Семнадцатая жена - Страда Дион
Усталую оживлённость пассажиров каравана и размышления Стюарта о его действиях после выхода в Призрене, прервала яркая зелёная точка, взмывшая в ночном небе одинокой звёздочкой. Сигнальная ракета. Подданный короля предполагал, что столкновение на окраине Приштины являло собой разведку боем, но не мог подумать, о последовавшем масштабном продолжении.
В следующий момент, караван, следовавший на максимально большой для разбитой артиллерией дороги скорости, начал резкое торможение. Все пассажиры грузовиков свалились в одну кучу. Водитель машины, в которой ехал Стюарт, вывернул руль и ушёл от столкновения с впереди ехавшим. Но получил удар сзади от не успевшего затормозить тягача. Машину развернуло ещё больше, и она стала поперёк дроги. Далее кто-то врезался уже в тягач и удар новой силы, пришедшийся теперь в левый борт, повалил грузовик на бок. Впереди раздался выстрел из крупнокалиберной артиллерии. В воздух взлетел колёсами вверх один из джипов охраны. Не смотря на большую протяжённость каравана, серо-зелёной змеёй растянувшегося по ленте дороги, его взяли в плотное кольцо окружения.
Без предложений о сдаче и громких речах о безвыходности положения, напавшие решили продемонстрировать делом всё и сразу. Накрывший с четырёх сторон стук автоматных очередей по жалкому подобию бронирования заставили всех пытавшихся подняться, вновь упасть и вжаться в пол кузовов или землю. Однако ехавшие добровольцы проявили удивительную слаженность и расторопность, довольно оперативно заняв позиции по углам автомобилей и открыв ответный огонь. Несколько человек рассредоточились по машинам с гражданскими и следили, чтобы те не проявляли опасного героизма и чудес воодушевляющей паники. На удивление практически не было криков или возгласов, громогласных лозунгов и прочих типичных атрибутов войны, которую ведут любители. Не было и паники с плачем со стороны безоружных людей как во время терактов в Европе, даже дети молчали. Словно перед Стюартом развернулась договорная битва в средневековой Италии, где один отряд кондотьеров напал на другой, лишь в самом начале проявив неоговоренную фантазию. Одни автоматные очереди и взрывы гранат да учащённое дыхание людей занимали слух. Всё являло собой привычную картину ежедневной рутины. Стюарт предпочёл не вмешиваться — его задание не допускало подставлять себя под пули лишний раз. Тем более охрана каравана вместе с добровольцами довольно успешно стала отражать нападение.
Будущие солдаты албанских полков, едва оттеснив противника, решили, что победа близка, и начали медленно выходить из-за укрытий. Автоматная очередь нападающих сразу стала прерываться в произвольных направлениях и отдаляться. Добровольцы, огласив, наконец, округу радостными кличами, перешли в атаку, волной от брошенного в воду камня, удаляясь от каравана. В спину их преследовал призыв остановиться со стороны ещё уцелевших джипов охраны. Темнота балканской ночи только это и ждала, изрыгнув на перешедших в наступление очереди крупнокалиберных пулемётов, взрывшие землю и обшивку крайних машин вместе с телами людей. Их всех специально выманили, чтобы не повредить груз каравана ударами из основных орудий.
Первую цепочку добровольцев скосило как траву. Бывшие во вторых рядах из спешного наступления перешли в такое же отступление. Со стороны джипов последовали выстрелы в сторону пулемётных установок напавших, но несколько артиллерийских залпов оборвали сопротивление. Стюарта и его соседей по несчастью накрыло комьями земли и осколками. Совсем рядом жалобно лязгнул ещё одни джип. Автоматные очереди быстро приблизились из темноты, преследуя убегающих. Пули словно атлеты на беге с препятствиями настигли по прямой кузов опрокинутого грузовика и, перепрыгнув через карданный вал, прошили его над головами затаившихся в страхе людей.
