Алексей Пехов - Ветер и искры (сборник)
К вечеру, двигаясь вдоль кромки угрюмого леса, перебираясь через глубокие стремительные ручьи и прыгая по гладким, покрытым серо-зеленым лишайником валунам, они увидели впереди молочно-белую стелу, на несколько ярдов возвышающуюся над самыми высокими елями.
– Опять эльфы? – спросил Лук, указывая на странное сооружение.
– Да, – подтвердил Рандо. – Похоже на них. Что там наверху? Птица?
– Бабочка, – прищурившись, сказал Га-нор.
Покинув залитое вечерним солнцем пространство, отряд вновь вступил в густой ельник.
Казалось, что здесь уже давно живет вечер и вот-вот он уступит место ночи. Друзья прошагали по сумрачному лесу около нара, когда за деревьями блеснуло что-то белое, и люди замерли на краю откоса.
Прямо у них под ногами, спрятавшись среди могучих деревьев, в чашеобразной котловине лежал город. От его окраин мало что осталось, стен укреплений не было вовсе, а груды битого камня и массивные, поросшие мхом плиты не могли рассказать, каким это поселение было раньше.
Зато дальше виднелись многочисленные, уже знакомые витые колонны, несколько павильонов с разрушенными крышами, и, наконец, вдали были заметны полукруглые купола и устремляющаяся в небо шестигранная колонна, увенчанная парящей над всем миром бабочкой.
– Проклятые ублюдки! Никогда бы не подумал, что Высокородные умеют так строить. – В грубых словах Кальна слышалось глубоко скрытое восхищение.
– Говорят, Скульптор кое-что подсмотрел у остроухих. – Рандо придирчиво изучал стелу. Некоторыми частями она напоминала ему Колос Корунна. – Конечно, многое Целитель сделал по-своему, но, казалось, ухватил полет их мысли.
– Как думаете, сколько лет этому месту, милорд? – спросил Лук.
– Не меньше трех тысяч. Город неплохо сохранился, лес мог бы поглотить его целиком.
– Дураки эти эльфы, лопни твоя жаба. – Лук не разделял восторга рыцаря. – Построить жилье в такой яме! Тьфу! Да любой осел возьмет его без всякого штурма. Ни стен, ни сторожевых башен!
– Они им были не нужны. – Рандо присел на корточки. – Остроухим не от кого было защищаться. Та страна, которая потом стала Империей, не обращала внимания на леса востока и тех, кто в них жил. Людей интересовало побережье. И Высокородные никогда не предполагали, что мы настолько далеко протянем руки.
– Вон спуск, – сказал Лук.
Склон в этом месте был более пологим, в его форме еще угадывались нечеткие контуры ступеней. Под ногами скрипело мелкое каменное крошево – впервые за многие годы город встречал гостей.
Отряд шел по центральной улице, между фундаментами полуразрушенных домов, среди растрескавшихся мраморных колонн, сухого плюща, вьюна и желтого папоротника, достигающего высоты человеческого роста. Здесь тоже росли клены. Красные, как на эльфийском кладбище.
Рандо не знал, задумывалось ли это специально или сложилось само по себе, но эффект от расположения города был потрясающим – котловина, окруженная со всех сторон стеной леса, казалась огромным колодцем, пронизанным до самого дна лучами солнца.
– Почему его не разрушили? – Лук шел, глазея по сторонам.
Рандо снял перчатки, засунул их за пояс и ответил:
– А ты бы разрушил?
– Не знаю. Я с ними не воевал.
– Возможно, здесь вообще никто не воевал, – пожал плечами рыцарь. – Город, как ты сам только что сказал, не приспособлен к обороне. Жители могли оставить его без боя и уйти в Сандон или Уролон.
– Неужели никто за столько лет…
– Здесь глушь, – поддержал командира Кальн. – А Империя огромна. Нельзя обойти все леса, нельзя облазить все горы. А уж на востоке, возле Облачных пиков, сами Проклятые ноги сломают.
– Но тогда, лопни твоя жаба, в городе еще может быть что-то ценное!
– Портянки эльфийского дельбе, – хмыкнул Кальн. – С его личным вензелем.
– Лопни твоя жаба! Вот уж смешно-то! Если эльфы бежали, тут вполне могла остаться хоть целая сокровищница…
– Успокойся, Лук, – попросил Га-нор. – Эльфы никогда не любили золото. И никогда не оставляли ничего ценного своим врагам.
– Первое исключает второе.
– Но вывод один – здесь ты не найдешь ничего.
Улица, по которой они шли, пахла умирающим садом. Садом, который давным-давно одичал и зарос чертополохом и боревником. Сухие зонтики подрагивали от прикосновений и сыпали просо черных семян в пожухшую траву. Погибший плющ все еще цеплялся за трещины в белых стенах, не желая падать. Его сероватые листья издали напоминали блеклую мозаику. Не удержавшись, Рандо коснулся перекрученной в конвульсии ветви, и на него тут же обрушился листопад из сухих «мотыльков». «Леопард» вытряхнул из волос мусор и догнал следопыта.
