Ульяна Динова - Я беду от тебя отведу
Мы стояли вдвоём на пороге моей квартиры, в полном безмолвии глядя друг на друга, до тех пор, пока Афина, молодая собака, бесцеремонно не оттеснила меня в сторону; подойдя к моему гостю, она поставила передние лапы ему на грудь и стала тянуться к его лицу, дружелюбно помахивая хвостом.
— Надо же… Она узнала тебя, — нарушила я наконец молчание, отступая в сторону, чтобы впустить его в квартиру, и не зная куда деть тряпку, которая всё ещё была у меня в руке.
— Ух, ты! Какая большущая стала, — в свою очередь изумился Бальдерик Рэй, ласково гладя собаку по голове. — Интересно, чем ты её кормишь.
— А ты разве не знал, что все дети имеют свойство расти? — спросила я.
— Да, но не настолько быстро.
Его вдруг почему-то осенила странная мысль:
— Неужели ты уже подумываешь о детях?
— В каком смысле? — я посмотрела на него и, глупо улыбнувшись, отрицательно покачала головой.
— Да так, ничего… — он смущённо усмехнулся и принял какой-то торжественно-официальный вид. — На самом деле я пришёл, чтобы пригласить тебя на вечер поэтических встреч, а потом на бал. Надеюсь, у тебя есть вечернее платье?
— А… если я прям в таком виде? — я бросила шутливый взгляд на свои рваные джинсы школьных времён и старую выцветшую футболку.
— Для меня ты в любом наряде прекрасна, но это всё-таки званый вечер, поэтому необходимо соблюдать некоторые правила этикета… — нарочно растерянным голосом пробормотал он, впрочем понимая, что я дурачусь.
— Я пошутила. Но мне уже некогда искать платье. Ладно, мистер сноб, так уж и быть, исключительно ради сохранения вашего душевного равновесия одолжу что-нибудь у Велесты, — мы с ней одного размера.
— Значит, договорились. Так я заеду за тобой завтра в восемь вечера? Честно говоря, голова уже идёт кругом… А мне ещё надо успеть сделать миллион дел… — он устало провёл рукой по своим волосам.
— Ты мог бы просто позвонить мне по телефону, зачем нужно было ехать на другой конец города?
— В таких случаях для меня важен физический контакт, но ты вряд ли это поймёшь… Так ты не ответила, ты согласна пойти со мной на вечер в качестве моей пары?
Я улыбнулась и молча кивнула, хотя не совсем поняла, что он имел в виду, предлагая мне стать «его парой». Может, изобразить его очередную пассию?
— Ну всё… тогда я пошёл… — улыбаясь, сообщил он сам себе, взявшись за ручку двери, но не двинулся с места.
В этот момент с прогулки вернулись Аня с Ванькой.
Бальдерик Рэй вышел из квартиры, пропустив мою подругу с сыном. Анна уставилась на него, раскрыв рот. «Ну конечно, — усмехнулась я про себя. — Как всегда, одна и та же реакция…» Я вспомнила свои ощущения, когда увидела его впервые.
— Привет, — сказал он, улыбнувшись потерявшей дар речи Ане и весело подмигнув мальчику.
— Кто это был? Неужели сам бог Адонис? — спросила Анна, с трудом водружая отвисшую челюсть на место, едва за Б.Р. закрылась дверь.
— А что, похож? — усмехнулась я.
— Какой красавчик!
— Тебе нравится?
— Ну, знаешь, если бы я была на твоём месте, то времени бы зря не теряла. Такими кадрами не бросаются.
— Может быть… — задумчиво произнесла я. — Может быть… Хотя это ещё не факт…
Я вернулась к уборке, прерванной внезапным появлением Б.Р., и рассеянно продолжила стирать пыль с плафонов люстры, когда из соседней комнаты раздался душераздирающий вопль. Неудачно спрыгнув с табуретки, я упала, но тут же вскочила и забежала в комнату Ани. Бледная как мел, она стояла, прижавшись к шкафу.
— Змея… там… — прошептала она, показывая трясущейся рукой под диван, из-под которого доносилось слабое шипение.
Афина громко лаяла, лёжа на животе, и пыталась дотянуться до кого-то лапами.
Я оттащила собаку за ошейник. Шипение повторилось.
Взяв фонарик, я посветила в темноту: в самом дальнем углу, свернувшись кольцом, лежало что-то довольно крупное.
— Ну иди, иди сюда, глупый ужик, — позвала я змею, и, ухватив рукой её скользкое тяжёлое туловище, не без труда вытащила из-под дивана; Аня снова испуганно вскрикнула.
Это оказался вовсе не «ужик», а огромный тигровый питон, который, изогнувшись, тут же обвился вокруг моей шеи. Впрочем, кажется, у него не было намерения меня душить, но всё равно по моему позвоночнику пробежал лёгкий холодок.
В этот момент раздался звонок в дверь. Аня всё ещё пребывала в ступоре, и я пошла открывать. Я сильно удивилась, вновь увидев за дверью Бальдерика Рэя.
