Джек Хорн - Грань
– Кис-кис-кис, – прошептала я.
Никто не появился. Ну и ладно. Пусть Джинни делает все, что ей заблагорассудится. Она двадцать лет пыталась мной командовать, надоело! Хватит. Сегодня наступит мой день независимости.
Сквозь шум машин в утренний час пик прозвучали колокола собора Иоанна Крестителя. Восемь. В голову неожиданно закралась мысль, что скоро Питер придет на работу, на Четэм-сквер, где строители реставрируют один обветшавший дом. Надо посоветоваться с Питером кое о чем. Мне нужно позарез выяснить, сдержала ли Хило обещание, которое теперь казалось явной угрозой. Я кляла себя за то, что потащилась к ней, и единственным утешением стало то, что, какую бы трепку мне ни собиралась устроить Джинни, она наверняка сможет сильно ослабить, если не вообще уничтожить эффекты заклинания Хило.
Я инстинктивно оседлала велосипед и поехала к месту работы Питера. Но тут же поняла, что это совсем рядом с жилищем Джинни. Свернув на Тейлор-стрит, я пронеслась по Колхаун-сквер, а затем по Монтерей-сквер. Мне даже удалось понаблюдать краем глаза, как группа туристов-пенсионеров фотографируют особняк Мерсера. Я сделала крюк неподалеку от дома Джинни: вдруг старая перечница столкнется со мной, выйдя на утреннюю прогулку, и устроит мне жуткую выволочку? Еще меньше я хотела, чтобы случайная встреча с Джинни помешала мне увидеться с Питером. Мне было необходимо знать, сотворила ли Хило заклинание.
Я увидела Питера за пару кварталов: его ярко-рыжие волосы так и сияли в лучах солнца. По пояс голый – жара в Саванне начиналась с самого утра, – он нес на широких веснушчатых плечах два мешка с цементной смесью. Я слезла с велосипеда и уставилась на него, благо Питер смотрел в другую сторону. Потертые джинсы обтягивали его зад и ноги настолько соблазнительно, что водители бы свои автомобили останавливали, будь здесь хоть какое-то движение. Я мысленно представила себе Джексона и сравнила обоих парней. Они оказались примерно одинакового роста и телосложения, и, подерись они, трудно сказать, кто бы выиграл. Но на этом сходство заканчивалось. У Джексона – светлые вьющиеся волосы и античное лицо, как у мраморной статуи в музее, а Питер унаследовал от предков-кельтов огненно-рыжую шевелюру и тяжелый подбородок. Глаза у Джексона просто бесподобны, как и все остальное, они пронзительно-голубые, с васильковым отливом, а у Питера они разных цветов, один – ярко-синий, а второй – почти изумрудный. Джексон практически приблизился к идеальному образцу, но в действительности мелкие недостатки Питера, очень необычные, нравились мне куда больше. Он выглядел прекрасно. Я любила его, серьезно, однако по-другому, нежели Джексона. И сейчас я не ощутила ни малейшего порыва страсти. Это принесло мне разочарование и облегчение одновременно.
Питер почувствовал, что я пялюсь на него, и обернулся. Притвориться, что я его не заметила, шансов не было, и я помахала ему рукой.
– Не хотела тебя отвлекать! – крикнула я.
Он положил на землю мешки со смесью и подошел ко мне. Его слегка вспотевшая кожа блестела в ярком солнечном свете.
Я знала Питера всю жизнь, а Джексон был в Саванне пришлым. Питер был моим самым дорогим и близким другом, но одного взгляда на Джексона было достаточно, чтобы понять – вот она, некая часть меня, по которой я тосковала с рождения. Я до сих пор гадала, почему в моей голове царит такая путаница, и это меня часто огорчало. Я искренне хотела возжелать Питера. Но, увы, ничего не происходило.
– Можешь отвлекать меня, когда тебе вздумается, – заявил Питер, широко улыбаясь.
– Нет уж… зачем тебе с бригадиром иметь лишние проблемы? – ответила я, бессознательно отгораживаясь от него велосипедом.
– А его еще нет на месте. Он – на другом объекте, на Айл-оф-Хоуп, – проговорил Питер, наклоняясь поверх велосипеда и молниеносно целуя меня в губы.
– Оказалась поблизости, – пробормотала я, слегка отодвигаясь. – Джинни меня на суд вызвала.
– Ой-ой! – воскликнул Питер. – Что еще учудила?
Я собралась оправдываться, но решила, что лучше не вдаваться в подробности.
– Все еще только предстоит узнать… – начала я.
– И тогда Джинни выскажет свое мнение, – закончил за меня Питер.
Я рассмеялась, и он положил свою огрубевшую ладонь поверх моей. Ничего плохого, что я здесь болтаю с Питером, подумала я. Но моя совесть не дремала, и я напряглась. Интересно, а если бы я, например, уже рассталась с Питером и Джексон благоволил бы ко мне, смотрел бы он на меня так, как на Мэйзи? Не следует ли мне отпустить Питера, чтобы он нашел свою настоящую любовь, ту, что он заслужил?
