Иван Тропов - Балтиморская матрёшка
— Читал. А конкретнее?
— Конкретнее… Да просто, как все гениальное. Берется солдат покрепче, вставляется ему в голову чип, биологически сращивается с подкорковыми отделами. С гипоталамусом там, с мозжечком. Чтобы эффективнее управлять соматическими и моторными реакциями. Улучшается скорость в бою, уменьшается кровопотеря при ранении, на короткое время можно в разы увеличить мускульную силу… Идеальный солдат, в общем… Хотя кто–то может сказать, что и не солдат уже, а зомби. Они же должны оставаться на ходу, даже когда почти мертвы, если судить по стандартным медицинским критериям. Да они и будут мертвы, если отключить чип… Ну кто мог подумать заранее, что сбой при попытке ускорить метаболизм вызовет у некоторых зверский голод и неконтролируемую агрессию?.. Все вышло из–под контроля, все, все… Хорошо хоть, здесь проводили. На свободу им отсюда не вырваться. Правда, и перебить пока всех не удается… Самые умные затаились где–то на неиспользуемых уровнях, лишь изредка наведываются в жилые. Утащат кого–нибудь, и снова затаятся… Для чего, думаешь, вас дрессируют? Сейчас натренируетесь в тактике и командных действиях, получите винторезы, и айда чистить нижние уровни… Там своего Диснея и найдете, если от него что–то осталось еще… Вас уже водили на наше спец–стрельбище?
— Нет… — очумело пробормотал Лис.
— Не води–или?.. — У Перископа глаза стали больше очков. — Ни разу?..
Лис медленно помотал головой.
Майор аж по–индюшачьи шеей дернул. Брови задрал.
— Что, и винторезы еще не выдали? Сборка–разборка, принцип действия?.. Нет?.. Ничего себе! Вот раздолбаи! Ну подожди, я сейчас схожу, узнаю, в чем дело, — взяв Лиса за плечо, он отстранил его с прохода и почти бросился к выходу. — Ну я им сейчас навставляю фитилей!
Лис только очумело глядел ему вслед. Потом нахмурился и закусил губу:
— О, черт…
— Сдается мне, джентльмены, — заметил наш великан, — здесь нужен другой подход…
Лис тут же окрысился:
— Может, ты знаешь, какой?
— Может, и знаю…
Прищурился Лис, но смолчал.
Потому что наш великан, может, и в самом деле знает, какой подход к майору нужен… Ко многим уже нашел.
***Первые дни нашу каюту выносили сразу. В других–то каютах — по пять прогеймеров набилось. В некоторых вообще сыгранные команды. Звери!
А у нас? Только Туз и спасал. Но он один. Зато потом…
Конечно, мы с Лисом тоже играть получше стали. Но Парижанин! Дело даже не в том, что Парижанин оказался шустрым стрелком. Первые дни пугался мышки и мимо клавиш попадал, а потом клава к левой руке приросла, мышка — продолжение правой. Глазомер отличный. На открытом пространстве, в «ковбойку» — он и Туза делал, и кого хочешь. Но дело не в этом.
Первые дни в сетевых рубках нами Туз командовал. А потом, как–то само собой… Парижанин гаркнет:
— Сир, слева!
— Кто?
— Магнумец! Фокс! С эмкой!
Я влево, на угол дома. И через миг — тут как тут силуэт. В распятновке Магнумцев. Фокс, точно. Со штурмовкой. Но он меня только увидел — а я его уже жду. Только мышкой щелкнуть. Получите в голову, как доктор прописал.
— Лис, за дом! Не бойся, быстрее! Он у другого угла, меня ждет, к тебе спиной!
— Ты их сквозь стены видишь?
— Это очень просто, на самом деле… Туз, подожди! Не лезь. Они тебя в клещи берут.
— Они? Меня? Кровавыми соплями умоются! Смотри, французик! Учись! Р–раз! Два! Видел? Как я этих ове… А!.. Эй, я же их обоих!
— Третий. По рампе обошел.
— Крысы! Со спины! А ты чего не снял, если видел?!
— Я не видел.
— Ну да! А узнал тогда откуда?!
— Ну, как же… Лис сказал, что видел того в кишке? А до этого Сир второго перед зигзагом. А потом…
А потом, вот так же, кусочек за кусочком, пересказывает передвижения всех наших противников в обратную сторону, как преферансист высчитывает, у кого какие карты остались на руках.
