Сергей Соболев - Скриптер
– Это еще надо доказать, – буркнул главврач. – Голословные утверждения!..
– Я не милиция и не прокуратура, чтобы что-то «доказывать»! Вот эту зажигалку преподнесла мне одна небезызвестная тебе, Веня, особа… С которой, кстати, я несколько часов назад имела встречу… у нас получился содержательный и душевнополезный – для нее – разговор.
– Зинаида Игоревна? – выдохнул главврач. – Это она меня сдала? Вот же кур-рва!..
– Сейчас позвонят, – сказала «принцесса», уставившись своим завораживающим, меняющим периодически цвет от желтого до изумрудного глазом на хозяина кабинета. – На ваш мобильный позвонят.
И действительно, не прошло и пяти секунд, как зазвучали телефонные трели.
Заметив, что хозяин кабинета намеревается снять трубку одного из городских аппаратов, стоящих перед ним на столе, его странная гостья, щелкнув в воздухе пальцами, произнесла:
– Я же сказала – мобильный!
Мужчина, лицо которого покрылось красными пятнами, бросил на нее ненавидящий взгляд. Но все ж полез в карман – за сотовым телефоном.
– Слушаю!
– Это Вениамин Семенович? – донесся из трубки мужской голос.
– Да, я! Что нужно?
– Извините за поздний звонок… Это из приемного покоя больницы Скорой помощи вас беспокоят! Я дежурный врач…
– Это из Склифа? – перебил его Вениамин Семенович. – Зачем вы мне звоните? Уже ночь, у меня нерабочее время! Перезвоните нашему дежурному по больнице, у вас должен быть его телефон!
– Звонили… почему-то не отвечает!! Тут такое дело… К нам поступила некая Савченко Зинаида Игоревна…
– Что?! Что значит – «поступила»? Что с ней такое? Почему она у вас, в больнице Скорой?
– Ее привезли из полицейского участка. Посмотрели ее документы…
– Подождите? А как она попала в полицейский участок? Что вообще происходит?!
– Ее забрали прямо из кафе… Мне так сказали те, кто ее к нам доставили! Названия заведения я не знаю, но могу уточнить у полиции!
– И что? Что с ней случилось?
– У гражданки Савченко тяжелое психическое расстройство! Она ведь у вас работает, в вашей больнице? Старший бухгалтер, кажется?
– Э-э… Так я не понял, что с ней такое, с этой женщиной?
– Она не в себе! Не отвечает на вопросы, никак не реагирует на людей, все время бормочет одно и то же слово!
– Какое слово?
– Слово из семи букв… Минутку, у меня записано… – Врач приемного одела Склифа несколько секунд молчал, потом вновь заговорил. – Слово это – ВЕНЯВОР.
– Что? Не понял?! Повторите!
– Даю по буквам… Василий… Емельян… Николай… Яков… Василий…Ольга… Роман. Вместе – еще раз повторяю – получается – венявор!
– Венявор? – У Вениамина Семеновича перехватило дыхание. – Но… Вы уверены?
– Да она все время бормочет одно и то же, без остановки – венявор! венявор! венявор! венявор!..
– Какой ужас…
– Так что, Вениамин Семенович, нам ее у себя оформлять, или…
Главврач выронил из потной руки дорогой сотовый телефон марки Vertu. Потом, обхватив голову руками, протяжно, по-волчьи, завыл…
В этот драматичный момент без стука в его кабинет ворвались двое дюжих мужчин в больничной униформе – это были санитары.
Увидев ополоумевшего начальника, они застыли посреди помещения, рядом с Геннадием; никак не могли взять в толк, что здесь происходит.
– Лиза, они здесь лишние! – сказала «принцесса». – Пусть пока обождут за дверью.
В помещении раздался жуткий звук – вначале низкий, шипящий, затем переходящий в более высокий и громкий, сверлящий барабанные перепонки! К двери метнулась огромная черная тень!.. Дюжие, откормленные на сытых хлебах санитары, выпучив глаза, крутанулись на месте; затем, непостижимым образом одновременно протиснувшись в дверь, вынеслись прочь из кабинета!
– Лиза, только без кровопроллития, – крикнула «принцесса». – Санитары еще пригодятся!..
Геннадий, мимо которого пронесся какой-то черный смерч, сопровождаемый жутким звериным воем, стоял ни жив, ни мертв.
– Ой… – прошептал он одними губами. – А что это б-было?
– Гена, не обращай внимания, – не оборачиваясь, сказала принцесса. – Это рабочий момент.
Затем она, чуть наклонив голову, заглянула под стол.
– А вы, Кислов, зачем туда забрались? Что вы делаете под столом?
– Я это… Я б-буду сидеть з-з-здесь, – пробормотал дежурный врач, к которому вернулось заикание. – С ума можно с-с-сойти!..
