и учтивым, но не пораженным или дико заинтригованным.
— Итак, лорд Форкосиган, — наконец вновь раздался голос. — Вот, я здесь.
— Э-э… Верно, — запнулся Майлз. — И кто же вы, миледи, за этим весьма симпатичным мыльным пузырем?
Более долгая пауза, затем:
— Я хаут Райан Дегтиар. Служанка Небесной Госпожи и Прислужница Звездных Яслей.
Еще один пестрый хаут-титул, ничего не говорящий о роде занятий его обладателя. Майлз мог назвать имена всех гем-лордов цетагандийского генералитета, всех сатрап-губернаторов и их гем-офицеров, но эти женские хаут-штучки были ему в новинку. Однако Небесной Госпожой вежливо именовали покойную Императрицу хаута Лизбет Дегтиар, а по крайне мере это имя он знал.
— Вы родственница покойной Вдовствующей Императрицы, миледи?
