Александр Тюрин - Яйцо Чингисхана или Вася-василиск
Одни куски процветали, другие гнили или засыхали, третьи застыли в каменной неподвижности. А по складкам текли струи энергии, быстрые и легкие, резкие и спокойные.
Голубое небо, едва видимое в просветы между крон, находилось в зоне покоя и посылало ровную энергию, как будто даже пело сочным баритоном. Это в немалой степени затягивало, и Василий даже слегка отвлекся от кошмарных мыслей. Пытаяcь снова на них сосредоточиться, он остановился у ближайшей ели, но и та вовсю гудела в своем цветущем участке пространства. Весь лес уже воспринимался как довольно слаженный хор, где каждая клетка, каждый сегмент имел свою энергетику, своих обитателей, вел свою партию, где соблюдалась симметрия между цветением и гниением, напором и податливостью, любовью и злобой. Но неожиданно в эту симфонию, подслушанную нечаянным посетителем тайги, вмешалось нечто новое, грубое и постороннее.
Василий пригнулся, прислушался и огляделся, затем двинулся в сторону источника неприятных сигналов. Тяжелый гул и резкий запах узкой струей протек из кустов жимолости. Василий остановился и залег. Причем вовремя. Из кустов показался человек, потом еще двое. Группа немного напоминала охотников, но лишь самую малость.
Да, они, как всякие уважающие себя охотники, облачились в хамелеоновую камуфляжку, но в руках держали не двустволки, и даже не помповые ружья, а автоматические гранатометы со вставленными магазинами на двадцать четыре гранаты и пистолеты-пулеметы «Беретта» с обоймами из ста беспатронных зарядов, то бишь реактивных пуль повышенного радиального действия. Было у них и кое-что, напоминающее две спаренные трубы — пусковая установка и кассета с четырьмя самонаводящимися ракетами, распознающими цели. По резким «жужжаниям», исходящим от «охотников», можно было догадаться, что у них на уме. Скорее всего они нацеливались на деревню Камышинское.
Василий весь вспотел, ведь до этого он только раз встречался с настоящими врагами, в ауле Очхой. Но тогда старший лейтенант находился под сильным излучением капитана Лялина, а сейчас… Пока что Василий решил ничего не предпринимать. Ведь «охотников на человека» могло быть больше, чем трое… Василий, от нечего делать, решил последить за вероятными злодеями. Занятие это было непростое.
Все трое имели на лицах модерновые таиландские бимоны со встроенными процессорами — каждый размером с очки горнолыжника. Василий когда-то участвовал в проектировании первых отечественных бимонов, кои назывались тогда «универсальный комплект боевого наблюдения», поэтому знал в них толк. «Охотники» обозревали местность с применением лазерных дальномеров и компьютерных видеосканеров, которые выдавали на контактные экраны целеуказание, прицел оружия, общее или секторное телеувеличение, а при нужде — тепловой рисунок с большим разрешением.
Василий понял, что желание просто «последить» может ему дорого обойтись, учитывая мрачную настроенность этой тройки. Но затем ощутил, что терять ему, собственно говоря, нечего — кроме проклятой «ящерки». Ведь с ним случилась трагедия, которая и Эсхиллу не по зубам. Так, может быть, именно сейчас противное и гнусное в его жизни пора преобразовать в прекрасное и возвышенное?
Василий не мог преодолеть скованность, пока не ощутил снова «нарисованность» всего пейзажа, какую-то его ненастоящесть, что, кстати, относилось и к фигурам врагов. Мышцы тут расковались и ему удалось пристроиться чуть правее подозрительной троицы — по счастью растительность была «на его стороне».
Василия заслонял густой боярышник, сам он двигался по рытвине, так что его голова находилась на уровне их ног. Вражеские ноги в противоминных башмаках он видел редко, но чутье не обманывало его — они все время были рядом.
Рытвина вдруг резко завершилась. И закончилась она стволом большой лиственницы, который рос как-то криво, поначалу вообще стелясь по земле.
Дальнейшие действия были не то автоматическими, не то машинальными, выветрились и страх, и задумчивость, забурлило желание действовать, побеждать и наслаждаться победой. Случился выплеск ярости, полосы на его руках просто загорелись, он почувствовал далекий зов подруги — убить ее было бы блаженством. Но пока он не мог найти ее и это вскипятило всю его кровь.
Василий увидел незримую дотоле складку-"тропу", которая распахнула перед ним дверь и повела прямо на ствол. А справа и слева были «стены», преграды, куда не стоило ломиться. Это казалось озарением — сперва вспышка, затем легкий укол, вздох всем телом, и вперед, как будто к попе приделан реактивный моторчик.
