Пол Ди Филиппо - Нейтринная гонка
— Это еще что за болван?
— Что он тут делает с утра пораньше?
— Вы что, милашки, за дураков нас держите?
— Кто бы он ни был, он с нами не пойдет!
Сибонея и Эвадна, видимо, наслаждались происходящим. Накручивая на пальчики тициановские локоны, они всем видом демонстрировали, что настроены донельзя миролюбиво. Однако Джош подозревал, что близняшки впустили братьев отнюдь не для светской беседы.
— О, это всего лишь наш сосед.
— Джош Стикли.
— Он пришел вскружить нам головы.
— Но не успел зайти слишком далеко.
Братья Поуки нахмурились.
— Ладно, коли так.
— Так мы едем, девушки?
— Вы одеты слишком официально.
— Как будто на вечеринку собрались.
Сестры широко улыбнулись.
— Это потому, что мы ночевали у Джоша.
— Мы только из постели.
Братья разевали рты, как рыбы, вытащенные из воды.
— Это… это неслыханное оскорбление!
— Вы не смеете так обращаться с нами!
— Мы вам не собачонки на поводке!
Джош сморгнул — он уже понял, что сейчас произойдет.
— Вы уверены?
— Хотим, чтобы Поуки превратились в собачек-пикапу!
На месте братьев Поуков на ковре стояли две маленькие уродливые собачонки. Они ошалело мотали головами, потом принялись надсадно тявкать. Сибонея и Эвадна взяли их на руки и принялись теребить.
И тут Джош увидел, что у каждой собачонки на голове красуется круглая плешинка.
Это сюрреалистичное подтверждение превращения братьев в собак стало последней каплей, потрясшей Джоша даже больше, чем собственная смерть и объяснение близняшек в любви.
Он вскочил с места и бросился прочь.
Что же делать? Что делать? Джош не имел ни малейшего представления, как взять столь далеко зашедший эксперимент под контроль. Каким же надо было быть идиотом, чтобы так опрометчиво использовать неопробованную технологию. Он уничтожил свою карьеру, разрушил мирную жизнь двух друзей — женщин, которые любили его, с которыми его ждало счастливое, пусть и не совсем традиционное будущее. А еще он избавил мир от парочки торговцев подержанными автомобилями. Ну, может, последнее — не такой уж и грех, и все же игры в Господа Бога грозили ввергнуть все вокруг в хаос.
Меряя шагами гостиную, Джош судорожно пытался измыслить план, который помог бы вернуть все на свои места. Больше всего его беспокоили капризы сестер Пилчард. Неужели побочное действие мифритов таково, что сестры превратились в неуправляемых эгоманьяков? Или они просто возбуждены, как возбужден был бы на их месте любой, получив в руки подобную власть? Может, в конце концов они остынут и прислушаются к голосу разума?
Господи, ситуация была безнадежной.
А все проклятая Бобриха! Ненависть к начальнице немного успокоила Джоша, возвращая его в реальный мир. Не попытайся Бобриха прикрыть его проект, он не пустился бы во все тяжкие. Да, если рассудить здраво, вина за происшедшее лежит исключительно на докторе Бобирне Колумник.
Джош упал на диван и разрыдался.
— Ну, ну, не плачь.
— Погладь Эда или Сида. Они такие мягонькие.
— Научно доказано — это успокаивает.
По обе стороны от Джоша материализовались Сибонея и Эвадна, держа в руках по собачонке. У обеих сестер были великолепные прически. Обе были увешаны украшениями на миллионы долларов. Наряды от-кутюр наверняка еще десять минут назад были в Милане.
— Пожалуйста… не убивайте меня…
— Убивать тебя?
— Зачем?
— Мы ведь уже сказали, что любим тебя.
— И нам так нравится наше новое умение.
— Просто нужно было время привыкнуть.
— Как хорошо, что ты запустил в нас эти свои штучки.
Джош утер нос рукавом.
— Вы… правда меня любите?..
— Конечно.
— И сейчас докажем тебе это.
— Мы хотим, чтобы у Джоша было кое-что, по-настоящему здоровенное.
Джош вскочил на ноги, хватаясь за раздувшиеся штаны. Попытался что-то сказать, но от потрясения не мог произнести ни слова.
— А теперь мы покажем тебе, что можно делать с нашим подарком.
Звонок в дверь прозвучал как сигнал из параллельной вселенной. Джош рванулся к двери, хотя новоприобретенное приспособление несколько тормозило его движения.
Доктор Бобирна Колумник излучала враждебность, как ускоритель — элементарные частицы.
— Итак, доктор Стикли, игра окончена! Не знаю, чего вы добиваетесь, но я прочла отчет из секции по производству мифритов. Вы нарушили мои распоряжения! Я стою на страже интересов «Мезомасштабных технологий» и намерена положить конец вашим безумствам!
Доктор Колумник ворвалась в квартиру прежде, чем Джош сумел преградить ей путь. Увидев спокойно сидящих на диване сестер Пилчард, она остановилась как вкопанная.
