Михаил Михеев - Черный маг
Итак, головы спрятались, зато после недолгих поисков обнаружились лошади. С самого начала тут и были, просто до того я их не искал. Серьезное упущение, кстати – нельзя оставлять врагу транспортные средства. На одну из лошадей я и забросил Лиару, благо кобыла эта уже была под седлом, остальных животных девушке предстояло вести в поводу. Правда, этих лошадей ведь и опознать могут… Ничего, Платон позаботится – он мужик ушлый, разберется, как и обезопаситься, и своего не упустить. Другой вариант – перебить хозяев этих непарнокопытных… Или парнокопытных… Блин, из головы вылетело. Ладно, не суть. Итак, перебить их… Можно, конечно, но как-то не хотелось. Противно было – такой вот я чистоплюй.
Не знаю, прав ли я был, поступая так… Скорее всего, нет. У меня – миссия, от которой слишком многое зависит. То, что от ее успеха или неудачи зависит дальнейшая судьба этого мира, не особенно меня волновало. Но ведь от этого зависела и моя судьба! Надо было идти вперед, старательно зачищая все, что попадалось на пути, это логично и правильно, но… Но не настолько я еще, наверное, зачерствел. А раз пошли такие расклады, то лучше я поступлю, как считаю нужным, иначе кончу, как многие успешные люди. Они, если достаточно чистоплотны, никогда не берут себя в руки, чтобы их не испачкать. А я так не хочу! Лучше уж я буду себя уважать, пусть и рискну чуть сильнее. Да и потом, не так уж много усилий я затратил, если вдуматься, и планов моих это не нарушает.
Размышляя таким образом, я повернулся, чтобы вернуться к своей лошади, но меня остановил голос Лиары:
– Господин…
– Что? – Я повернулся. – Мы вроде обговорили все уже.
Девушка вдруг, изогнувшись невероятным образом (я бы хрен так сумел – просто из седла бы выпал), поймала мою руку и поцеловала ее.
– Спасибо вам за все, господин.
– Не за что. Ладно, скачи. – Я улыбнулся и провожал ее взглядом, пока кавалькада не скрылась за поворотом. Вот так вот… С одной стороны, чувствуешь себя неловко, будто тебе сунули миллион за плевую, в общем-то, услугу, а с другой… Приятно, черт возьми!
С другого берега донеслось ехидное ржание – да уж, интересная кобыла мне попалась, с собственным мнением о происходящем. Плюнув, я зашагал обратно, еще раз вымокнув по дороге и услышав презрительное фырканье этой скотины. Надо было ее, конечно, поменять на одну из трофейных коняг, хотя… какая разница? В конце концов, не так мне далеко ехать осталось, дотяну.
Сев на то же самое бревно, я снова вылил воду из сапог, выжал кое-как одежду и полез в седло. Раз уж у меня есть лошадь, я поеду верхом. И нечего скалиться, морда!
Полчаса спустя, за следующим поворотом, я увидел замок. Как минимум это означало, что есть шанс добраться до него без лишних приключений, хотя, конечно, и в виду замка у кого-нибудь мог возникнуть соблазн устроить, например, стрельбу. Лук, в отличие от огнестрельного оружия, практически бесшумен, и даже в такой близости от замка можно, при должной сноровке, провернуть все достаточно лихо и незаметно. К тому же я устал, промок и замерз. В принципе, стоило где-нибудь остановиться и, как минимум, поесть и передохнуть, но злость и раздражение гнали меня вперед.
До замка оставалось не так и далеко, наверное, с километр (хотя я, признаться, мог и ошибаться, определение расстояния навскидку не самая сильная моя сторона), когда я почувствовал запах пищи. Не самой лучшей пищи, надо сказать, каких-то тушеных и изрядно подгоревших овощей и рыбы, тоже подгоревшей, но от запаха этого мой желудок подпрыгнул вверх и с кваканьем опустился на место – есть захотелось просто зверски.
Смешно – я не люблю тушеные овощи, рыбу люблю ловить, но не люблю есть, а особым обонянием не отличался никогда, а сейчас вдруг почувствовал не такой и сильный запах, хотя деревня стояла метрах в двухстах от дороги. И этот запах вызвал у меня желание сожрать и эти овощи, и эту рыбу, и еще чего-нибудь, при том, что позавтракал я очень плотно и относительно недавно. Это, кстати, наводило на неприятные мысли по поводу возрастания моих потребностей. Логично, в общем-то, я быстрее двигаюсь, я сильнее – стало быть, у меня подстегнут обмен веществ, я трачу больше энергии. А большие затраты энергии, соответственно, выливаются в увеличение количества пищи, которую мне придется переработать в навоз.
Ну а если так – придется повернуть, а то хорош я буду, если в разгар боя потеряю сознание от голода. Лошадь со мной, похоже, тоже согласна, потому что поворачивает к деревне без дополнительных понуканий и даже, кажется, до того, как я трогаю поводья. Интересно, она мысли читает или просто хочет под навес, спрятаться там от дождя да похрумкать овса?
