Уильям Гибсон - Нулевое досье
– Спасибо. И за банан тоже.
– На здоровье.
Милгрим перешел дорогу, слыша, как фургон у него за спиной завелся и уехал. Он продолжал идти. Через траву, через асфальтовую дорожку, снова по траве. Все странное, заброшенное, трава разной высоты. Никакой ландшафтной архитектуры городских парков. Пустырь. Трава была мокрая, хотя он не помнил дождя. Роса, наверное. Милгрим чувствовал ее через носки. И все равно броги «Танки и Тодзё» были лучше обычных ботинок приспособлены для ходьбы по траве. Он представил, как идет куда-нибудь с Фионой, по такому же открытому, но менее страшному месту. Интересно, понравилось бы ей? Любят ли мотоциклисты ходить пешком? А он сам? Милгрим остановился и посмотрел на лондонское небо: светящееся, чуть лиловатое. Все огни самого большого города Европы озаряли ночь, затмевая звезды, кроме нескольких самых ярких. Он поглядел назад, на обыденную геометрию многоквартирных домов за ярко освещенным шоссе, и снова на пустырь. Ему подумалось, что здесь можно затариться. Не верилось, чтобы в таком большом городе в таком месте не торговали наркотиками.
Рядом тихо свистнули.
– Я здесь. Залезай ко мне, – тихо позвала Фиона.
Она сидела под пленкой с эзотерическим новым камуфляжем из тех, что интересовали Бигенда. Милгрим не помнил названия, но видел, что рисунок и впрямь сливается с травой.
– Только без пингвина. Доставай пульт. Быстро.
Фиона сидела по-турецки, говорила тихо, айфон светился зеленым у нее на коленях. Она потянула пингвина вниз, отцепила леску с обоих концов, отпустила. Он начал подниматься – медленно, из-за тяжелого тазера. Милгрим вытащил из кармана пингвиний айфон, сел рядом с Фионой на корточки и накрыл их обоих пленкой, оставив снаружи только руки и плечи.
– Давай, – сказала она. – Подними его, отведи от дороги. Я не могу говорить, сама работаю.
Милгрим увидел на ней маленькие наушники.
– Ты ищешь высокого человека в плаще, – продолжала она. – Без шляпы. Волосы короткие, возможно седые. В руке длинный бумажный сверток.
– Где?
– Потеряла его. Нажми зеленый кружок, если нужно ночное зрение, но с пингвином это не поможет, если ты не прямо над нужным местом.
Милгрим включил айфон, увидел пустой светящийся экран, потом сообразил, что пингвин смотрит в пустое небо. Тут гораздо приятнее, подумал он. Не нужно бояться, что врежешься в стену или в потолок. Пингвин плыл выше, вольнее.
– У этого типа что, фуфайка с нарисованным лицом? – спросила Фиона, показывая ему свой экран.
Там был кто-то в большом пуловере с гротескной физиономией на спине.
– Что-то конструктивистское, – сказал Милгрим. – Эль Лисицкий?[59] Он взламывает машину?
Человек стоял близко к черному седану, спиной к камере в Фионином коптере.
– Запирает ее. Уже взломал, теперь запирает.
Она пробежала пальцами по экрану, изображение размылось. Коптер, по сравнению с пингвином, двигался фантастически быстро.
– Куда мы? – спросил Милгрим, имея в виду коптер.
– Надо найти остальных троих. Потом посажу его, чтобы поберечь аккумулятор. Он в воздухе, сколько я здесь. Ищешь человека со свертком?
– Да, – ответил Милгрим и опустил пингвина в относительную темноту. – А кто остальные трое?
– Один Чомбо. Еще один из машины, которая пыталась затереть вас в Сити.
– Фоли.
– Еще один регбист, с металлической прической.
– Металлической?
– Ближе к каскаду. Здоровенный.
79
Мастер игры
Холлис стояла у него за спиной, стараясь убедить себя, что наблюдает за игрой, невероятно сложной и нудной, на нескольких экранах. За чем-то решительно не важным, ни на что не влияющим.
Если так, то игра была очень убогой – без музыки, без звуковых эффектов. Гаррет, как мастер игры, назначал квесты, ставил задачи, раздавал золотые и серебряные печати невидимости.
Думать так было куда спокойнее, но Холлис не надеялась, что сумеет удержать иллюзию. Она стояла, прислонившись к баклажановой стене, и смотрела видео с Фиониного дрона.
Дрон мог нестись стремительно, как колибри, мгновенно зависать и оставаться на месте, но мог еще и подниматься-опускаться, как лифт. И все это в зеленом монохроме ночного видения. Камеры у нее были лучше, чем у Милгрима. Холлис не знала, как выглядит дрон, и воображала огромную стрекозу, тело размером с французский багет, пульсирующие прозрачные крылышки.
Дрон, зависнув, наблюдал, как четверо мужчин вышли из черного седана. Прокатный «мерседес», объявил Гаррет, как-то узнав это по номерам.