— Что это за крикунья, Джош?
— Хорошенькая.
— У тебя с ней роман?
Джош потряс головой — казалось, она весила сотню фунтов.
— Нет, она моя начальница. Умница Бобриха…
Он слишком поздно сообразил, как назвал доктора Колумник.
— Что?! — возопила та. — Да как вы смеете…
И тут наступила благословенная тишина.
Ибо научно доказано, что животное, именуемое Cator fiber canadensis, не умеет говорить.
Доктор Бобирна Колумник раздраженно била по полу своим широким хвостом. Сестры опустили на пол Сида и Эда, которые тут же с лаем принялись гоняться за бобром по комнате. Наконец все трое выскочили в открытую дверь, являя собой зрелище, какого соседям до сих пор наверняка не доводилось видеть. Джош подумал, что вряд ли доктору Колумник удастся в ближайшем будущем выступить на Совете «Мезомасштабных технологий».
— А теперь, когда досадная помеха устранена, давай-ка развлечемся, как мы тебе и обещали.
В мгновение ока Джош оказался вместе с Сибонеей и Эвадной в их спальне. Еще мгновение, и все трое были обнажены.
— Может, сделаем ему второй?
— Нас же все-таки две.
Джош прикрыл свое сокровище руками.
— Не надо! Одного вполне достаточно!
— Ладно, ладно, хватит дурачиться.
Мозг Джоша работал в сверхскоростном режиме. Как же избежать того, чтобы не оказаться на всю жизнь в услужении — пусть и приятном — у двух женщин?
Двух женщин. ДВУХ ЖЕНЩИН!
Джош заставил себя выпрямиться и улыбнулся. Он обнял обеих сестер и привлек к себе.
— Сибонея, Эвадна, я никогда раньше не делал ничего подобного. Вы не могли бы облегчить мне задачу? Ну хоть в первый раз?
— Как?
— Ну… вы не могли бы объединиться в одну? Физически. Само собой, на время. Наверняка вы не раз мечтали об этом. Если бы вы превратились в одну женщину, я полностью сосредоточился бы на том, чтобы доставить ей удовольствие. И никому не пришлось бы ждать своей очереди.
— А как ты будешь нас называть?
— Ну… не знаю… Сива.
— Мило.
— Мы попробуем.
Мгновение, и перед Джошем оказалась всего одна сестра. Джош молил Бога, чтоб его план не провалился.
— Э-э, Сива, прежде чем мы начнем, не выпить ли нам шампанского?
— Конечно, почему нет. Мы хотим бутылку шампанского.
Ничего не произошло. Сива пробовала снова и снова — все безрезультатно.
— Ты… ты одурачил нас! Для исполнения желаний нужны мы обе!
— Верно, а теперь вы превратились в нормальную женщину.
На миг Джош почувствовал укол совести при мысли о Сиде, Эде и Умнице Бобрихе. Ничего, он все исправит. Надо только найти для этой цели еще близнецов… мужчин.
Сива Пилчард обвилась вокруг Джоша.
— Что ж, слава богу, от сегодняшнего утра осталось хоть что-то. Что-то большое.
Несколько часов спустя Джош забылся сном. Сива тоже собиралась спать. Ей нужно было всего несколько минут, чтобы закончить одно дело.
Ровно столько, чтобы сказать:
— Мы хотим, чтобы Джош забыл обо всем, что случилось вчера вечером и сегодня утром. Мы хотим, чтобы он помнил только, что всегда любил одну-единственную Сиву Пилчард.
На какое-то мгновение со стороны могло показаться, что в кровати лежат две женщины, не одна.
Сива скрестила мизинец правой руки с мизинцем левой и произнесла:
Что в трубу уходит? Дым.
Все, что пожелаем,
По силам нам двоим!
«What Goes up a Chimney? Smoke!». Перевод А. Криволапова
МАРСИАНСКАЯ ТЕОДИЦЕЯ
Остроумный критик Ник Джеверс заметил как-то раз, что этот мой рассказ — типичный образчик кислого винограда. Поскольку мне на моем веку явно не удастся слетать на Марс, я попытался спародировать произведения о воображаемых полетах на Красную планету, которые когда-то приводили в восторг завзятых любителей фантастики. На самом же деле при написании рассказа мною руководили не такие уж и гнусные мотивы. Будучи прирожденным сатириком, я просто попробовал отыскать смешное в несоответствии между «наивным» стилем «Марсианской одиссеи» Вейнбаума и типично постмодернистским пониманием человеческого поведения. Конечно же, наши предки в своей повседневной жизни были личностями не менее интересными и сложными, чем мы. Разница лишь в том, что условности прошлого часто облагораживали определенные поступки, прежде чем те принимали вид печатного слова. Я уверен, что когда-нибудь мой рассказ — если, конечно, он переживет время подобно творению Вейнбаума — покажется читателям ходульным и прямолинейным.
