Бронислава Вонсович - Я ненавижу магические академии
Какой неиспорченный женским вниманием фьорд! Это же просто подарок богов! Я с деланным смущением потупилась, бросая на него искоса короткие заинтересованные взгляды, легко пробивающие брешь в любой мужской защите.
– Конечно, и вы не только очень привлекательны, но и обладаете добрым сердцем, что сейчас такая редкость, – пылко сказала я.
Теперь смутился уже Мартин, правда, по-настоящему, а не так, как я.
– Но я же еще для вас ничего не сделал, – запротестовал он.
– Почему? Вы помогли мне донести учебники. Знаете, сколько я бы с ними сюда добиралась? – теперь в улыбку я постаралась вложить как можно больше заинтересованности. – И потом, вы не отвернулись от меня в трудную минуту, как сделали все мои знакомые.
– Все? – удивленно переспросил он.
– Никому не хочется общаться с девушкой из семьи государственных преступников, – напомнила я.
– Я уверен – вашу семью оклеветали, – пылко заговорил он. – Неужели у вас нет соображений по поводу того, кто это мог сделать?
Но я только грустно покачала головой. Соображения у меня были, только вот озвучивать их я не считала возможным. Мне казалось, что здесь не обошлось без моего бывшего жениха и его любящего дядюшки. Приданое мое составляло, конечно, довольно приличную сумму, но было всего десятью процентами от того, чем семья владела, что и было записано в подготавливающемся брачном договоре. Но ведь пятьдесят процентов, которые получал доносчик, намного больше десяти, это даже Нильте способен понять. В дом к нам он был вхож, подбросить компрометирующие материалы на семью труда бы не составило. А дядя, стоящий во главе столичной стражи, наверняка бы прикрыл его в случае неудачи. И то, что всех моих родственников арестовали, а меня отпустили «за недоказанностью», тоже прекрасно в это вписывалось. Ведь жених бывший хотел видеть меня не за решеткой, а в собственной постели…
Беседа наша прервалась требовательным стуком. Но я даже не успела сделать к двери ни одного шага, как она распахнулась и впустила маму Антера, Деллу Нильте. Весьма и весьма недовольную. Надо признать, что самым большим недостатком моего бывшего жениха я всегда считала именно ее. Недовольной она была всегда, но сегодня – в особенности.
– Так я и знала, – начала она возмущаться прямо с порога. – Не успела бросить моего бедного мальчика, как уже нашла себе другую жертву.
– Но позвольте, фьордина, это ваш сын от меня отказался, – удивленная таким напором сказала я.
– А что, по-твоему, он должен жениться на бесприданнице из такой ужасной семьи? Это бы поставило сразу крест на его службе! – припечатала она.
– Фьордина, вы не находите, что торопитесь? Суда еще не было, – напомнил Хайдеггер, на которого больше никто внимания не обращал и которому это не очень нравилось.
– Ничего, суд еще будет. И над этой мерзавкой тоже, – потыкала она пальцем в мою сторону. – Подумать только, так надругаться над чувствами моего бедного мальчика! Целитель сказал, ему теперь неделю сидеть нельзя!
Никогда не подозревала, что чувства у Антера находятся в таком специфическом месте. С другой стороны, Фиффи же не оставил его полностью бесчувственным, да и бывший мой жених сам виноват в случившемся.
– Вообще-то, это ваш мальчик на меня напал, – заметила я. – И если бы не помощь Фиффи…
При звуках своего имени мой питомец оживился и начал заинтересованно перебирать веточками. Судя по всему, то что он добыл в столовой, уже успело усвоиться, а крепкий зад моей бывшей будущей свекрови манил его к себе неимоверно.
– Эти магические выродки должны быть запрещены, – уверенно сказала она, делая шаг подальше от Фиффи и поближе к двери.
Фиффи неторопливо покинул обжитое место и направился в ее сторону.
– Я жалобу ректору напишу, – взвизгнула Делла и выскочила за дверь. – Это заговор. Нас, Суржиков, всегда пытаются извести, потому что мы – опора трона!
Но договаривала она уже за дверью. Фиффи разочарованно зашелестел и сделал движение в сторону Хайдеггера, но тот, видно, показался ему не столь вкусным, как Суржики, и питомец мой вернулся на свою лежанку, устроенную им лично из всей найденной в комнате грязи. А фьордина Нильте еще немного поорала, чтобы я даже не надеялась залезть в постель к ее драгоценному сыночку, но устраивать скандалы без свидетелей и перед закрытой дверью неинтересно, поэтому она вскоре замолчала, и мы услышали нервное удаляющееся цоканье ее каблуков.