Атака прошла быстро и профессионально. Или же добровольцы проявили полную неготовность к простейшей уловке. Уже раздавались крики о сдаче в плен, двое раненных солдат, прибежав за спасительный кузов грузовика, принялись панически срывать с себя опознавательные знаки албанских полков, рассчитывая притвориться гражданскими. Но они не успели закончить маскировку, следующая очередь одному раскроила голову, а второму перебила позвоночник и пробила лёгкое. Истекающие кровью трупы рухнули на дрожавших людей. Стюарт оттолкнул ногой одно из бездыханных тел, чтобы оно не испачкало его. Яркие лучи нескольких прожекторов осветили захваченный караван, открыв взгляду абсолютный разгром. Начались обыски.
Сопротивляться не имело смысла, особенно после чьей-то отчаянной попытки скрыться в темноте, оборванной несколькими выстрелами в спину. По легенде Стюарт являлся работником банка, приехавшим забрать из Призрена родственников брата. У него были их фотографии, адрес, новые документы. Эту семью убили полтора месяца назад.
Он, так же как и соседи по кузову грузовика, продолжал лежать, уткнувшись лицом вниз, готовясь изображать страх и делать вид, что почти не понимает сербский. К их опрокинутой машине подошла группа человек, с ругательствами, универсальными для любого языка и точки планеты, растолкала всех лежавших, осветив лица фонариком. По одному подняли за шиворот, прощупали и, подгоняя дулами автоматов, повели с дороги на обочину, где между двумя вездеходами, с установленными пулемётами, был уже устроен загон для заложников. Один из прожекторов разворачивали, сноп белого света выхватил из темноты танк, стоявший в начале колонны. К их приезду подготовились. Дальше, под звуки перебираемых и перекидываемых грузов, ругани о тяжёлых покойниках, многие пассажиры каравана так и не вышли из грузовиков, и проверку состояния захваченных машин, началось опознавание и обыск выживших.
Всех людей осматривали как скот на деревенской ярмарке, после чего определяли в одну из групп по ценности: за кого можно потребовать выкуп, кто будет полезен самим захватчикам и рабы на продажу. Но и победители и побеждённые были совершенно одинаковы — полная покорность ситуации и событиям. Напали, сопротивлялись, сдались. И один наивный, решивший скрыться. Даже если бы все внезапно поменялись местами и автомат в спину угрожал уже не пленнику, а солдату, никто всё равно не удивился бы. Лишь принялся механически исполнять свои новые обязанности — понукать или идти.
Когда сортировку закончили, солдаты расступились в сторону и в загон вошёл среднего роста смуглый человек с длинными сальными волосами и бородкой, которой явно не хватало руки стилиста Дмитрия Идена. Лицо вошедшего проще всего можно описать прилагательным «недоброе», сразу бросался в глаза крупный и острый нос, молом рассекавший верхнюю часть лица на две половины. Это был Бенедек Барн, легендарный черногорский полевой генерал, прославившийся для мировых СМИ в последние месяцы тем, что умудрился захватить судно корпорации Иден с оружием, предназначавшимся военной базе ЕС в Словении. Вернуть удалось только само судно и самую крупную технику, которую солдаты Бенедека не нашли способа завезти или отбуксировать.
Пробежав взглядом по будущим рабам, он подошёл к группе счастливчиков, за которых планировалось получить выкуп. Таких оказалось не много: кроме Стюарта платёжеспособными посчитали пожилую женщину с дочерью и двух «Врачей без границ». Присягнувшие Гиппократу, в очередной раз попытавшиеся заявить о нормативных актах ООН, генерала не заинтересовали, женщине он лишь кивнул, словно она была его знакомой, а на Стюарте Куине остановился. Хотя возможно просто был удивлён, что богатых заложников оказалось так мало, и надеялся, что-то из-за спины англичанина появится ещё два или три человека.
— Кто ты такой? — вопрос прозвучал на неплохом английском.
По некоторым сведениям, Бенедек любил поговорить с интересными на его взгляд заложниками о жизни и обстановке в мире. Всё-таки сложно найти достойного собеседника в таком непростом месте.
— Сотрудник Банка Империал, — Стюарт изобразил поистине шекспировскую драму мимикой, жестами и интонацией, — Я приехал за родными брата. Пожалуйста, отпустите меня. Я их заберу, и мы уедем. Я никому не буду ни о чём рассказывать.