— Я забыл… — начал он и застыл в ужасе, уставившись на змею, обвивавшую мою шею.
— Вот ты где! — обрадовано воскликнул загорелый усатый мужчина, спустившийся с верхнего пролёта лестницы и заглядывавший в мою открытую дверь.
— Ваш питомец? — спросил у него Б.Р.
— Наверное, незаметно выполз на балкон через окно, пока я находился в ванной, — объяснил тот, помогая мне снять с шеи питона. — Но он абсолютно ручной, не бойтесь. И, знаете ли, он не вешается на шею кому попало, а исключительно только тем, кто ему очень нравится. Так что извините за причинённое беспокойство… С меня коробка конфет и букет шикарных роз.
— Ты когда-нибудь меня в могилу сведёшь раньше времени, — выдохнув с облегчением, произнёс Бальдерик Рэй, когда любитель рептилий удалился вверх по лестнице. Укоризненно покачав головой, он повернулся, чтобы уйти.
— Ты кажется что-то забыл, — напомнила я ему.
— Правда? — улыбнулся он, оборачиваясь уже возле лифта. — Да… Точнее, нет… Я просто соскучился и хотел ещё разок тебя увидеть.
На следующий день в «Дубовой роще» состоялся вечер поэтических встреч, а затем — традиционный приём в Большом Зале.
После двухчасового прослушивания всех желающих представить на суд публики свои творения на сцену неожиданно пригласили Б. Р. Его выступлением и завершился вечер.
Бальдерик Рэй прочитал стихи. Это были грустные, красивые строки. Арфистка в длинном белом одеянии, с венком из лилий на голове, тихо перебирала струны, аккомпанируя ему. Под нежные трели арфы он стал зачитывать своё сочинение:
Я беду от Тебя отведу,
Что печатью лежит на челе твоём;
Тихим бродом Тебя проведу
Чрез пучину бушующих вод.
Ты, печали свои не тая,
Мне поведай о том, что тревожит;
Я беду от Тебя отведу,
Оттолкну, отодвину от края.
Знай, всегда буду рядом с тобой,
Чтоб сберечь Тебя хрупкую, нежную;
Я рукою поймаю стрелу,
Что летят сквозь века безжалостно,
Защищу и закрою собой -
Мне они не страшны, ибо призрачны;
Изменю ход времён, даже весь мир вокруг -
Если потребуется!
В этом есть особый сакральный смысл, -
Разгадать его не пытайся, как и я не пытаюсь;
Нет большей силы на Земле и в Запредельном,
Чем притяженье одной одинокой души к другой,
Это стоит того, чтобы пожертвовать всеми благами Мира.
Жизнь бросает Тебя, безутешную
То в ледяной холод одиночества,
То в костёр, пылающий огнём ярости;
Бедная моя…
Не ищи справедливости в этом бренном мире;
Как же я хочу укрыть Тебя от всех злых ветров и жестоких бурь,
Без конца встающих на Твоём пути!
Ты беспомощный маленький кораблик,
Который совершенно не знает, куда ему плыть в бескрайнем океане;
Зачем же Ты одна пытаешься сражаться с могучими волнами?
Тёмное семя зловеще хохочет,
Оно ищет пути
Чтобы ввергнуть Тебя в царство ужаса и страданий;
Но я был рождён для того, чтобы побеждать, — и я не сдамся!
Ведь Ты — моя единственная Песня Неземная.
Доверься мне, Робкая Рысь, Крадущаяся в Серебряном лесу!
Я беду от тебя отведу,
Где бы ты ни была — пусть далеко-далеко,
Хоть за тридевять земель;
Я услышу отчаянный призыв Твой -
Даже с другого конца Вселенной;
И всегда я на помощь приду,
Слёз сотру горько-солёный яд…
Боль свою мне отдай целиком без остатка, -
Заберу, заточу её в надёжную клетку,
К которой никто и никогда не подберётся!
Да, я знаю, Ты не веришь пока, что всё это — не пустые слова…
Злой Рок Судьбы преследует Тебя по пятам
Сердца раненного боль
Исцелить мне предстоит — и это будет нелегко;
Но повторяю, и повторю ещё сотни тысяч раз: я уже никогда не отступлюсь!
Охранять Твой покой отныне и во веки веков клянусь!
Я Тебя за собой поведу
Хоть пока ещё сопротивляешься,
Но я знаю абсолютно точно -
И это такая же непреложная истина
Как и то, что миллиарды лет существуют на небе Луна и Звёзды, -
Ты однажды мне сердце откроешь;
Рухнут стены Тёмного Замка печали и зла,
Превратившись в прах;
Воссияет на небе яркое солнце,
И живая вода вернётся в мёртвые пустыни.
А пока что волнуют Тебя:
Только всполох осеннего леса,
Дикий вскрик одинокого вепря,
Тихая гладь озёр…
Я дрожащей рукой достала свой мобильный. «Эсэмэски» со странными стихами… Тайный поклонник… Не может быть… Боже мой, какая же я идиотка! И как я сразу не догадалась…