Ноги и в самом деле понесли его прямо на косую лиственницу, а в нужный момент он спрыгнул точно на голову ближайшего «охотника». Правая ступня оказалась на плече у противника, каблук левого ботинка закатал тому прямо в лоб, раздавив походя бимоны. Раздался хруст пластика и возможно даже шейных позвонков. Через мгновение пистолет-пулемет перешел в руки Василия.
Оружие стояло на боевом взводе, поэтому первой же очередью был срезан второй «охотник». Он находился за ветвями кустарника, но гудел как трансформатор, поэтому сразу попался под пули и, брызнув кровью, улегся.
Третий успел укрыться за деревом и уже оттуда ударил из своего оружия. Пули повышенного радиального действия, известные в народе как «ромашки», стали кромсать веточки и срубать сучья вокруг Василия, сужая ему жизненное пространство.
Однако старший лейтенант запаса уже сорвал бимоны со второго «охотника», быстро сориентировался в системе управления оружием. За какую-то секунду совместил перекрестье прицела и целеуказатель, уловивший голову неприятеля. Еще немного и…
Тут Василию пришлось совершать кульбиты и прыжки, удирая от взрывов гранат, самонаводящихся на его тело. Противник погнал его и быстро засадил почти что в топь, однако в итоге… Бежать, по идее, можно было куда угодно, но Василий везде натыкался на какие-то преграды и лишь в одном месте была дверь, причем крутящаяся. Она как будто развернула его и очарованный бегун оказался на некой «тропе», что провела его по мшине. После этого враг, даже отчаянно моргая, уже не мог поймать его в перекрестье прицела. «Охотник» стал «добычей». Василий даже и не видел террориста, однако чуял его, воспринимал вполне продуктивным образом.
Их соединял канал, воспетая поэтами незримая нить, может даже струна, которая вся звенела от напряжения.
Компактный пистолет-пулемет благодаря бимонам и реактивным пулям стрелял как снайперская винтовка Драгунова, только без той отдачи и со скорострельностью 1200 выстрелов в минуту. Надо было за пару секунд, пока враг не опомнился, закрыть пулями участок в десять квадратных метров. Именно там находилась живая мишень, соединенная с Василием звенящим каналом. И во врага, потенциально угрожающего деревне Камышинское, из девяноста выпущенных зарядов попало-таки три.
Василий побежал к нему вдоль струны как музыкальная нота и увидел, что этот, в отличие от тех двоих, явно уроженец кавказских гор. Но едва потянулся обыскать труп, как из чьей-то пусковой установки стартовала «умная» ракета. И, конечно же, она стремглав помчалась именно к Василию Самуиловичу.
Целеуказатель успел «захватить» ракету, рука прицелила пистолетпулемет, а палец нажал на кнопку огня. Ствол выпустил целую тучу пуль и ракета была подорвана в воздухе, став яркой вспышкой. Но Василий знал, что в кассете еще три ракеты. А в боеголовке каждой ракеты три независимые системы наведения: на тепло, на звук и образ. Может, это было избыточно для поля боя, но для леса — в самый раз. Тем более, и очередной противник пока был плохо различим и мог спокойно выпускать свои реактивные снаряды, дожидаясь попадания в «яблочко».
Василий услышал нарастающий трубный звук, это приближалась ОНА, четко отличая его образ от облика деревьев и кустов. «Ну все, абзац», — произнес он прощальное слово и словно провалился куда-то, как будто в яму ухнул, правда вела она не вниз, а вперед. В один прыжок, похожий на падение, он преодолел десять метров, однако горячая стена взрыва успела двинуть его сзади и заставила перекувырнуться три раза. Двинула, но не прикончила. Впрочем, Василий чуть не сломал позвоночник об какую-то толстую ветку и, хрипло выдохнув, шмякнулся на ковер из мха возле здоровенного пня. Чуть левее — и смахнуло бы полголовы.
Не пролежав и десятой доли секунды, он кинулся бежать. С одной стороны, он явно не выбирал дороги, потому что ветви лупили его со всех сил и по физиономии, и по животу, и по ногам; очень скоро он почувствовал на губах солоноватый «морской» привкус крови. С другой стороны, за это время разорвалось две ракеты, но где-то вдалеке. Значит бежал Василий все-таки по тропе, ведущей в правильном направлении: он почти скользил по ней, но при том еще тратил силы на то, чтобы она существовала. Он как будто раздувал ее — она держалась за счет его дыхания.
