Вадим Проскурин - Звездный шлюз
«И зачем тебе это все?» спросил я. «Это поможет тебе перейти на следующий уровень? Или не только тебе, но и всем вам?»
«Не знаю», ответил мы-два. «Вудсток перестал со мной разговаривать. Он учит нас всему, что мы просим, но на отвлеченные темы больше не разговаривает. В последний раз он говорил, что я должен жить так, как считаю нужным, а переход произойдет тогда, когда придет время».
«А пока это время не пришло, ты решил заселить весь мир своими клонами?»
«Да сколько раз можно повторять!» возмутился мы-два. «Они не клоны. Они совсем другие люди, просто у нас есть кое-что общее и это кое-что позволяет нам доверять друг другу. Как ты не можешь понять! Нельзя принести на Землю мир и счастье, не изменив людей. Твои боссы пытались это сделать, и что? По всей стране непрерывная стрельба уже вторую неделю. Скоро у вас воцарится настоящий хаос».
«А ты, значит, теперь американец?» спросил я. «У вас, у нас…»
«Да, я американец», согласился мы-два. «Процентов на восемьдесят. Американцы не такие дураки, как ты думаешь, интеллект у них в среднем слабее, но ненамного. Зато у них есть другие достоинства. Они верят в свободу личности. Когда приходит тяжелая пора, они не сбиваются в стаю и не начинают драться друг с другом стенка на стенку. Они гораздо меньше склонны к насилию, чем русские. Они просто идут по жизни со своей дурацкой улыбкой, иногда это минус, но чаще — плюс».
«Я никогда не войду в мейоз с американцем», отрезал я.
«А я и не прошу», улыбнулось мы-два. «Я просто хочу, чтобы ты знал, что происходит в США на самом деле. А то твои начальники вообразили себе невесть что…»
«Ты позвонил только для того, чтобы я передал твои слова Кожухову?» спросил я.
«Не только. Я хочу, чтобы ты задумался. У китайцев есть такая картинка — инь и ян. Инь в пределе дает ян, а ян в пределе дает инь».
«Короче».
«Хорошо, постараюсь быть короче. Ты пытаешься навести на Земле порядок, но приносишь хаос. А я, наоборот, по совету Вудстока начал нагнетать хаос, но вдруг заметил, что порядка становится все больше. Вначале я сомневался, но теперь я уверен, что это правильный путь не только с моей точки зрения, но и с твоей. Знаешь, в чем твоя ошибка? Ты пытаешься повернуть время вспять, а это невозможно, Земля никогда не станет такой, какой была до Сети».
«Раньше это было возможно. До тех пор, пока твои клоны не разбомбили Страсбург и Оболенск».
«Потому их и разбомбили», сказал мы-два. «Я не хочу, чтобы человечество вернулось в болото, из которого оно сейчас пытается выпрыгнуть. Допустим, твоя линия победит. Ты вырастишь нанозавод, построишь планетарный узел, компьютер, выстроишь астральный барьер…»
«Откуда ты все это знаешь?!» ужаснулся я. «Неужели…»
Мы-два расхохотался.
«Не надо пугаться», сказал он. «Не забывай, я — это ты. Для меня нетрудно предугадать, что ты будешь делать в каждый момент времени».
«Да ну! И что же я, по-твоему, делал на Броуне?»
«Раза два-три вступил в мейоз с какими-то ФСБшниками. Твои клоны в очередной раз пытаются построить нанозавод, а тебя самого Драконтрест использует как живой генератор астральной помехи. Странно, что ты выжил, я был уверен, что они тобой пожертвуют. С тех пор, как у них появились твои клоны, ты больше не являешься незаменимым. Если ты погибнешь, они клонируют еще раз одного из твоих клонов и все снова будет хорошо. А вторая твоя ошибка заключается в том, что ты делишь всех людей на своих и чужих. Свои — хорошие, чужие — плохие. Кожухов хороший, Драконтрест хороший, Габов тоже был хороший».
«А откуда ты знаешь, что Габов умер?»
Мы-два ехидно усмехнулся.
«Элементарно, Ватсон!» воскликнул он. «Я это понял сразу после налета на Страсбург. Сеть стала говорить, что Габов недоступен, и так продолжается до сих пор. Вряд ли он все это время скрывается в изолированной зоне».
«Логично», сказал я. «Ну так что тебе нужно от меня? Зачем ты звонишь?»
«Хочу, чтобы ты осознал свои ошибки. Жизнь устроена сложнее, чем тебе кажется, в ней нет однозначно черного и однозначно белого. Ты убеждаешь себя, что твой путь правилен, а мой — нет, но не все так просто. Ты ведь и сам уже видишь, что не все так просто. Какой бы путь ты ни выбрал, тебе придется пройти через грязь и кровь. И я не могу однозначно сказать, на каком пути ее будет меньше».
