Наталья Турчанинова - Ловушка для духа
Гризли подумал, что друг наверняка постарался бы заглянуть за порог, отделяющий этот мир от того. Захотел бы узнать, как там, с другой стороны. Но его самого за грань реальности совсем не тянуло. Достаточно, что духи приходили сюда.
Длинный разрыв между мирами наконец закончился. Однако заклинатели не спешили убирать оружие, справедливо полагая, что может появиться другая трещина.
Снова стала видна каменистая равнина, на которой стояли белые скелеты высохших деревьев. Кору с них содрала жара и раскрошила в мелкую труху. Изломанные, отполированные ветром стволы пригнуло к земле, а черные тени густыми чернильными пятнами тянулись в совершенно разные стороны. Словно для каждого дерева светило свое солнце. Ветер переносил с места на место запахи раскаленного песка и мертвой древесины.
Ослепительно-синее небо над головой, белые силуэты изломанных коряг, желтая земля. Почти красиво…
Гризли, не склонному к фантазиям, стало казаться, что они едут уже не один день, – так медленно и вязко тянулось здесь время. И будут слоняться по мертвым землям вечно, пока сами не превратятся в такие же высушенные, выбеленные кости. Колесницы станут тупо ездить кругами, а скелеты, сидящие в них, – смотреть пустыми глазницами на проплывающие мимо картины, не меняющиеся никогда.
Юноша мотнул головой, едва не стукнувшись о борт колесницы. Пришел в себя, и морок, населяющий сознание, рассеялся. Заклинатель потер глаза, огляделся. Повозки шли ровно, по-прежнему держа дистанцию. Кое-кто из спутников на других колесницах тоже выглядел слегка обмороченным, – видно, не одному Гризли приходилось бороться с наваждением.
Тора сидела прислонившись лбом к прутьям колесницы. Казалось, что она спит, но ясный, внимательный взгляд девушки показывал обратное.
– Вот он, – внезапно сказал синорец.
Впереди возвышался серый каменный купол.
Казалось, кто-то огромный, проходя мимо, выронил из кармана здание в форме цирка, и оно упало на землю, зарывшись в песок одним боком.
Гризли мгновенно стряхнул с себя сонное оцепенение, навеянное долгим блужданием среди высохших деревьев. Захотелось начать наконец действовать.
Колесницы медленно подползали к грандиозному павильону. Храмов, которые были бы равны этому по величине, заклинатель не видел никогда. Куоджин в западной части Варры – одно из самых больших сооружений в Аканэ – казался жалкой игрушкой рядом с цирком кодзу.
– Кто его построил? – спросил Собуро, так же как и его спутник потрясенный нереальной махиной. – Зачем?
– Никто, – отозвался Древний, задумчиво глядя на приближающегося гиганта. – Когда хотят избавиться от мышей – зовут кота. Чтобы переловить мух, нужен паук. – Голос синорца зазвучал тихо, размеренно, почти сливаясь с ровным гулом ветра. – Раньше, до той войны, здесь стоял храм Бледной травы. Небольшая постройка из белого дерева. Когда провинция начала стремительно проваливаться в хаос, его заклинатели попытались защититься и вызвали того, кто, по их мнению, мог это сделать за них.
– Кодзу? – буркнул возмущенный Гризли. – Не нашли никого лучше?!
– Это все древние легенды, не подтвержденные фактами, – заметил мастер Акира снисходительно.
– Быть может, – неожиданно согласился с ним Древний, – но в них есть хотя бы какая-то логика. – Он снова обратился к молодым заклинателям: – Так кого же они могли вызвать? Шарха? Толпу манмо? Стаю полольщиц?
– Руга, например, – небрежно заметил Собуро, выдавая свой интерес к разговору.
– Дух-воин приходит только к мужественным, благородным, смелым и отважным людям. А сражавшиеся здесь натворили таких дел, что могли надеяться лишь на пожирателя мыслей.
Колесницы приблизились к храму на достаточное расстояние. Теперь тот заслонял собой болезненно-яркое небо, и в его глубокой тени пробирал почти зимний холод.
– Кодзу услышал их призыв, – продолжил синорец и криво улыбнулся. – Представляю их изумление, когда из разрыва, который они тут проделали своими заклинаниями, начала появляться эта громада.
– Так они выпустили его! – Гризли не сдержался и стукнул себя кулаком по ладони. – Они выпустили в наш мир кодзу!
– Да. Раньше он появлялся очень редко и приходил только к очень жестоким людям. – Синорец не отводил взгляда от храма. – Он чувствовал их зло и питался им. Теперь схватывает и тех, кто лишь один раз испытал ненависть, страх или желание убивать. И даже тех, на кого эти чувства просто направлены.
