Алексей Олейников - Дети утренней звезды
Виолетта нервно захихикала:
– Ну у тебя и нервы – про лекции думать.
– Мы же сюда учиться приехали, – Сара пожала плечами, отряхнула от снега небольшой рюкзачок – Виолетта не видела его раньше среди ее вещей, взялась за свой кейс с видимым отвращением. – Придется посещать.
– Верно, – Виолетта вздохнула. Сердце успокаивалось, замедляло ход. – Прогуливать нельзя.
Когда они уже выбрались из леса и под ногами заскрипел утоптанный снег дорожек, Виолетта окончательно успокоилась и начала мыслить здраво:
– А как ты меня нашла?
– Гуляла рядом.
Итальянка озадаченно поправила очки. На Саре были высокие зимние ботинки, джинсы, оранжевый пуховик с меховым воротником и наглухо застегиваемым капюшоном. Из-под пуховика выглядывал край свитера аранской вязки. Совсем не похоже на ее прежние готические наряды, все продуманно, осмысленно, подобрано для долгого путешествия по снегу. И еще рюкзак.
«Далеко она гулять собралась».
Ирбис бежал впереди, белое пятно на белом снегу, толстый хвост мел по сугробам, и Виолетта переключилась на другую тему:
– Как ты его вылечила?
– Царапина, само прихватилось, – отмахнулась Сара. – Давай поднажмем, все-таки первая лекция.
Аллея вела к их коттеджу, откуда Дженни вышла полчаса назад в полной уверенности, что не вернется. Если Марко сказал уходить, надо слушаться. Столько всего случилось уже, когда она его не слушала, пора бы поумнеть. Вот она и уходила, когда услышала вопли Ви.
– «Тогда – скрип-скрип ботинки по снегу – зачем ты возвращаешься?»
Скрип-скрип.
– «Что же, пусть жрет? Он хотел ее растерзать».
Скрип-скрип.
– «Ее проблемы. Никто за периметр не толкал».
Скрип-скрип.
– «Калеб мог не освобождать меня. Арвет мог не приходить в интернат. Сама решаю, кого спасать».
Опавшая хвоя торчала из сугробов рыжими зубьями, как поле, проросшее драконьими зубами.
«Задержусь еще на пару дней, – решила Дженни. – Если не трогать тигель и не есть еду из столовки, вроде ничего страшного. Если что – сразу ноги в руки – и ходу. Надо связаться с Арветом, последний раз он снился, когда был на пути в Нант. Только вот…»
Дженни задумалась – что она будет есть три недели?
Глава одиннадцатая
– А я ему и говорю – тебя в детстве не дриады, а дубы воспитали!
Дружный взрыв хохота грянул над столиком. Роджер ударил кулаком по колену, Тадеуш скорчился в приступе смеха, а Жозеф довольно улыбался – штука удалась. Арвет сдержанно улыбнулся, встал, прошел по коридору между открытыми купе вагона второго класса. Вышел в тамбур.
– Веселятся? – спросила Эвелина, не поднимая глаз от планшета.
Арвет хмуро кивнул, встал у стены. Поезд летел вперед, на юг, к Атлантике от Парижа.
После операции в Ля Бурже, когда они скрутили эту девчонку, Сару Дуглас, Дженни с ее документами и вещами отправилась в лагерь «Утренняя звезда». Больше всего Арвет хотел бы поехать с ней. Но в лагере ее ждали одну. Все строго по списку: один фамильяр, два чемодана, один магический кинжал – атам. Лас зверь приметный, его пришлось маскировать под ирбиса, хорошо, что порода фамильяра не уточнялась. Никаких сопровождающих студентам не полагалось. Охранники должны были доставить Сару в Карпаты и вылететь обратным рейсом. Так и вышло – только с помощью пыльцы фей и светлого сна у секьюрити появилась альтернативная версия событий. Они благополучно улетели в США в полной уверенности, что доставили Сару Дуглас в горную долину на границе Венгрии и Украины, где нет никакой связи: ни Интернета, ни сотовых. Фреймус охранял свои секреты. Теперь Дженни там, без связи, без поддержки, под маскировкой, которая не дает использовать большую часть сил. Как же глупо! Так рисковать ради этого Калеба?
«Глупо и… – Арвет закусил губу. – Так бы поступил настоящий христианин ради попавшего в беду».
Марко с Людвигом отправились в Англию, Эдвард остался охранять Сару Дуглас, а все остальные – Роджер, Дьюла, Эвелина, ее хранитель Джеймс, Тадеуш, Германика с Жозефом – теперь едут в Нант под видом гастролирующей цирковой группы. Чтобы поговорить с местным Магусом.
«Нант – хорошее место для начала, – сказала Эвелина. – Я знаю тамошних Бардов, они довольно сильны. И вообще это чудный город».
Арвет с тоской посмотрел в окно. Поезд тащился мимо серых полей.
– Что мы вообще будем делать?
