Наталья Колесова - Грани Обсидиана
Негромкий возглас – она оглянулась и обнаружила, что за спиной никого нет.
Человек провалился в расщелину, известную любому волчонку. Конечно, побывавшему здесь волчонку… Найна увидела внизу запрокинутое, белеющее в темноте лицо. Хантер стоял на крохотном уступе: лишь Отец-Волк знает, как он там удержался! Дальше – темнота, жадно ожидающая его падения. Найна легла на пол.
– Сможешь схватить меня за руки?
Человек потянулся вверх, отозвался глухо:
– Только в прыжке…
– Ну так прыгай! – нетерпеливо сказала Найна. Ухватка уже явно обнаружила, что гоняется за несуществующей добычей, и теперь возвращалась, а они все еще не добрались до нужной штольни. Хантер, примериваясь, переступил с ноги на ногу. Из-под его ног сорвался камень, полетел, стуча о стены, вниз. Одинаково замерев, они вслушивались: звук падения послышался ой как не скоро…
– Давай! – Найна свесилась вниз, протягивая руку, раскорячилась, уцепившись носками сапог в расщелины пола, упершись второй рукой в стену. – Ну же!
Человек коротко вздохнул и подпрыгнул, хватаясь за ее запястье. На миг показалось, что ее попросту сдернут вниз – так он был тяжел, – но Хантер тут же уцепился левой рукой за уступ и, упираясь плечами и ногами в стены расщелины, выбрался на поверхность.
Прямо надо ними послышался шорох, напоминавший падение множества мелких камней – уровнем выше неслась ухватка. Найна сорвалась с места, кинув через плечо:
– Беги след в след!
Свалится еще куда-нибудь – и пес с ним! Зачем она вообще его сюда потащила?!
На бегу считала мелькающие мимо ходы и повороты. Вот!
– Сюда!
Штольня была прямой, узкой и длинной. Они припустили по ней, даже за топотом собственных ног слыша приближение ухватки. Найна на бегу хлопнула человека по спине, подбадривая его к последнему рывку, а сама нырнула резко в сторону – в знакомую нишу. Вслушиваясь в нарастающее шуршание множества ног, взводила арбалет. За человека она не опасалась – уже не догнать. Зато коридор здесь слишком узок, чтобы ухватка могла быстро развернуться к напавшему сзади.
…Она не ошиблась – оставшаяся ухватка была самой сильной.
Только Найна не учла, что и самой умной.
Ее выдернули из тесной ниши, точно пробку из бочонка. Стрела ушла в потолок, хорошая была стрела… и жаль, Ярча унесла с собой арбалет, который она обычно пристегивала к предплечью… потому что хантеровский улетел в темноту.
Нож сам прыгнул ей в руку, но жало ухватки укололо быстрее, и лезвие лишь скользнуло по панцирю. Пальцы тут же перестали ощущать рукоять ножа – яд действует мгновенно…
Все-таки в штольне было слишком тесно, чтобы тварь смогла сразу выпустить ей кишки; когти лишь распороли толстый кожаный ремень.
Как говорит Бэрин, жизненно важные органы не задеты. У обоих.
Найна уже сонно наблюдала, как ухватка неторопливо, почти плавно разворачивается в узком коридоре. Тварь собиралась пообедать, махнув рукой… лапой… на вторую удравшую добычу.
И совершенно зря.
Найна увидела, как на фоне не такого уж далекого солнечного выхода взлетела и развернулась черная, узкая, стремительная тень.
Ей приходилось видеть работу волчьим бичом, но то, как им владел этот человек… Только сейчас Найна поняла, что удар, выбивший ее из седла и сломавший ребра, был просто верхом милосердия.
Нет, Хантер не перерубил лапу одним ударом, но после второго уже явственно хрустнул сустав. Ухватка пятилась перед наступавшим человеком, позабыв про беспомощную добычу. С каждым ударом бича от ее тела отлетали черные ошметки. Тварь не умеет кричать, но Найне все равно казалось, что она слышит отчаянные вопли. Множество мелких мохнатых лап пробежало по ней, потом перевалилась и туша ухватки. Человек перепрыгнул через Найну, теперь не столько наступая, сколько… защищая? Найна видела, как мечется под самым сводом гибкое, точно змея, жало, примериваясь, прицеливаясь. А человек о нем и не знает… откуда ему знать… и следит лишь за когтистой, делающей быстрые выпады, лапой. Жало приподнялось, замерло, дрожа, перед броском… ах ты ж…
Найна нащупала левой рукой уроненный нож и бросила вперед не только его, но и непослушное тело. Лезвие, сделав полуоборот, обрубило спицу жала… А вот Найна поплатилась за этот рывок – темнота обрушилась сразу, словно тушей ухватки придавило.
В первый раз она очнулась, когда человек, схватив ее под мышки, быстро волок по коридору к свету.