Двое были высокие, широкоплечие, крепкие. Один, поменьше ростом (почти наверняка Фоли), сильно хромал. Четвертый – Холлис узнала его угрюмую сутулость по Лос-Анджелесу и Ванкуверу – был Бобби Чомбо, ручной математик Бигенда. Та же раздражающая прическа, половина худого лица занавешена длинной грязной челкой. Он стоял под Фиониной стрекозой, как на бледно-зеленой гравюре, одетый не то в мантию, не то в банный халат. Неврастеник, с удовольствием называл его Инчмейл. Он говорил, неврастения возвращается, и Бобби опережает тренд.
Гаррет не сомневался, что один из высоких мужчин, тот, что в темном плаще и с прямоугольным свертком, – Грейси. Это основывалось, как поняла Холлис, на том, что у другого была прическа, как у давнишних рок-музыкантов. Такая была у одного детройтского барабанщика, наркомана из числа приятелей Джимми.
Когда все четверо отошли от машины (Фоли вроде бы вел Чомбо), Гаррет велел Фионе спуститься и прочесть номера, а потом заглянуть в окно на случай, если кого-нибудь оставили сторожить. В таком случае, как поняла Холлис, от Пепа потребовалось бы сделать что-то еще, не очень хорошее. Машина оказалась пуста, и Фиона, поднявшись, легко нашла Чомбо и остальных, но без Грейси – тот куда-то исчез вместе со свертком. Фиона не могла его искать, потому что нужна была Гаррету рядом с машиной, чтобы проследить за появлением Пепа и взломом, который был осуществлен через пассажирскую дверцу и вместе с запиранием занял ровно сорок шесть секунд.
Пеп, по указанию Гаррета, был без сумки, и Холлис догадывалась, что второй неведомый подарочек он оставил в машине, по плану. Затем он укатил на бесшумном электровелосипеде с двумя моторами, способном развивать скорость шестьдесят миль в час, не пересекая фокальные конусы камер, показанных на экране Гарретова ноутбука. В противном случае, сказал Гаррет, итоговая картинка велосипеда без седока испортила бы всю затею.
Схема камер на его ноутбуке была в оттенках серого, конусы зрения камер – красные, слабеющие по краям. Иногда какой-нибудь из них поворачивался, когда настоящая камера поворачивалась на оси. Холлис не знала, из каких даркнетов Гаррет извлек схему, и радовалась, что не знает.
Экран, на котором шло видео Милгрима, казался совершенно не связанным с операцией, и, может быть, поэтому Холлис часто поглядывала на него, хотя там ничего интересного не происходило. Грейси по-прежнему был неизвестно где, и она чувствовала, что Гаррет нервничает. Он предпочел бы толкового помощника и второй дрон, как у Фионы.
То, чем управлял Милгрим, было неторопливое почти до комичности, хоть и могло совершать длительные рывки. Получив через Фиону указание прочесывать местность в поисках Грейси, Милгрим начал облет. Гаррет сказал, что он держится слишком высоко, Милгрим опустился почти к самой траве, и Гаррет, по всей видимости, перестал обращать на него внимание. Впрочем, Холлис знала, что от Милгрима и его дрона особой пользы не ждали. Ему дали работу, чтобы выцарапать его из лап Бигенда.
Долгий звук открываемой длинной молнии. Холлис глянула вправо и увидела Хайди. Та поднесла палец к губам.
– Наши двое, – сказал Гаррет в микрофон, – выдвигаются к точке. Зависни примерно в двадцати метрах западнее. Будем экономить аккумуляторы.
Пока он отдавал указания Фионе, Хайди проскользнула за молнию и медленно опустила ее за собой.
Холлис знала, что «точка» означает GPS-координаты места, в котором Грейси назначил обмен.
Камера Фионы опустилась до уровня человеческих колен и понеслась над темной размытой травой, как будто они смотрят глазами сверхбыстрого ребенка.
Милгрим добрался до конца зарослей и медленно разворачивался.
«Надеюсь, она просто вышла пописать», – подумала Холлис, оглядываясь на длинную пластмассовую молнию.
80
Фигуры в пейзаже
– Смотри, – сказала Фиона, – это ты.
Гаррет вновь велел ей подняться. Теперь она показывала Милгриму свой айфон. Камуфляжная пленка шуршала у них на плечах.
– Это Аджай?
Две фигуры на маленьком экране, сплющенные ракурсом, гравюра на светлой зелени. Один понуро волочил ноги, голова опущена, плечи чересчур широки для Милгримова пиджака. Второй был коренастый, с чем-то круглым и плоским на голове. Аджай держал руки вместе, чуть выше паха, как будто от стыдливости. Наручники.
Фиона зависла, поймала их в кадр. Милгрим подумал, что Аджай хорошо передает обреченность, но в целом сходства не видел. Волосы Чандра и впрямь наклеила куда лучше, чем в первый раз.