– Разговаривать большей частью, – рассеянно сказала Эвелина, касаясь пальцем дрожащего стекла в двери. – Убеждать, агитировать, ругаться и мириться. Мы посланцы Башни Дождя. Мы Авалон, а вовсе не Талос. У нас полно работы, Арвет, надо объехать половину мира до начала собора.
– Откуда у вас деньги? – этот вопрос давно мучил Арвета. – На билеты, одежду, снаряжение, еду? На жизнь во Внешних землях?
– Сбережения, мы же работали в цирке, – Эвелина пожала плечами. – К тому же, не забывай, мы всегда можем подработать на уличных выступлениях. Ну, в крайнем случае немного свидетельствования, немного светлого сна – и нет проблем.
– То есть вы воруете?
– В крайнем случае. Так или иначе, мы платим за просьбы.
На взгляд Арвета, это все равно было воровством, но его мнения никто не спрашивал.
– За нами будет погоня?
– Обязательно, – пообещала Эвелина. – Скорее всего, команда Талоса уже во Внешних землях.
– Но как они нас найдут? Мы же высадились в Триесте, прилетели в Париж, к тому же разъехались. За кем они будут гнаться?
– Ты сам знаешь. Им нужна Дженни. Но ее облик…
Арвет обернулся. Там, за столиком сидела Дженни. Ее жесты, ее улыбка, ее голос – но это была Германика. Вторая серьга Арлекина. Разделенный надвое артефакт.
– Значит, за нами.
– Нелегко будет, – сочувственно сказала Эвелина. Лицо ее изменилось, она прижала ладонь к стеклу вагона.
– Что случилось?
– Прорыв.
Арвет нахмурился:
– Ты же не имеешь в виду…
Двери распахнулись, в тамбур ворвалась Германика – Арвет вздрогнул: дико было видеть Дженни, слышать ее голос – и знать, что это не она.
Следом ввалились остальные, в тамбуре сразу стало тесно. Тадеуш перебросил ему рюкзак на руки.
– Прорыв, – сказал он. – Германика почуяла. Где-то рядом скоро произойдет прорыв с Той стороны.
– То есть полезут всякие твари? – уточнил Арвет.
– Почему твари? – удивился Роджер. – Могут прекрасные пэри, например. Или феи.
– Тебе, Родж, явится фея с оленьими копытами, – хмуро сказал Дьюла. – Эви, что там?
– Поезд движется, трудно определить точно. – Эвелина прижала обе ладони к стеклу. – Прорыв назреет к ночи, но мы удаляемся от его фокуса.
– Встаньте ближе, – велела Германика и поднесла к губам флейту.
Арвет не успел ничего сообразить, как все сошлись вокруг Германики, вещи под ноги, взялись за плечи, как греческие танцоры, и он сам в этом кругу – справа Роджер, слева Тадеуш, а он смотрит в поддельное лицо самой дорогой на свете девушки.
С первой нотой воздух загустел, поезд замер, не дрожали стекла, не стучали колеса, не звенела ложечка в забытой чашке на столе, вставал и никак не мог подняться со своего места в вагоне пассажир. Вторая нота сдвинула мир как калейдоскоп, наложила разные его части друг на друга, Арвет видел, как посреди вагона вырос призрак дерева, как из пола приподнялся каменный хребет забора, а пластик стен разошелся, пропуская угол дома, овитого темно-зеленым плющом, точно нос неведомого корабля. Мгновение две части мира были совмещены друг с другом, сквозь замерших пассажиров прорастали дуб и плющ, а после третья нота подхватила отряд Магуса, двинула сквозь пространство с невообразимой скоростью, или, точнее, пространство разжималось, возвращалось к исходному своему состоянию, как лист бумаги, который сложили пополам и вновь разгладили, и вместе с ним переносились и они – несколько песчинок, перелетевших с одного края листа на другой.
… Музыка стихла, Арвет открыл глаза – а когда он успел их закрыть? Привиделось ли ему это все?
Холодный ветер пробился в свитер, он накинул куртку, огляделся. И встал. Соратники разбирали вещи, перешучивались, а он продолжал озираться. Давно бы пора привыкнуть к Магусу, а он все не может. Человеку такое не по силам.
Как их перенесло на эту площадь, как они оказались под ветвями старого дуба, перед большим двухэтажным домом из светло-коричневого булыжника – таким же старым, как дуб, поросшим мхом и плющом?
Германика-Дженни потерла браслет на тонком белом запястье – браслет был из дутого серебра, массивный, на нем красовалось семь больших аляпистых камней – по числу цветов радуги. Камни были крупные и неестественно яркие, сразу видно, что искусственные. Германика поддела стилетом один из камней – красный, выронила на землю, наступила, растирая в пыль.
– Зачем? – не выдержал Арвет. Он избегал на нее смотреть – это было странно и неправильно, что Германика примерила чужой облик, это было чудо Магуса, привыкнуть к которому оказалось труднее всего.
