Андрей Белов - Неполная перезагрузка
— Да, что вы, Александр Михайлович мне голову морочите. Скажите мне прямо, наконец, свою цену. Чтобы мы могли дальше обсуждать детали сделки, — в раздражении сказал Баскилович, усаживаясь на край кровати с грудой одежды. От долгого стояния у него жутко ломило поясницу, и тряслись ноги.
— Раз вы настаиваете, хорошо давайте посчитаем, во что должно обойтись покупателям мое изобретение.
— Давайте!
— Исаак Абрамович, вы сказали, что мое изобретение особенное, а из этого следует, что и цена за него тоже должна быть особенной. Исаак Абрамович, вы согласны с этим утверждением?
— Ну, допустим, согласен, — проговорил, непонимающий к чему клонит Александр, Баскилович.
— Так, теперь посмотрим, а что же делает мое изобретение особенным? А делает его особенным, то обстоятельство, что если покупатель откажется покупать мое изобретение, то он просто умрет в положенное ему время и потеряет вообще все. И времени у него на ожидание совершения повторного изобретения практически уже нет. Ведь, так?
— Можно сказать и так, — нехотя признал Баскилович.
— Тогда у нас выходит, что справедливой ценой за мое изобретение должно быть все, то есть я предлагаю все обменять на все.
— Не понимаю, что значит все?
— А, по-моему, все просто, Исаак Абрамович. Все значит все. Человек, желающий пройти процедуру омоложения, должен будет отдать за это мне все, абсолютно все. То есть передать мне не только все свое имущество и денежные средства, но и должности, звания, награды, права включая все свои полномочия, право контроля имущества и прочих активов непосредственно ему не принадлежащих, а также различных организаций и структур и тому подобное. Ведь все это в могилу с собой не унесешь. Так или иначе, но оставшиеся жить люди после его смерти все это растащат. Потеря всего практически неизбежна. Таким образом, если подумать, то моя цена не так уж и высока. Я предлагаю отдать мне лишь то, чего покупатель и так лишится.
— Неужели вы все это говорите серьезно? Это же невозможно, это просто не осуществимо. Вы, что не понимаете? Александр Михайлович, если вы будете продолжать в том же духе, вас же просто убьют.
— Если убьют, так вероятность потери всего только вырастет. А предлагаемый мной обмен вполне реален и осуществим. Ну, ладно, черт с вами я готов предложить хорошую скидку.
— И в чем же эта скидка будет выражаться, — с надеждой, но уже без особого энтузиазма в голосе спросил Баскилович.
— Я оставлю покупателям личную свободу. Ведь если в уплату за омоложение я заберу у них, в том числе и личную свободу, то практически превращу их в своих рабов. А о рабах хозяин обязан заботиться, содержать их. Покупатели то, поди, все люди не простые избалованные начнут мне докучать, не слушаться и шалить. Я за это должен буду их наказывать, наверное, пороть. Знаете ли, для меня все это будет слишком хлопотно. С другой стороны покупатели после омоложения спокойно смогут начать свою жизнь заново. Ведь люди все они способные, с умственными способностями намного выше среднего уровня, трудолюбивые, предприимчивые и хваткие, так, что смогут быстро заработать себе новое имущество, должности и положение в обществе хорошие занять.
— Какие еще рабы?! Сейчас какой век то на дворе?! — возмущенно закричал Баскилович.
— Исаак Абрамович, и даже не пытайтесь выторговать еще, что ни будь. Я больше не уступлю. Если ваш покупатель придет на сеанс омоложения в штопанных носках и драных трусах, я все равно их у него отберу. Не могу отказать себе в удовольствии понаблюдать за абсолютно голым человеком, оказавшемся на улице, и которому совсем некуда податься. Ведь интересно, как он себя поведет? Кинется к ближайшему мусорному баку в поисках хоть какой-нибудь одежды или начнет новую жизнь с грабежа первого попавшегося прохожего, — уже открыто рассмеялся Александр.
Баскилович хотел что-то сказать, но вмешался Бугров:
— Исаак Абрамович, все бесполезно, мы напрасно здесь теряем время. Вы разве не видите? Этот гад просто издевается над нами.
Баскилович, открывший было рот, его закрыл и в течение нескольких секунд о чем-то напряженно думал, а затем решительно сказал:
— Александр Михайлович, я искренне хотел договориться, но вы блокируете все мои предложения. Что ж, это ваш выбор. Я никогда не желал вам зла и даже сейчас не желаю, но я буду вынужден доложить, о вашем нежелании сотрудничать с нами Владимиру Ивановичу. Об этом станет известно и другим важным людям, от которых зависит вся наша жизнь. В результате я вам ничего хорошего не обещаю. Вам будет очень плохо, и как раз именно вы первым потеряете все.