– Вам повезло, – неожиданно сказал Мартин, а когда я недоуменно подняла на него глаза, продолжил: – Вы не успели выйти замуж за ее сына, она бы тогда вас точно съела.
– У меня есть защитник, – я кивнула головой на Фиффи, который весь распластался на созданной им куче и даже веточками уже не перебирал.
– Неужели ваш бывший жених хотел вас… – он замялся, пытаясь подобрать приличное слово.
Да, приличным словом Антера назвать было сложно, с этим я была вполне согласна, поэтому поспешила на помощь своему новому знакомому:
– Я не хочу об этом вспоминать, фьорд Хайдеггер, – подрагивающим от пережитого голосом сказала я. – Это было так ужасно, так ужасно. Нильте расторг помолвку после ареста моей семьи, но мне никогда и в голову бы раньше не пришло, что он способен на… насилие. Но Фиффи успел вовремя, и я смогла убежать.
Мартин во время моего сбивчивого рассказа смотрел на меня с большим сочувствием, а потом сказал:
– Есть же такие негодяи. Ему так повезло, в невесты досталась такая прекрасная благородная девушка (на этом месте я смущенно потупилась, а как же иначе показать свою врожденную деликатность), а он так гадко себя повел.
– Конечно, – горячо сказала я, – вы бы никогда так не поступили. Вы человек благородный, но он решил, что с девушкой из преступной семьи можно не церемониться. Я же теперь совсем одна, и защитить меня некому.
Дрожанье голосом мне удалось на славу, бабушка была бы довольна – никакого писка, все как раз на таком уровне, чтобы вызвать сочувствие, а не желание заткнуть уши и больше никогда не слышать.
– О-о, фьорда Берлисенсис, – растроганно протянул он. – Если бы я только мог надеяться, что вы примете мое предложение, вам бы никогда больше не пришлось бороться с этим жестоким миром в одиночку.
От изумления глаза у меня широко открылись. Это что, он мне сейчас предложил выйти за него замуж? Нужно срочно соглашаться, пока он не передумал. Но что-то мешало ответить согласием тут же, просто внутренний барьер стоял, и все тут. Как-то неспортивно это получилось, слишком быстро, никакого интереса. Ведь если я соглашусь, то нужно будет за него выходить – Берлисенсисы никогда не нарушают данное ими слово. А ведь ужасно подозрительно, что такой молодой и интересный фьорд до сих пор не женат и даже невесты не имеет. А вдруг у него какие дурные привычки, или, не дай бог, кредит? Нет, прежде, чем соглашаться, надо непременно все о нем разузнать. И потом, приличные девушки никогда не соглашаются на первое же предложение руки и сердца. То, что дается легко, – не ценится.
– Это так неожиданно, Мартин, ой, извините, фьорд Хайдеггер, – наконец сказала я, бросая в его сторону осторожный нежно-призывный взгляд.
– Нет, для вас я Мартин, – твердо сказал он.
– Тогда я для вас Лисандра, – улыбнулась я. – Вы мне очень нравитесь, Мартин, но я же не могу вот так. Я только недавно была помолвлена с другим человеком. Да и вас я почти не знаю. Я чувствую, что человек вы необыкновенно хороший, – подсластила я ему горькую пилюлю, – но мне нужно время, чтобы прийти в себя. Я не способна сейчас строить отношения с кем-либо.
– Извините, Лисандра, – смутился он. – Я совсем об этом не подумал.
Я нежно затрепетала ресницами…
В оранжерею я летела как на крыльях. Такой успех, это надо же! Страх перед тем, что я вновь окажусь на улице, под угрозой расправы со стороны Нильте, отошел куда-то далеко. От счастливого замужества меня отделяло только одно слово «да», с которым можно было пока не торопиться – сессия-то еще совсем не скоро, а до нее никто меня не отчислит, если я на занятия ходить буду.
Оранжерея факультета Земли прекрасно просматривалась с любой точки академии – несколько огромных стеклянных куполов, связанных между собой переходами. Под каждым куполом создавались свои условия для определенных групп растений, что использовались в магической практике. Размер этих сооружений впечатлял, но я понадеялась, что там уже достаточное количество подсобных рабочих и без меня, а мне выделят маленькую грядочку, с которой я вполне способна справиться.
Заведующая оранжереей, фьордина Симона Вейль, была совсем не рада моему приходу. Она смерила меня тяжелым взглядом с головы до ног, особенно задержавшись на моих туфельках. И я ее прекрасно понимаю, на такую обувь и годовой зарплаты местных рабочих не хватит. Потом она мрачно перечитала записку от моего декана.
