Чайна Мьевиль - Вокзал потерянных снов
У нее нет начала и нет конца. Степень ее сложности просто не укладывается в голове. И столь прекрасным было это зрелище, что душа моя обливалась слезами.
Паутина кишит жизнью – куда ни глянь, на бесконечных просторах маячат безумные боги, такие же, как и пленивший нас. Хватает и существ иного склада, с невообразимо сложными очертаниями тел – но они не удержались в моей памяти.
Сеть не без изъяна. В бесчисленных местах порван шелк, нарушена расцветка. Тут и там узор натянут, нестабилен. Когда меня несли через эти раны, я чувствовал, как Пляшущий безумный бог задерживается и дает работу своей железе – чинит, восстанавливает.
Чуть поодаль я заметил тугой шелк Цимека. Клянусь, мне было видно мерцание тамошних ячей – сеть колебалась под тяжестью времени.
А в непосредственной близости меня окружал обособленный участок паутины – Нью-Кробюзон. И по самой середке этого участка проходил уродливый разрыв. Какая-то жестокая сила рассекла городские тенета, отняв у них множество красок, насухо обескровив. Оставалась лишь тусклая, неживая белизна. Бессмысленная пустота, мертвенные тени…
И мне было страшно смотреть больными глазами на эту расширяющуюся брешь. А к страху добавлялось унижение – что есть я в сравнении с этим величием, с этой бескрайностью; что есть я в сравнении с мировой паутиной? Я зажмурился.
Но я не мог погасить свой рассудок. Непрошеный, он силился наспех запомнить увиденное глазами. Но удержать – не мог. Оставалось только чувство, только ощущение пережитого. А ныне и чувства нет – как будто я не был там, а знаю о происшедшем с чужих слов. Тяжесть той бескрайности, той необъятности уже спала с моего сознания.
Но воспоминания, хоть и поблекшие, не отпускают меня.
Воспоминания о том, как я танцевал с пауком. Как выделывал коленца с Пляшущим безумным богом.
Часть пятая
Советы
Глава 34
В палате Лемквиста Рудгуттер, Стем-Фулькер и Рескью держали военный совет. Они всю ночь не смыкали глаз. Рудгуттер и Стем-Фулькер устали, малейший пустяк выводил их из себя. Корпя над бумагами, они пили большими чашками крепкий кофе. Рескью был спокоен. Поглаживал широченный шарф.
– Поглядите-ка, – помахал листом перед подчиненными Рудгуттер. – Сегодня утром прибыло. Доставили сами авторы, поэтому у меня была возможность обсудить с ними текст. Это вам не петиция какая-нибудь от общественной организации.
Стем-Фулькер подалась вперед, протянула руку к письму. Рудгуттер словно не заметил. Сам стал читать вслух:
– «От Джошуа Пентона, Бартола Седнера и Машека Грашиетнича…»
Рескью и Стем-Фулькер недоуменно посмотрели на мэра. Он медленно кивнул:
– Главы копей Стрелолиста, коммерческого банка Седнера и концерна «Парадокс» нашли время, чтобы собраться и написать это письмо. Поэтому можете считать, что ниже невидимыми чернилами дописан длинный перечень не столь громких имен. – Он разгладил письмо. – Господа Пентон, Седнер и Грашиетнич «весьма озабочены», утверждается здесь, «дошедшей до их ушей скандальной молвой». – Рудгуттер смотрел, как переглядываются Рескью и Стем-Фулькер. – Речь идет о нашем кризисе. Они не знают, что происходит, но заметили, что с некоторых пор всем им плохо спится. Ко всему прочему они прослышали о дер Гримнебулине. Спрашивают, что противопоставляется «угрозе нашему великому городу-государству». – Он положил бумагу.
Стем-Фулькер пожала плечами и открыла рот, чтобы ответить, но он опередил, устало протирая глаза:
– Вы читали доклад инспектора Тормлина, он же Салли. Согласно показаниям Серачина, который в настоящий момент поправляет у нас здоровье, дер Гримнебулин утверждал, будто обладает примитивной действующей моделью кризисной машины. Мы все понимаем, что это очень серьезно. Ну так вот, наши разлюбезные бизнесмены тоже пронюхали. И, как вы могли догадаться, все они, а особенно господин Пентон, страстно желают положить конец абсурдным слухам, и как можно скорее. Нам рекомендовали уничтожать не разбираясь все эти дурацкие игрушки, все эти псевдомашины, конструируемые господином Гримнебулином для обмана доверчивых граждан. – Рудгуттер тяжело вздохнул. – Они упоминали о щедрых субсидиях, которые правительство и партия Жирного Солнца получили за последние годы, иными словами, леди и джентльмены, нам приказывают. Дельцы не в восторге от мотыльков, они предпочли бы, чтобы мы получше следили за столь опасными животными, и, что совсем неудивительно, новость о вероятном существовании кризисной энергии вызвала у них истерику. Этой ночью мы тщательнейше обыскали склад, но не обнаружили и следа подобной аппаратуры. Приходится допустить, что дер Гримнебулин ошибался или лгал. Но на всякий случай мы должны допустить и другое. Он унес и машину, и все относящиеся к ней бумаги. Когда сбежал, – со вздохом добавил Рудгуттер, – с пауком.