— И кто же такой, этот ваш грозный Владимир Иванович, — спросил Александр.
— Президент, руководителя государства надо бы знать. Кстати возраст и состояние здоровья у него критические. Так, что можете догадаться сами, как далеко он готов пойти в своем стремлении заполучить ваше изобретение. Ему терять уже нечего, — сказал Баскилович.
— Я очень давно уже не слежу за политической жизнью и вообще мне глубоко наплевать на всех хозяев этой жизни, — безразличным тоном ответил Александр на очередное запугивание Баскиловича.
— Исаак Абрамович, все бесполезно. Мне не понятно почему, но эта сволочь совсем не цепляется за жизнь. Похоже, он вообще хочет умереть, — опять вмешался Бугров.
— Молодой человек, а зачем нужна жизнь, если не получаешь от нее удовольствие? Причем даже от таких ее составляющих, как хорошая еда, секс, творчество, созерцание красивых вещей, окружающей природы и так далее. Вообще ни от чего. Все надоело, и от всего безумно устал.
— Если вас действительно так сильно тяготит собственная жизнь, так возьмите и удавитесь, — усмехнулся Бугров.
— Знаете, я вообще-то в Бога не верю, но все же, а вдруг в этом что-то есть. Поэтому становиться самоубийцей я все же не желаю, это большой грех, — серьезно ответил Александр на усмешку Бугрова.
— Иначе, вы хотите сказать, что вами достигнуто лишь внешнее омоложение, а психологически вы глубокий старик и в этом плане продолжаете стареть? — озабоченно спросил Баскилович.
— Именно, и я не знаю, что с этим делать, но так жить просто ужасно. Вот это вы и должны сказать своему хозяину. Такое омоложение не принесет ему практически ничего хорошего, — совсем потухшим голосом сказал Александр.
— Исаак Абрамович, а что это за хрень он там нес насчет психологического старения? Неужели это обстоятельство имеет хоть какое-нибудь значение? — спросил Бугров, когда они уже спускались по лестнице в подъезде.
— Андрей Николаевич, ты еще слишком молод, чтобы это понять. Вот лет через двадцать — тридцать возможно сможешь. Но поверь мне, если это действительно так, как говорит Игнатов, то это перечеркивает все. Но говорить об этом Владимиру Ивановичу мы не станем. Лишать человека, особенно человека, от которого целиком и полностью зависишь, последней надежды очень опасно. К тому же, я думаю, что Владимир Иванович поймет, о чем говорит Игнатов лучше, чем мы все вместе взятые.
* * *На следующий день Владимир Иванович в своем необъятном кабинете грозно стучал по столу кулаком и кричал:
— Да, что он себе позволяет? Он, что сумасшедший? Совсем ничего не понимает?
— Конечно, сумасшедший. Нормальный человек так себя вести не станет, — жалобно и одновременно испуганно и тихо пропищал Баскилович.
— Значит, говоришь сумасшедший, а что ж ты в отчете писал, что он нормальный?
— Так психически, с медицинской точки зрения, он здоров, но чисто по-житейски дурак и полный идиот, — оправдывался Баскилович.
— А-а, да, что с вас взять. Вы всю жизнь только и умели щеки надувать, да все объяснять, а точнее сказать, просто оправдываться особенно, когда деньги клянчили. А вот дело, какое или работу сделать, так не дождешься, — махнул на Баскиловича рукой Владимир Иванович. — Вот, если этот Игнатов дурак, а ты такой умный, то почему он молодой, а мы с тобой старики?
— Владимир Иванович, мы столько сил потратили. Прорыв вот-вот будет. Обязательно будет. Полгода тому назад мы начали новый препарат проверять. Заложили несколько больших экспериментов на мухах и крысах.
— Какие мухи?! Какие крысы?! Ты, что не понимаешь? Я не могу больше ждать! Я же буквально в любой момент умереть могу! — в раздражении закричал на Баскиловича Владимир Иванович.
— Владимир Иванович, я для вас все готов сделать, но не выходит у меня пока омоложение, не получается, и все тут, а эта сволочь знает, как, но молчит, не хочет помочь. Я бы этого отщепенца своими руками задушил бы, И ведь, какому человеку отказывает.
— Ну, и что же мне теперь делать? Все полномочия, власть, страну отдать этому идиоту? И идти, по его прихоти, у него под окнами нагишом бегать?
— Только ни это. Как же мы без вас жить то будем? Ведь он и страну погубит, и мы все пропадем, — "искренне" испугался Исаак Абрамович.