Северянин нравился ему своим немногословием и обстоятельностью. Рыцарь заметил, что тот ни разу не совершил поспешного и необдуманного поступка. Следопыт делал все неторопливо, но стоило случиться какой-либо неприятности, варвар мгновенно оценивал обстановку и тут же начинал действовать. И ничто не могло его остановить. Создавалось впечатление, что проще справиться с прущим на тебя синским носорогом, чем с озверевшим сыном Ирбиса.
– Га-нор, ты всегда хотел стать воином? – спросил Рандо, поравнявшись с северянином.
Тот улыбнулся.
– Я сказал что-то смешное? – поднял бровь рыцарь.
– Если у детей Ирбиса рождается мальчик, его судьба предопределена. Все мужчины моего народа – воины. А вы, милорд? – Все внимание следопыта по-прежнему было приковано к домам и извилистой линии улицы. – Всегда хотели стать воином?
– Нет, – неохотно ответил рыцарь и неожиданно для себя признался: – Когда был мальчишкой, мечтал стать Огоньком.
– И что же помешало?
– Отсутствие «искры», – сухо ответил молодой человек, показывая, что ему не слишком приятна эта тема.
Га-нор внезапно замер и поднял руку, прося спутников остановиться. Следопыт долго прислушивался, но почудившийся ему звук затерялся где-то в мертвом городе. Все было тихо.
– Что не так, лопни твоя жаба? – подскочил к нему уже схватившийся за оружие Лук.
Но северянин лишь покачал головой:
– Пока не знаю.
– Мы у цели, – подал голос Кальн. – Посмотрите-ка вперед.
Они стояли на границе центральной площади города. По форме она тоже напоминала бабочку. Спутники были у самого дальнего края северного «крыла». А южное – примыкало к самому склону котловины, превращенному в каскад рукотворных водопадов. Река, берущая свое начало в горах, перекатывала свои волны на базальтовых ступенях, сбегала в каменное русло и наполняла небольшой ромбовидный пруд. В его центре находилось основание стелы, вершину которой они увидели над лесом.
– Куда уходит вода? – недоуменно нахмурился стражник.
– Под землю. В туннель или пещеру, – ответил Рандо.
Они пересекли площадь, и Лук, перегнувшись через бортик бассейна, увидел чистое мраморное дно с мозаикой из мелкой оранжевой плитки, отливающей металлическим блеском. Разумеется, на ней, сверкая всеми цветами радуги, порхали изображения мотыльков.
– Город скотов Дома Бабочки, чтобы их всех поразила чума! – сплюнул в воду Кальн.
– Зачем же плевать, лопни твоя жаба?! – возмутился Лук, как раз собирающийся наполнить флягу.
– Если здесь есть могилы, я с радостью спляшу на них. Вот уж кого следует сжить со свету, так это псов Ольвэ.
– Ольвэ мертв уже несколько лет, – заметил Рандо.
– Какая разница? Этот или другой?! Они все – бешеные звери. Их следует истреблять, милорд.
– Представь себе, о нас они думают точно так же. Именно поэтому мы их ненавидим сильнее, чем другие Дома.
– Скоро стемнеет. Хорошо бы нам присмотреть место для ночлега, – вмешался в разговор рыцарей Га-нор.
Отряд из четырех человек снова пересек площадь, направляясь к отлично сохранившемуся дому с невысокой мраморной лестницей и спиральными колоннами. Его покатая крыша, загнутая по краям, словно лихая шляпа моряка, несмотря на годы и ненастья, уцелела. В полукруглом здании было множество высоких листовидных окон и арок в виде сплетающихся друг с другом виноградных лоз.
– Не иначе королевский дворец, – улыбнулся Лук.
– У Высокородных правит дельбе, – поправил его Рандо.
– Да и для дворца постройка явно маловата, – тут же добавил Кальн. – И сам городок тоже мелок для столицы. …Бездна меня забери! Какой тьмы?!
– Лопни твоя жаба, – угрюмо выразил свое отношение Лук.
– Ты, кажется, искал могилы? – сухо заметил Га-нор, стоя на пороге и вглядываясь в вечерний полумрак большого зала. – Ты их нашел.
Пол был усеян останками.
– Что-то мне расхотелось танцевать, – сказал Кальн, без всякого трепета склоняясь над ближайшим покойником. Хмыкнул. Подошел к следующему. – Да и не на ком. Это не остроухие. Это люди.
– Кости очень старые. Что бы здесь ни случилось, это произошло очень давно.
– Думаю, ты прав, северянин, – согласился Рандо. Стараясь не тревожить желто-коричневые остовы, он осторожно пошел вдоль стены. – Бой завершился задолго до нашего рождения.
