Александр Тюрин - Отечественная война 2012 года. Человек технозойской эры.
— А если данные, полученные от внешних навигационных систем и от судовых средств наблюдения, станут расходиться?
— Вопрос риторический. Опытный судовой офицер принимает окончательное решение на основании того, чему он больше доверяет.
— Но ведь его могут преднамеренно обманывать!
Старпом неторопливо положил в рот еще один попискивающий чип-чипс и как будто о чем-то задумался. Хотя скорее, он разглядывал плечистых блондинок в дальнем углу бара. По выражению лица амрашей трудно что-либо понять.
— Не бойтесь, господин Зайтсеф, что мы кого-то утомим своей беседой. Дамы далеко, даже если считать за дамочек эти существа в углу.
— Диверсия не исключена. Если мы получим подтверждение, то у нас есть план очень жестких и быстрых антидиверсионных мероприятий. И, передай вы мне сейчас чемоданчик с деньгами, я бы не сказал большего.
— А без чемоданчика? Между нами, мальчиками, говоря, что предусматривает этот план, хотя бы в общих чертах?
Ему явно хотелось поделиться, так сказать, выдержанной радостью побед. Наконец, Зайтсеф не стерпел и, еще склонившись ко мне, произнес.
— Предусматривает ликвидацию на месте субъектов, опознанных как «системный враг». Для этого достаточно вероятностной идентификации личности — при условии сходимости данных от двух независимых систем контроля. Тела системных врагов и их личные вещи уничтожаются полностью — во избежание нанотехнологической или кибернетической инфекции. С информационных носителей стирается всякое упоминание о них. Последний раз работа по антидиверсионному плану проводилась в Джугра-сити полгода назад.
— И сколько там ликвидировали? — я тоже наклонил голову к Зайтсефу.
— Около сотни «системных врагов».
— А к числу информационных носителей относятся мозги их родственников?
— Конечно. У родственников производится перепланировка личности с фильтрацией памяти.
— И давно все это в обиходе?
— Со времен процессов по West-Siberian Mutiny. Вот там было всё чин чином: приговор суда присяжных, электрический стул, хороший удар тока, выданное родственникам тело вместе со счетом за электричество, с замазанными пятнами и аккуратно причесанное. Потом выяснилось, с трупами тоже непросто — в их сосудах плавают наносерверы и наноассемблеры, в липосомах записаны программы, в органах складированы органические чипы и гелевые матсборщики. А на сороковой день труп трансформируется в боевого биомеха, который обладает интерфейсами для подключения к сетям и взлому любого кода, плюс образуется целый рой сопутствующих устройств, похожих на насекомых. Даже напалмом это так просто не выжечь.
Я встал и двинулся к выходу, по дороге меня покачнуло. Почему-то показалось, что я этот самый мертвец, которого сжигают напалмом. Качнулся и слегка коснулся крайней из плечистых блондинок. Она тут же взвилась на дыбы — эффект коллектива, надо полагать. В одно мгновение мускулистая стая окружила меня, каждая фурия — метр девяносто и с грозной надписью на футболке «Мужик, отвали».
— Девушки, вы чего? — испуганно прощебетал я.
Однако мои слова произвели обратное впечатление.
— Мы не девушки, а борцы за толерантность, — гневно, как эринния, прошипела ближайшая блондинка.
Я подумал, что еще мгновение и град могучих кулаков, обрушившись на мой фасад, полностью разрушит его.
— Это тот тип, который возле стойки, меня подговорил, — залепетал я. — Сам бы никогда не решился, честно. А этот тип — самый натуральный сексист.
Мускулистая стая немедленно выступила в поход и быстро взяла Зайтсефа в плотное кольцо.
Несмотря на цветастые шмотки Зайтсефа и футболки «Отвали, мужик» у блондинок, все это противостояние выглядело монументально классическим. Эней и амазонки.
До меня доносились энергичные слова борцов за толерантность: «Стыдно», «позор» и «вы нарушаете основы нашего терпимого общества». Ответные реплики Зайтсефа в стиле «очень мне нужно оправдываться перед девчонками, пережравшими стероидов» быстро разогревали ситуацию.
Я понял, что сейчас амрашевские психопрограммы не срабатывают; они, по примитивности своей, не находят выхода из конфликта.
Я повернулся и пошел на могучую толпу.
— Ты что задумал? — виртуальный чёртик предостерегающе замахал руками в ритме диско, но я решительно прошел сквозь визуализировавшегося клиента. — Ты меня разочаровал, алка-а-шшш!!!