Второй – когда он тряс ее за плечи, чего-то добиваясь требовательным резким голосом… о, идиот… отстань…
По ее лицу скользили-плясали тени листвы. Найна проморгалась и огляделась – она лежала на брошенной на траву куртке. Человек вытащил ее из каменоломни. И правильно, до ночи надо вообще убраться отсюда подальше. Покосилась на свою правую руку: рукав высоко закатан, красный след укуса и распухшая, фиолетовая кожа. Ну ты и… ворона, леди Найна!
А где же этот?.. Найна попробовала приподнять голову: мышцы шеи двигаются, уже неплохо. Человек подошел, опустился рядом на одно колено, точно собирался принять присягу. Оглядел ее хмуро.
– Это что, яд?
– Да… – получилось почти беззвучно, но Найна, упрямо заставляя двигаться онемевший язык, повторила: – Да.
– У тебя есть противоядие?
– Нет.
Найна увидела, как дрогнуло и застыло его лицо.
– Ты хочешь сказать, что…
Он решил, что она умирает. Смешно.
Может, попросить его исполнить последнюю волю умирающей – снять ошейник? Да и вообще – пусть вновь проявит свою колдовскую силу и попробует ее вылечить!
Помешала ее неистребимая честность.
– Яд не… смертелен. Ухватка обез… движивает… жрать удобнее. Надо только… не шевелиться, иначе и впрямь…
– А ты кидала нож, – сухо закончил Хантер.
Найна двинула головой и поморщилась.
– Сама… виновата. Потащила необученного… да еще человека… Фэрлин бы мне… просто голову откусил!
Хантер помолчал.
– Не думал, что когда-нибудь такое спрошу у оборотня, но чем я могу помочь?
Она криво улыбнулась.
– Ничем. Просто ждать… пока яд прекратит действие… ну гонять от меня ворон… если они решат: я – труп.
Хантер хмыкнул. Поднялся и вышел из поля зрения. Найна попыталась приподнять голову, и человек пересел – так, чтобы его было видно – Найна даже ощутила странную благодарность. Теперь, кроме травы, листвы и неба, она видела его смуглый острый профиль.
– Откуда здесь эти твари?
– Мы зовем их Звери… оттуда же, откуда… мы. – Найна сглотнула. Говорить было трудно, слова получались смазанными. – Кто издавна проник из-за Обсидиана – да и мы не… всесильны… нас мало…
– Они разумны?
– Одними только голод управляет. Как… ползуном. Есть разумные. Когда такой направляет Зверей… нам туго приходится.
Последнего убила Лисичка Бэрина. А появился ли кто-нибудь взамен – время покажет.
И сейчас ей оставалось только ждать. И перестать злиться на свое бессилие, на то, как глупо она попалась – она, опытная и сильная волчица, – да еще на глазах у этого человека… Тем более на глазах у этого человека!
Ей оставалось смотреть либо в небо, либо на него. Найна смотрела на Хантера. И чем дольше, тем больше вертелся на непослушном языке вопрос, который она давно хотела задать.
– Ты мстишь… только… за себя?
Хантер сидел на краю обрыва, глядя на каменоломню. Отозвался, не поворачивая головы:
– Что?
Он сразу ее понял, поэтому Найна не стала повторять вопроса. Ответит так ответит, нет – так… Ответил:
– Нет.
Она так и думала, но собственная догадливость ее вовсе не порадовала: такого не уговоришь и не остановишь… Казалось, продолжения не последует, но человек, по-прежнему не поворачиваясь к ней, заговорил.
…Жили-были на краю села охотник и его молодая жена. Жили дружно, ждали первенца, и даже то, что муж часто отсутствовал, не омрачало их жизни. Главное – у них были дом и семья. Была.
В округе, что ни месяц, то звери пошаливали – то заблудившуюся скотину задерут, то собаку прямо со двора утащат. Люди начали бояться выходить вечером за деревенскую изгородь. А уж когда по зиме нашли остатки припозднившегося обоза – от людей и лошадей одни ошметки мерзлой крови, да вокруг множество звериных следов… Крестьяне и окрестные охотники устроили большую облаву на волков, и нападения прекратились. Как потом выяснилось – лишь на время. Жена умоляла молодого охотника не ходить в лес в одиночку, а тот, знай, посмеивался. Никто ему не страшен: ни зверь, ни ведьма, – потому что был он потомственным сельским колдуном. Да, за себя он не боялся. Но не знал, что следует бояться за нее.
И однажды нашел на пороге дома растерзанное тело жены. Зверь был то ли сыт, то ли вовсе забавлялся, потому что не съел и трети. Лишь к рассвету охотник смог ее оставить, подняться и пойти по ясным следам на снегу. Шел он и шел, пока не понял, что следы ведут по тропинке в дальний хутор. Жила там семья, хоть и нравом нелюдимая, но сельчанам знакомая, промышлявшая охотой и собирательством. Неужели и их тоже?.. Он ускорил шаг и обнаружил, что звериные следы пропали, а к крыльцу ведут отпечатки голых человеческих ног…