Деревня с дороги выглядела убого, а когда я подъехал ближе, картина стала еще хуже. Дома невысокие, деревянные, покосившиеся и потемневшие от времени, больше всего напоминали наши, в умирающих деревеньках к северу от Москвы. Все залеплено густой и жирной грязью, ну да это как раз ожидаемо – дождь, а почвы здесь, похоже, исключительно глинистые, чернозема нормального нет. Хотя и в черноземе уляпаться можно так, что мама не горюй, поэтому разницы для меня сейчас никакой. А вот что важнее – так это наличие во всей деревне одного-единственного двухэтажного дома, и именно от него исходил привлекший меня запах.
Очевидно, назначением этого дома было служить гостиницей для тех, кто по каким-то причинам не остановился ночевать в замке. На эту мысль больше всего меня наталкивала архитектура – почти точная копия салуна на Диком Западе, ну знаете, такие в вестернах старых часто можно увидеть. Коновязь перед входом, правда, прикрытая сверху крышей – здесь явно учитывали проблему с дождями. Большие застекленные окна – опа! А я и не знал, что в Средние века стекло, причем вполне приличного качества, было доступным материалом. Оглянувшись, я убедился, что даже в крестьянских домах окна застеклены. Странно… Хотя, возможно, в этом мире развитие шло все же иначе, чем в моем – магия, например, повлияла… Ладно, разберемся. А пока я продолжил внешний осмотр гостиницы и убедился, что есть и другие отличия. К примеру, стены были сложены из толстых бревен, в отличие от дощатых стен истинно американских пивных. И двери не болтались из стороны в сторону, доставая входящему разве что до пояса, а открывались исключительно наружу и были набраны из толстых, плотно подогнанных друг к другу досок. Как раз такую дверь я совсем недавно вышибал. Наверняка были и еще какие-то отличия, но я не настолько хорошо знаком с американской народной архитектурой, чтобы их навскидку различить.
Дверь, кстати, открывалась наружу не просто так – наверняка времена здесь не самые спокойные, и двери часто выносились многими и у многих. Когда дверь открывается наружу, выбить ее заметно труднее, то же и с окнами – ставни тяжелые, прочные. Наверняка в этой гостинице можно при желании долго держать оборону хоть от целой роты, а возможно, уже и держали. Однако для меня это было не слишком принципиально – я хотел жрать!
Привязав лошадь и кинув медную монетку (трофей, однако – я у побитых мной забрал все, будут знать, как нападать на мирных путников) выскочившему мальчишке, который тут же принялся натягивать ей на морду торбу с овсом, я сделал то, что должен был сделать намного раньше – пересчитал лошадей, привязанных здесь же. Ну да считать было особо нечего, конечно, всего три лошади и было, однако все-таки такая раззявистость могла кончиться плохо. В очередной раз мысленно выругав себя, я решительно толкнул дверь, выругал себя за забывчивость, потянул ее на себя и вошел в помещение.
Да, это я неудачно зашел. В помещении пили, ели и разговаривали человек двадцать, все крепкие мужики и все при оружии. На небольшой сцене в углу пиликал на незнакомом мне музыкальном инструменте какой-то нудный мотив плешивый музыкант, но никто не обращал на служителя муз внимания. Похоже, градус алкоголя не достиг еще точки, при которой душе требуется сначала развернуться, а потом обратно свернуться… Ну и хрен с ними – может, хоть без драки обойдусь. Разносить заведение и шуметь раньше времени мне абсолютно не хотелось. Нет, потом, конечно, можно и разнести, но сначала надо поесть, желательно поплотнее и повкуснее, а потом уж затевать, случись нужда, кучу-малу.
Несколько столиков были свободны, и к одному из них, подальше от музыканта (ну не люблю я музыку, что поделать), я и направил свои стопы. Чавкая мокрыми сапогами и оставляя за собой грязные следы, впрочем, почти незаметные на давным-давно не мытом полу, я добрался до тяжелой (это чтобы не возникло желания в порыве молодецкой удали схватить ее и использовать как дубину, разнося все помещение) лавки и плюхнулся на нее, всей кожей ощущая противную сырость одежды.
– Эй, парень, ты чей будешь? – сидящий за соседним столиком крепкий мужчина в грубой, но прочной рубахе, таких же грубых и крепких полотняных штанах и кожаных сапогах повернул ко мне свою не тронутую еще алкогольным отравлением физиономию. Я, пристраивая рядом с лавкой меч, молча ткнул пальцем вверх. Как ни странно, мужика это удовлетворило, и он вернулся к прежнему занятию в виде обгрызания мяса с кости какого-то животного, какого – хрен знает, но будем надеяться, что не человека. Меня такой расклад вполне устраивал – совершенно не хотелось вести разговоры, выдавая себя плохим знанием местных реалий.