– Мы еще не выяснили, что случилось? – осторожно спросила Стем-Фулькер.
Рудгуттер сердито пожал плечами:
– Мы опросили видевших и слышавших Ткача милиционеров и все сведения передали Капнеллиору. Я многократно пытался связаться с Ткачом, но получил лишь один ответ, краткий и невразумительный. Он был написан сажей на моем зеркале. Пока ясно только одно: Ткач считает, что он улучшил узор паутины, выкрав у нас из-под носа Гримнебулина со товарищи. Куда и зачем он направился, нам неизвестно. Неизвестно и то, оставил ли он похищенных в живых. Он ведь на все способен. Впрочем, Капнеллиор вполне уверен, что паук по-прежнему охотится на мотыльков.
– А зачем ему понадобились уши? – спросила Стем-Фулькер.
– Откуда я знаю?! – взорвался Рудгуттер. – Паутину свою ими украсил! А у нас в лазарете двадцать полоумных одноухих милиционеров. – Он чуть успокоился. – Я думаю над этим. И кажется, отчасти проблема в том, что мы слишком широко замахнулись. Строим чересчур великие планы. Будем и дальше искать Ткача, но тем временем используем способы охоты попроще. Соберем вместе всех: гвардейцев, милиционеров и ученых, имевших хоть малейшее отношение к тварям. Сформируем спецотряд. И сделаем это с помощью Попурри.
Стем-Фулькер и Рескью кивнули.
– Это необходимо, – продолжал Рудгуттер. – Объединим ресурсы. У него есть подготовленные кадры, у нас тоже. Взаимодействие отработаем уже в процессе. Он будет командовать своими, мы – своими, но – скоординированно. На время этой операции Попурри и его люди получают безусловную амнистию за преступную деятельность любого рода. Рескью, – тихо обратился к помощнику Рудгуттер, – нам понадобятся твои способности. Действовать без шума. Ясно?
Рескью вновь кивнул.
– Сколько можно за день мобилизовать твоих… родственников? Учитывая специфику операции… Это ведь небезопасно.
Монтджон Рескью провел пальцами по шарфу. И хмыкнул.
– С десяток наберется, – сказал он.
– Разумеется, вы пройдете экспресс-подготовку. Надеюсь, тебе доводилось носить зеркальную защиту?
Рескью кивнул.
– Прекрасно. По структуре сознания твой народ очень похож на людей, не так ли? Твой разум так же соблазнителен для мотыльков. Я имею в виду не только носителя, но и хозяина.
– Мы спим, господин мэр, – ровным голосом подтвердил Рескью. – Мы можем стать их добычей.
– Я знаю. Твоя отвага и мужество твоей родни не останутся неоплаченными. Мы примем все меры, чтобы обеспечить вашу безопасность.
Рескью кивнул, внешне оставаясь бесстрастным, и медленно встал.
– Время сейчас очень дорого, я сейчас же оповещу своих. – Он поклонился. – Мой отряд будет в вашем распоряжении завтра к рассвету. – Он повернулся и вышел из комнаты.
Хмурая Стем-Фулькер повернулась к Рудгуттеру:
– Вы не слишком его обрадовали.
Рудгуттер пожал плечами:
– Он всегда понимал, что в любой момент его работа может стать рискованной. Мотыльки – такая же угроза его народу, как и нам.
Стем-Фулькер кивнула:
– И давно он им достался? Я о настоящем Рескью, о человеке.
Рудгуттер прикинул в уме.
– Одиннадцать лет назад. Он метил на мое место. Вы уже занимаетесь нашим отрядом? – Мэр решил перевести разговор в другое русло.
Стем-Фулькер откинулась на спинку кресла и неторопливо потянула из глиняной трубки. В воздухе заплясали жгутики ароматного дыма.
– В плане – двое суток интенсивного обучения. Сегодня и завтра… Стрельба назад с помощью зеркал и тому подобное. Как пить дать, Попурри занимается тем же. Ходят слухи, что в бандах у Попурри есть несколько переделанных, специально для ухода за мотыльками, для укрощения… Вживленные зеркала, руки с обратными суставами… У нас только один такой сотрудник. – В ее голосе сквозила зависть. – Еще у нас есть несколько ученых, они работали по обнаружению мотыльков. Пытаются нам внушить, что это невозможно, но если поднажать – наверняка дадут что-нибудь полезное.