– Мама и папа надеются, что мы вечером заглянем в бар, – произнес Питер, прерывая мои душевные терзания.
Его родителям принадлежало крошечное заведение «Маг мел». Бар располагался в паре кварталов от коварной булыжной мостовой на Фэкторс-уок. Слова «Маг мел» являлись кельтским эквивалентом «Елисейских полей»[4], но на это указывал лишь ирландский флаг, который гордо развевался на древке, направленном в сторону реки. В полном соответствии с названием, найти его было нелегко – так же, как и оказаться в числе его завсегдатаев, вынесенных на берега бурными ветрами моря жизни. Мини-пивоварня, где делали темное пшеничное пиво с медом, и подмостки, популярные среди местных дарований, сыграли свою роль. «Маг мел» стал известным среди туристов и горожан, и порой бар был забит под завязку с момента открытия и до тех пор, пока не приходил пожарный инспектор.
– Меня попросили присоединиться к ребятам, которые сегодня выступают. Я сказал, что соглашусь, только если ты будешь в зале.
Питер – прирожденный музыкант. Гитара, скрипка, все что душе угодно. Если у инструмента есть струны, в руках Питера он запоет.
Я кивнула, соглашаясь, и он опять меня поцеловал. На сей раз я не отпрянула. А когда он отодвинулся, вскочила на велосипед и покатила прочь. Но мельком оглянулась. Он смотрел мне вслед, и его лицо светилось любовью. Такой, какую я сама хотела бы испытывать к нему.
Я добралась до дома Джинни за пару минут. Сколько себя помню, она жила здесь в одиночестве. Всегда нам проповедовала, как важно держаться родни, но сама держалась от нас на расстоянии. Если не считать Мэйзи. В детстве моя сестра провела в своей личной комнате в жилище Джинни, наверное, не меньше часов, чем в доме, где обитали остальные члены нашей ведьмовской семьи.
Я прислонила велосипед к дубу, к сожалению, не слишком большому, чтобы в его тени скрылось крыльцо. С удивлением обнаружила, что дверь слегка приоткрыта. Надо же, а еще Джинни не занавесила окна от жары! Кондиционеров она терпеть не могла, предпочитая задергивать занавески с самого утра, чтобы нагнать в комнаты хоть какое-то подобие прохлады. В конце концов согласилась, чтобы ей купили поворотный вентилятор пару лет назад, и то лишь потому, что Мэйзи настояла.
Я поднялась по ступеням и постучала.
– Тетя Джинни! – окликнула я. Ответа не последовало.
Я распахнула дверь и вошла.
– Тетя Джинни, это я, Мерси. Я, наверное, рановато.
Я находилась в узкой прихожей. Со времени моего детства тут вообще ничего не изменилось. Когда у нас с сестрой были школьные каникулы, Джинни всегда занималась тем, что обучала удачливую Мэйзи ведьмовским делам. Кстати, за исключением семейных пикников, на День независимости[5] и других празднеств, она не отпускала Мэйзи ни на день, начиная с Дня поминовения и до Дня труда[6]. Если я приходила, чтобы поиграть с Мэйзи, Джинни вечно заставляла меня подолгу ждать, сидя в прихожей. Этот самый стул с прямой спинкой и плетеным сиденьем и сейчас стоял здесь, будто на страже, напротив голой стены. Клянусь, Джинни намеренно оставила все без украшений, чтобы хорошенько помучить меня.
Я даже пыталась приносить с собой книги, но Джинни отбирала у меня те, которые не одобряла, а такими обычно оказывались почти все. Однажды я принесла бумагу и карандаши. «Таланта не дано, не переводи листы», – бросила Джинни, порвав мои рисунки. Поэтому я сидела, не шевелясь, наедине со своими мыслями. Именно в прихожей я и начала придумывать первые небылицы, которыми теперь без умолку сыпала перед своими подопечными.
Я сделала несколько шагов. Справа находилась столовая, которой Джинни редко пользовалась. Слева – комната с настолько старинной отделкой и мебелью, что я могла бы назвать ее официальной гостиной.
В доме стояла мертвая тишина.
За исключением жужжания слепня и стука часов, которые отсчитывали секунды так громко, что напоминали удары отбойного молотка по бетону. Бабушка Джинни приобрела их в магазине скидок.
Внезапно я почувствовала неожиданный запах. Едкий и металлический, в принципе, знакомый, но совершенно неуместный в доме Джинни. Я поняла, что здесь пахло кровью, и все вокруг сразу застопорилось и замерло. Я с трудом переступила порог гостиной, откуда как раз исходил запах. На стене виднелись брызги, еще красные, но постепенно буреющие.
