Юрий Иванович - Невменяемый дипломат
– Что-то процесс слишком затягивается, а? Вроде все обещанные сроки уже вышли…
– А не надо было руку свою сжигать! – осадил его Ветеран. – Уже давно бы бегал Эль-Митоланом! – И тут же совсем иным тоном успокоил: – Все нормально. Не сегодня, так завтра уже начнешь чувствовать возвращающуюся силу. Неужели ты думаешь, что я бы тебя не вылечил? Не дрейфь, коллега! Все будет хорошо!
– Скорей бы…
– Только не вздумай с первого момента перенапрягаться и пытаться совершать свои прежние подвиги! Медленно… не спеша… очень осторожно…
– Понял! Буду беречь себя, как новорожденного.
На этой мажорной ноте и расстался со старцем Шуин-Шаном. А вернувшись к себе, первым делом проверил висящий на груди Жемчужный орден. Тот уже идеально прижился к своему новому владельцу и отзывался легко, незатейливой мелодией на движения пальцами по жемчужинам. То есть был готов к постепенному наполнению магическими силами. Можно ведь и у окружающих Эль-Митоланов просить силы, якобы для определенных экспериментов, и каждый из них пожертвует человеку как минимум половину своего запаса. Все равно редко кто расходует в течение дня хотя бы треть магического потенциала.
При должной изворотливости удастся заполнить уникальный аккумулятор силы за несколько дней. Теперь только и оставалось дожидаться, чтобы как можно скорей вернулись умения, позволяющие управляться с этими силами.
Кремон подошел к стоявшему у стены таинственному стулу.
«Когда я пробовал в хранилище, орден у меня с собой был? Нет! Нужен ли он сейчас? Вначале попробую без него… А там видно будет… И тоже весьма важно: с кем пытаться установить связь? Со Стефани и Сандрю буду скоро говорить, значит, их лучше пока не беспокоить. Остаются Паула и Кашад. Но дочка очень далеко, значит, следует связываться с сыном. Все-таки Менсалония не в пример ближе. Да и Кашаду скоро исполнится чуть ли не два с половиной года… Хотя интуиция мне подсказывает, что расстояние не столь важно… Ладно, начнем!..»
Уселся, настроился. Представил личико сына. Рядом непроизвольно всплыло лицо его матери, Золаны Мецц. Правда, уже давно бывшая наемница носила другое имя – Вилейма Шиари и была герцогиней. Но помнилась она именно в форме полка наемников, злая, нахмуренная или с коварной ухмылкой на устах.
Пришлось даже пару раз мотнуть головой, чтобы отогнать мешающее видение одной из самых любимых и желанных женщин. Только после должной концентрации опять появился маленький Кашад в том виде, который помнился его папаше.
Но увы! Ни за десять минут, ни за двадцать результата добиться не удалось. Что-то такое было в подсознании, что-то такое витало, но ухватиться за эту призрачную ниточку, а потом и притянуть к себе весь клубок полноценного контакта никак не удавалось. Не помог и Жемчужный орден. Как не помогла и книга Древних о мощном устройстве создания энергии. Потом пошли вариации с разными артефактами, которые имелись у Кремона. Но два часа титанических усилий так и не принесли результата.
«Эта деревяшка только для костра годится!» – раздраженно подумал Кремон, листая книгу на коленях.
Это устройство могли сделать для кого-то персонально, чтобы, например, прогревать поясницу. Или еще для чего-нибудь в таком роде.
Чтение его увлекло настолько, что экспериментатор забыл обо всем остальном. И не сразу сообразил, когда к нему кто-то обратился:
– Ты что-то хотел?
Недоуменно поднял голову, посмотрел на закрытую дверь. Потом глянул на закрытые окна. И уже было решил, что ему померещилось, как голос раздался вновь. Но на этот раз удалось сообразить: он детский и звучит в голове:
«Ты меня слышишь? Или видишь?»
Вот тогда Кремон и понял, что с ним вышел на связь его самый старший ребенок, Кашад. Он поспешно закрыл глаза и настроился на связь.