– Если нравится сидеть под столом – сидите. Так о чем мы говорили? «Принцесса» постучала себя пальцем по лбу. – Вспомнила! Мы говорили о моем диагнозе… Ну так вот, господа медики – дипломированные психиатры! Я его сама себе поставила. Потому что здешние врачи, включая вас – суть профаны. Никто из вас ничегошеньки не понимает в психиатрии, в устройстве человеческой психики, в душевных болезнях… Вам интересно то, что я говорю, Кислов?
– Э-ээ… Д-да, если вам угодно… п-п-продолжайте!
– Угодно.
«Принцесса» вновь закинула ногу на ногу и принялась мерно покачивать ногой в стоптанном ботинке с потрескавшимся загнутым носком.
– Одна из моих ипостасей, одна из множественных личностей, заключенных во мне, такова… Я, к вашему сведению, являюсь принцессой Юлией, дочерью Дианы!
– Д-дочерью Дианы? – переспросил из-под стола укрывшийся там медик. – У нее, то есть, у Д-дианы не б-было дочерей!
– Как так? – удивилась «принцесса». – Откуда вы взяли, Кислов? Почему вы считаете, что у Дианы не было дочерей?
– Так это об… об… общеизвестный факт! У Д-дианы только два сына! Это принцы Его королевское высочество Уильям и его брат принц Гарри!
В кабинете послышался звонкий смех.
– Кислов, ну нельзя же быть таким идиотом?! Это даже для дипломированного психиатра как-то уже слишком!
– А что я такого с-сказал?
– Ну при чем тут, спрашивается, принцы Уильям и Гарри?! Они мне никакая не родня! Как, впрочем, и та славная девушка, бедная принцесса Диана, которая уехала от всего вашего идиотского общества прочь…
– Она… это… п-погибла! Раз… раз… разбилась в автомобильной аварии!
– Это вы так все думаете. А на самом деле она через тот тоннель в Париже перебралась совсем в другие места…
– Д-другие места?
– В миры, о которых вы, мозголомы, ворюги и садисты, вы, чей интеллект не выше сознания кольчатого червя, не имеете малейшего представления!..
Она поднялась; подошла к главврачу, чье лицо было багровым, как борта его дорогого навороченного джипа. Щелкнула пальцами у него под носом.
– Пора показывать заначку, Венявор!
– Заначку… Какую заначку? Не понимаю.
– Твоя бухгалтерша… она же коммерческий директор многих ваших побочных фирм, сняла со счетов столько, сколько смогла!
– Что?!
– Около полутора миллионов зеленых бумажек ушло уже сегодня с ваших электронных счетов! Надо же, Веня, как ты доверяешь этой женщине…
– Сволочь Зинка, – пробормотал главврач. – Не только сдала с потрохами, но и деньги потырила!
– Денег у тебя, Венявор, немеряно! Один твой загородный особняк тянет миллионов на десять так… в тех же зелененьких бумажках!
– И это знает… – простонал главврач. – Все про меня знает… но откуда?!
– А вот этого уже тебе лучше не знать, – «принцесса» скривила губы. – Так вот, Венявор. Часть сегодняшнего мероприятия… и значительная часть, уже оплачена переводом на банковские счета соответствующих заведений и фирм! Но поскольку гулянка намечается широкая, душевная, то запас денег не помещает! Они ведь у тебя есть, верно?
– Не знаю… не помню.
– Хватит косить под идиота. Вставай, показывай, где у тебя тут личный сейф!
Хозяин кабинета грузно поднялся из-за стола. «Принцесса» тоже встала; жестом подозвала охранника.
– Гена, нужна твоя помощь!
Главврач, обливаясь потом, шумно отдуваясь и что-то бормоча под нос, достал из чехольчика, прикрепленного к брючному поясу, небольшую связку ключей. Он направился к двери, через которую можно пройти в смежное помещение – то была просторная, почти такой же площади, что и служебный кабинет главврача, специально оборудованная комната отдыха с санузлом.
Следом за ним туда прошли охранник Геннадий – он включил верхний свет – и «принцесса». Здесь, в этой шикарно обставленной – итальянская мебель, плиточный пол с подогревом, «плазма» – комнате, на дальней от входа стене висит полотно в позолоченной раме; это репродукция одного из вариантов картины «Шестикрылый серафим. Азраил». Мастер, написавший этот одухотворенный, но и суровый лик «ангела смерти», тоже когда-то страдал психическим расстройством. Он был терзаем видениями и предчувствиями – цикл иллюстраций к гениальным лермонтовским произведениям у Михаила Врубеля, бывшего пациента здешней, в ту дореволюционную пору называвшейся клиникой Усольского, больницы получился особенно выразительным.