«Но ты все равно идешь своим путем», сказал я. «И тебя не пугает грязь. Почему она должна пугать меня?»
«Нипочему. Но ты должен видеть и другую сторону медали. Ты должен понимать, что против Остермайер и Кожухова выступает не свора маньяков-убийц и не группа предателей, продавшихся инопланетянам за тридцать сребреников. Мы такие же, как и вы, просто у нас другой путь».
«Наши пути пересекаются».
«Мы можем сделать так, чтобы они не пересекались».
«Как?»
«Мы не будем трогать Россию, Европу, Ближний Восток и Китай. А вы отказываетесь от идеи изолировать Землю от остальной Сети».
«Ни за что!» воскликнул я. «Если Земля не выпадет из Сети в самое ближайшее время, это будет катастрофа. Ты знаешь, что случилось в Бахрейне?»
«Знаю», вздохнул мы-два. «Мне это так же неприятно, как и тебе. Но на данном этапе подобные неприятности неизбежны».
«Если на Земле не появится планетарный узел, они будут неизбежны всегда».
«Через пару месяцев все люди, которых стоит спасать, станут недосягаемы для сетевых атак. Когда у тебя есть прямой канал на Вудсток, тебя не так-то просто обидеть».
«А остальные?»
«Остальные уйдут в балласт».
«И сколько будет избранных?»
«Предположительно — около восьмидесяти тысяч. Если не трогать те регионы, которые я перечислил — тысяч шестьдесят».
«Погоди… Это те самые сто тысяч, о которых говорил Вудсток? Те, кто перейдет на следующий уровень?»
«Возможно. Но мне кажется, ста тысяч не наберется».
«Пусть даже наберется», сказал я. «Появится избранная раса численностью сто тысяч особей. А остальных в балласт. А почему не в газенваген?»
«Негуманно», спокойно ответил мы-два. «Да и не нужно. Мы не считаем, что балласт несет зло. Зачем его уничтожать?»
«Хорошо, допустим, ты сумел создать избранную расу. А что потом?»
«Не знаю», сказал мы-два. «Так далеко я еще не загадывал. Цель — ничто, движение — все».
«Троцкист хренов», буркнул я.
Мы-два рассмеялся.
«Я понял, к чему ты ведешь разговор», сказал он. «Ты хочешь спросить, появятся ли на Земле нанозаводы, когда все избранные будут отделены от балласта. Не знаю. А почему бы и нет? Почему бы не позаботиться чуть-чуть о примитивных братьях по разуму? Заводят же люди домашних животных».
«Люди — не домашние животные!»
«Люди хуже домашних животных. Ради собственной выгоды люди готовы пойти на любую подлость. А еще хуже, когда они идут на это не ради выгоды, а ради идеалов. Или просто потому, что так принято. Один ученый рассказал мне хорошую историю, реальную, что интересно. Сидят в одной клетке пять обезьян. В первый день опыта в клетку суют банан. Одна обезьяна его хватает и тогда всех пятерых долго поливают холодной водой из пожарного шланга. На второй день в клетку снова суют банан. Обезьяны долго на него смотрят, но подойти не решаются. В конце концов самая отчаянная одна обезьяна делает шаг вперед. Остальные ее хватают и долго бьют. На третий день одну обезьяну убирают из клетки, вместо нее подсаживают новую. Суют банан. Новая обезьяна пытается его схватить, остальные на нее набрасываются и долго бьют. Четвертый день. Из клетки убирают еще одну обезьяну и подсаживают новую. Суют банан. Новая обезьяна бросается к нему, все остальные ее избивают, а особенно старается та обезьяна, которую подсадили вчера. И в конце концов в клетке не остается ни одной обезьяны, которые знают про пожарный шланг. Но они все равно никому не позволяют трогать банан. Знаешь, почему? Потому что в этой клетке так принято».
«А помнишь, что говорил Дима Тимохин?» спросил я. «Когда не знаешь, как поступать, поступай по закону».
«Потому что здесь так принято», усмехнулся мы-два.
«Да, потому что здесь так принято. А что в этом плохого? Лучше отказаться от банана, чем потом получить холодной водой в рыло».
«А заодно избить тех, кто считает по-другому. Только вы не избиваете несогласных, вы их убиваете».
«А вы убиваете людей просто так».
«Не просто так!» возмутился мы-два. «Человек по природе своей животное. Когда все хорошо, человек расслабляется и перестает думать. Чтобы он стал пользоваться своим разумом, ему нужна встряска».
«Хорошая встряска — три миллиона трупов!»
«Во-первых, не три, а два с половиной. А во-вторых, они все равно ушли бы в балласт. Тем, кто может стать избранным хотя бы теоретически, мы сразу даем биоблокаду. А остальные… Ты когда-нибудь бывал в Гарлеме? Сходи как-нибудь на экскурсию. Этот гадюшник не должен существовать».
«Расист», констатировал я.