Поначалу, конечно, ошибался — как и хороший преферансист может ошибиться, когда с неизвестным партнером играет. Ты его ходы рассчитываешь, исходя из того, что он оптимально играет — а он, может, и играть–то толком не умеет? Наобум карты выкидывает. Так что надо понять, дурак или умный. Подсмотреть привычки–повадочки…
И так всех. Все семьдесят с лишним душ. Через неделю от нас уже разбегались. Это в сетевухе. А в реале — волчьи взгляды, вперемешку с восхищенным шепотком: Батый то, Батый се… Батый. Иначе нашего Парижанина уже никто и не называл.
Ну и мы. Мы–то — тем более. Им, со стороны, только вершина айсберга видна. Видят, что меня, Лиса или Туза иногда еще случается пристрелить, а Батыя — хрен возьмешь. А мы точно знаем, кто в доме хозяин. Перечисляем вслух, где кого–то заметили, да не успели пристрелить. И не просто, что один пробежал за угол, — а лучше скин разглядеть и имя вспомнить.
Батый всех помнит, у кого какие замашки и ухваточки. А в голове — натуральный Deep Fritz: клац–клац–клац! На входе — где кого видели, а на выходе — почему именно там пробегал и что собирается делать. Нам — ценные указания. Батый и за себя успевает подумать, и за всю каюту. Кому куда идти, где кого и как брать.
Если бы не его подсказки, нас с Лисом подстреливали бы раза в два чаще. Да и Туз… Раньше–то — Ту–у–уз, протяжно и с придыханием. И заслуженно. Прогеймер! Но рядом с Батыем… Ох, и злился же Туз поначалу! Завидовал дико. Спорил, упирался, и вообще плохо себя вел. Но Батый не только в виртуале кого хочешь по полочкам разложит. В реале он на голову выше, в плечах вдвое шире, и рос на природе. Нрав у него покладистый, да, улыбчивый, да. Но уж если достанут… Туз пару раз огреб по шее, и потихоньку такой уважухой к Батыю проникся!
А вечером, когда компы и свет уже отключили — могильная темнота и тишина, но еще не спим, Батый к кому–нибудь привяжется и давай пытать, что да как в мире устроено. Особенно про компьютеры и программирование, или как мозг работает. Это он как губка впитывал. Понимал все с первого раза, с полунамека. Только нетерпеливо: да, да, ясно! дальше, дальше?
Один раз я что–то брякнул про программирование нейросетей, так он меня отжал досуха. Заставил рассказать все: от простейшего и реального — до красивых сказок про будущее, где самоассоциативные иерархии, которые будут работать как кора человеческого мозга, только еще лучше. Уж и не рад был, что брякнул.
А тут вдруг Лис сам начал:
— Это все, конечно, замечательно, Батый. Только лучше бы нам сменить америкосовский прикид на родной, а «эмки» на «калаши».
— Почему?
— Ну… Мало ли…
— Не стоит. У них самое лучшее оружие.
— Разве? — вскинулся Туз. — А мне казалось, там баланс ровный. Хоть за наших, хоть за пиндосов, хоть за узкоглазых.
— Это на первый взгляд, — сказал Батый. — Но если играть командой правильно, то у американцев будет больше шансов. Дело в том, что…
— Да верим, верим! — взмолился Лис. — Только… Все равно, Батый. Давай лучше на нашу форму перейдем.
— Зачем?
— Затем, что ты деревня дикая! Даже про Кровавую Контру никогда не слышал…
— Контра — это от Counter Strike? Во что мы играем?
— Почти. У Контры много модификаций и сетов. Мы играем в какой–то странный, совершенно левый, графика куда лучше, и вообще такое ощущение, будто и движок неродной. А есть и еще… разные… В общем, два брата были. Отец у них был офицером, и жили они в военном городке. И вот…
2. Comпушки
Чем сложнее система, тем больше у нее слабых мест, через которые могут работать вирусы, и тем изощреннее может быть их действие. При этом самая сложная из всех существующих систем обработки информации есть буквально у каждого. Да–да, я говорю о неокортексе в ваших головах.
А. П. Касперский (плакат в учебном секторе Ковчега)Жили два брата. Отец у них был офицером, и жили они в военном городке. Делать нечего, скукота, и оба на «Контру» подсели, постоянно в нее резались. И вот однажды летом, когда их отец уехал проводить сборы, они нашли какой–то американский сайт с модами для «Контры», а там линки на похожую игрушку, типа тренажер для американских спецназовцев. Еще круче «Контры», и, главное, совершенно фриварная. А игрушка реально классная. И графика почти фотореалистичная, и уровни огромные, и сценарии интересные. Старший брат от нее совсем голову потерял.