«Привет, малыш! Очень рад тебя слышать! – В этот момент появилось изображение комнаты, вернее, большого окна, выходящего в сад. – Видеть могу только то, что видишь ты…»
«Это хорошо, – с солидностью заявил малыш. – А я вижу только твое лицо, словно в тумане…»
«Тебе не тяжело общаться со мной? – забеспокоился отец. – На это уходит очень много сил и энергии! Если ослабнешь, сразу…»
А вот что делать и как «отключаться», он и сам не знал. Так что толком посоветовать и подсказать ничего не мог. Но Кашад и сам уже много чего понимал, имел удивительно большой словарный запас и мог достаточно понятно объяснить, что с ним происходит:
«Вначале я увидел воздушный вихрь, который крутился и петлял словно тонкая веревка. Она пробиралась ко мне как змейка, прямо по воздуху. Ее никто кроме меня не видел… Потом веревка приблизилась ко мне, и я ее погладил. Она стала теплой, и у нее на конце появилось расширение, да так и замерло у моего плеча. Но сколько я туда ни заглядывал, там ничего не было видно кроме тумана и светляков… Долго не было видно… А только что я заглянул и увидел твое лицо… И вспомнил тебя… И даже знаю, кто ты…»
«Ну, ты молодец! Я в восторге от твоего ума и умения так четко передавать все увиденное и осмысленное. Но еще раз спрашиваю: тебе не трудно держать этот… хм… раструб и заглядывать в него?»
«Нисколько! Наоборот, мне кажется, что из него в меня вливается что-то сильное и радостное…»
«Ага! Значит, это стул отдает свои накопленные силы для связи! – догадался Невменяемый. – Значит, артефакт действует! Ура! Сынок, ты меня слышишь?»
«Да. И не надо так кричать… папа. А что это у тебя за стул такой?»
«О-о! Он помогает установить вот такую мысленную связь. И я постараюсь теперь с тобой общаться как можно чаще. Ты не против?»
«Конечно, не против. Тем более что мой второй папа умер, а мамы сейчас нет. Она срочно уехала. А Лицию забрали с собой в поездку тетя Ортензия и дядя Стерий. И мне скучно…»
«Ох! Не поверю, что такой непоседа, как ты, долго будет скучать! И вообще, можешь подойти к зеркалу? Я бы хотел полюбоваться на тебя и удостовериться, насколько ты вырос».
Кашад тут же поспешил к стене своей комнаты, полностью облицованной зеркалами, и, встав в позу примерного ребенка, читающего стихи, замер. Понятно, что давно его не видевший отец тут же разразился потоком комплиментов о том, какой он стал сильный, большой и симпатичный. Не забыл и про игрушечный меч на боку упомянуть, и прическу отметить.
«А волосы мне длинные не нравятся, – тут же пожаловался ребенок. – Мы с мамой постоянно из-за них спорим. Мне нравятся короткие, как у воинов, а она все хочет из меня девчонку сделать!»
«Да ладно тебе, мы ведь мужчины и должны время от времени баловать наших женщин. И раз маме такая мелочь приятна, пусть себе пока радуется. Подрастешь, станешь самостоятельным, маме уже ничего больше не останется, как смириться с твоими представлениями о моде…»
В зеркале была видна и вся громадная детская. Две нянечки не отводили настороженных взглядов от ребенка. Видимо, его поведение в данный момент отличалось от обычного. А может, они всегда так за ним присматривали. Их работе не позавидуешь. Присматривать за подобным ребенком, имеющим сразу несколько Признаков, – тот еще труд! Все равно что сидеть на вершине готового проснуться вулкана.
«А ты когда ко мне приедешь?» – неожиданно спросил малыш.
«Трудно сказать, – начал выкручиваться Кремон. – Я очень далеко…»
«Знаю. Ты у сентегов. На Южном полюсе! Мама перед отъездом рассказывала!»
«У-у-у… – не удалось скрыть изумление Кремону. – Как у вас там четко с информированностью. Все знаете! Ну, тогда ты должен понять, что еще неизвестно сколько времени пройдет, пока дорогу проложат или тоннель к сентегам пророют. Раньше мне никак отсюда вырваться не удастся… Но как только появится возможность, обязательно наведаюсь в Менсалонию…»
Раз герцог Шиари умер, то теперь Золана-Вилейма свободна. Эта мысль оказалась неожиданно приятной и томительно-волнующей. И в то же время сознание взорвалось возмущением по поводу пусть и на какое-то мгновение, но позабытой Ягуши.
И чтобы как-то завуалировать перед сыном свое смятение, которое наверняка выплеснулось в сферу мысленного контакта, Невменяемый поспешил задать вопрос:
«А мама куда уехала?»
«В столицу, на встречу с королем, – с недетской обстоятельностью стал отвечать Кашад. – В последнее время родственники моего второго, умершего папы хотят забрать у нас наши земли, замок и капиталы. Поэтому маме надо успеть везде… И ей очень нужна помощь».
Такой явный призыв уж никак игнорировать не получилось бы.
«Не переживай, сынок! Я обязательно постараюсь помочь, – пообещал Кремон. – А сейчас прерываем нашу беседу, большая продолжительность может тебе повредить. Постарайся лечь и хотя бы немножко поспать. А когда мы в следующий раз сможем пообщаться, расскажешь мне, как ты чувствовал себя после этого разговора. Хорошо? Ну, вот и молодец! Крепко тебя обнимаю и целую!»