По дороге я подхватил и зажал в кулаке чью-то шикарно-золотистую и довольно увесистую зажигалку. А потом врезал той блондинке, которая более других наседала на Зайтсефа. Ответный удар должен был меня нокаутировать, но я присел и — старпом огрёб по полной программе. Мистер Зайтсеф как миленький навернулся с высокого стула. Он еще вскочил и рванулся к блондинистой громиле, но запнулся об упавший стул и тут амазонка подцепила его хуком. Офицер, брякнувшись по дороге лицом об стойку, упокоился в полной отключке.
Второй нокаут обошелся мистеру Зайтсефу дороже, чем первый. Он лежал на палубе мешок мешком и из его рассеченной брови в глазную впадину текла кровь.
— Девушки, целую.
Я выскочил из бара, пока нетерпимые борцы за терпимость осознавали, что произошло…
А я осознавал, что разрушил план Мири. Зайтсефа сегодня не будет на мостике корабля и толстуха Мадлен не поцелуется с Дримлэндом.
Мне показалось, что у меня есть свой план спасения России. Или возможно показалось, что показалось. В роли миллиардера устрою «сенсейшн», скажу, что не несу ответственности за действия своего цифрового двойника, разоблачу «новую силу» — Симулакра, расскажу про всё это дерьмо, которым нашпигован Дримлэнд. И попрошу убрать ооновцев из России, которая сама способна разобраться со своими делами.
5.Искусственный сад занимал площадь около десяти гектар — места на лайнере предостаточно для любых вывертов.
Если наполовину прикрыть глаза, то обстановка сойдет за типичный пейзаж среднерусской возвышенности: березовый лесок, опушка с ромашками и куриной слепотой, ивы над речкой.
Если прищуриться, то можно даже забыть, что ты где-то в космосе; поддувает ветерок с легким привкусом прибрежных камышей, чего-то выкукивает кукушка на березке и плещет карасик на мелководье.
Согласно спецификации «восточно-европейского уголка» здесь еще может появиться талантливый биомех «кот ученый», который бает сказки и мурлычет песни в стиле фолк-рок. А если клиент захочет что-нибудь свое, особенное, то достаточно назвать желаемый объект и хлопнуть в ладошки. Я заказал «Русалку с пивом и закуской», после чего старательно похлопал.
Из-за камня с надписью «иди налево» выглянула морда с клыками и зарычала.
— Убирайся к чертовой бабушке, — не выдержал я.
Чудище скрылось за камень, заросший вековым мхом, но создалось впечатление, что иногда оно возвращается.
А ведь уголок русской равнины сильно подпорчен любителями «слав-фэнтези»….
Если тот мужик из новостной сети AD [34] не появится, то получается, что я спас триста негодяев и триста пидорасок, но подвел под монастырь целую страну, а может заодно и весь мир. И ясноглазая девушка в ситцевом сарафане никогда не встретится мне под тенью березок…
Стоп, расслабься, опусти веки, давай пока не мандражировать. Синьор Маскарпоне из AD непременно придет. Он сам поймал меня за пуговицу и напрашивался на интервью с той же настойчивостью, с какой банный лист липнет к заднице. При том господин макаронник не какой-то мелкий стрингер, а замдиректора в своей сети; он лично дает задания компьютерам на придумывание новостей…
В глаза проникло сияние, словно передо мной разложили золотой запас всех стран мира и направили на него сотню прожекторов. Инстинктивно я вытянулся по стойке смирно, руки по швам, грудь вперед, задница отклячена, глаза выпучены. Но можно не напрягаться — этот виртуок можно видеть даже и при закрытых глазах.
Посреди восточно-европейского нечерноземного уголка встали ажурные дворцы мира финансов, их омывали золотистые денежные потоки. Передо мной плыли деньги, кредиты и трансферы. Они сходили с высокогорья биржевых площадок и с вершин крупных банков, орошали плодородные почвы «инвестиционных проектов», превращались в перегной налички, сгущались на счетах, кристаллизовывались на депозитах. Становясь воздушными опционами и фьючерсами, они воспаряли в небеса. А в эфирных высях определялось, на кого прольются золотые дожди и где закружатся биржевые водовороты. Деньги уже омывали мои ноги и мне надо было сделать только шаг, чтобы финансовый поток подхватил меня и унес на небеса…
За этими красотами я даже не сразу сообразил, что мои боди-коннекторы уже проглотили как минимум один ментобайт внешних кодов. Они и соткали сияющий мир больших денег.