Древний выбрался из колесницы. Спрыгнул на песок. Его фигура на фоне храма казалась крошечной.
– Так вот почему здесь так мало духов, – задумчиво произнес Собуро, не спеша покидать ненадежное укрытие повозки.
– Я бы сам сбежал отсюда, завывая от ужаса, если бы не человеческая воля, – рассмеялся собеседник, хотя было видно, что ему слегка не по себе.
Видно, безликий не испытывал особого восторга, находясь рядом с жилищем могущественного духа.
– А где сам кодзу? – спросил Гризли, присоединяясь к заклинателю из мятежной провинции.
– Не здесь.
– Но где?
Синорец посмотрел на него и усмехнулся невесело:
– Думаю, ты знаешь, Гризли.
Заклинатель почувствовал холодок, скребущий по спине, и тот не имел ничего общего с морозным дыханием храма пожирателя мыслей. Да, он знал, где сейчас бродит кодзу. Рядом с Рэем.
Гризли давно понял, зачем дух бросил Рэя в Андо, а его самого донес до Варры. Только для того, чтобы поссорить друзей. Вызвать недоверие, сомнения. Ослабить, лишить поддержки. Без сомнений, это была его обычная тактика. Одиночку легче сломить, убедить в том, что у него нет лучшего товарища, чем сам пожиратель мыслей, а все остальные – ненужный, пустой балласт.
«Ну не будет по-твоему», – хмуро подумал заклинатель, обращаясь к духу, которому, скорее всего, вообще не было дела до размышлений человека.
– Раньше считали, что пожирателей мыслей несколько, – продолжил синорец. – Но это не так. Этот дух может принимать бесконечное множество обличий, сбрасывать их, как старую кожу, и влезать в новые. И имеет столько укромных уголков, где можно спрятаться, что до сих пор никто не знает, как велико его убежище.
– Вот спасибо магам древности. – Гризли мрачно посмотрел на зловещий храм – памятник безрассудству предков. – Наворотили дел.
– Они спасли весь остальной мир от гибели, – сказал мастер Син, убирая повелителя богомолов в ножны, висящие на поясе.
– А плата за спасение – кодзу?
– Это меньшее из того зла, что могло ожидать всех, – поддержал коллегу мастер Масу, приближаясь к ним.
– Если бы они не начали войну, и платить бы не пришлось, – неожиданно поддержал Гризли Собуро и тут же пробормотал, поймав неодобрительный взгляд наставника: – Простите, учитель.
– Так мне туда? – прозвучал за спинами заклинателей сосредоточенный голос Торы.
Она тоже вышла из повозки и теперь смотрела на храм, давящий своим жутким величием. Лицо девушки было спокойным, и лишь пальцы, перебирающие край разноцветной бахромы на короткой курте, выдавали волнение.
– Хватит разговоров, – рявкнул мастер Син. – Делаем то, зачем пришли. Давай свиток. – Он требовательно протянул руку к Древнему.
– Пока побудет у меня. Я пойду с девочкой.
– Я тоже. – Гризли сложил руки на груди и решительно посмотрел на старшего заклинателя, ожидая возражений.
Но того полностью устраивало это неожиданное предложение. Мастер Син отступил, отходя с дороги синорца, и сделал приглашающий жест в сторону храма.
Песок поглощал звук шагов. Ветер едва слышно нашептывал что-то.
Каменная громада медленно приближалась, наползая вершиной на синее небо и гася краски яркого дня.
Гризли обернулся. Ближайший бархан скрыл ряд колесниц. Как будто пустыня поглотила их, оставив трех людей в одиночестве рядом с логовом кодзу.
В здание цирка не было ни одного входа. Ни окна, ни трещины, ни лаза. Монолитные, гладкие, отполированные стены.
Тора, идущая первой, запрокинула голову, глядя наверх. Гризли слышал, как она вдохнула и выдохнула несколько раз, словно готовясь выйти на арену. Сжала кулаки. Потом сделала еще несколько шагов вперед, протянула руку, коснулась стены кончиками пальцев и прошептала:
– Я вернулась, кодзу.
Заклинатель озадаченно взглянул на синорца, не понимая, откуда девушка знает, что именно надо говорить. И говорит ли она вообще то, что нужно. Тот, не глядя на него, отрицательно покачал головой, прося не вмешиваться и молчать.
– Ты дал обещание, что я всегда могу вернуться. – Голос Торы звучал решительно, словно она обращалась не к одному из самых могущественных духов и вообще не испытывала страха. – Предлагал покой и забвение для тех, кого ненавидят в этом мире. Я вернулась.
Долгую минуту храм оставался по-прежнему ледяным и неприступным. Затем высоко над головами людей в стене появилось окно, и сверху упала трапеция – две веревки и перекладина между ними.
