Сергей Соболев - Скриптер
– Надо чуть дальше проехать, – негромко сказал Сотник. – Я покажу.
Джип с тонированными стеклами, не позволяющими разглядеть извне тех, кто находится в салоне, медленно катил вдоль Петровского. Сотник не повторил той ошибки, которую он сделал в ходе предыдущего проверочного выезда. Он на это раз не перепутал стороны; он придерживался вывода, к которому пришел ранее – наблюдаемое в некоем зеленовато-сером континиуме, если речь об очертаниях городских кварталов и конкретной локации, имеет в реальности зеркальное отображение. Проще говоря, то, что казалось ему в том своеобразном призрачном мире левой стороной улицы, на самом деле является ее правой стороной, и наоборот.
Он также помнил преподанный ему Левашовым тогда, в ходе выезда на поиски объекта, расположенного где-то на улице Лобачевского урок; а потому сейчас, в данную минуту, был предельно внимателен и точен.
– Приближаемся к арочному проезду… Справа от нас!
Левашов тут же коснулся ладонью плеча водителя.
– Притормози на минутку!
«Лексус» мягко затормозил напротив арки, через которую можно въехать во внутренний двор. Арки, перегороженной сейчас закрытым шлагбаумом и дополнительно «запертой», закрытой – как и внутренний двор – от любопытных взглядов стоящим в этом проезде массивным черным фургоном.
– Выходить из машины не будем, – сказал Левашов. – Чтобы не попасть на глаза наблюдателям… а их сегодня здесь крутится немалое количество.
– Это как-то связано с ночными событиями? – спросил Сотник. – Здесь что-то произошло?
– Пока рано об этом судить, – Лукашов вновь не стал прямо отвечать на вопрос Сотника. – Где именно проходил защитный барьер?
Валерий, помолчав немного, сказал:
– Практически вплотную к этой стороне переулка. Где-то по линии тротуара.
– Понятно… – пробасил Левашов. – А с этими двумя ты здесь схлестнулся?
– С точностью до метра не укажу… Но не далее, как шагах в десяти от места, где мы стоим.
– И эти двое… бородатый гоблин и его рыжий приятель, они… исчезли в какой-то момент? Так, словно испарились?
– Да, именно так.
– И никто кроме тебя их, значит, больше не видел?
– Откуда мне знать? Но здесь, в переулке, ночью, никого кроме этой парочки, их джипа и синего вэна я лично не видел.
– Понятно, – повторил Левашов. – Ну что ж, здесь нам больше делать нечего. Поехали в другой адрес!
По-видимому, маршрут был сообщен водителю еще на базе. Вскоре они уже катили по Мичуринскому, затем свернули на Лобаческого…
На первой же автобусной остановке джип приткнулся к обочине.
– Поменяйтесь местами! – скомандовал полковник. – Сотник, – сказал он, когда тот занял место водителя, – ты вспомнил, куда именно повернул «фольксваген» в одно из твоих предыдущих дежурств?
– А я этого и не забывал. Просто вы меня изрядно запутали в прошлый раз.
– Ну что ж… тогда отвези нас к тому двухэтажному зданию, о котором ты докладывал.
И на этот раз, как и в случае с проверкой локации в Петровском, Сотник оказался точен… «Лексус», миновав открывшийся перед ним шлагбаум, проехал к не слишком заметному, укрытому от сторонних взглядов небольшим парком, сравнительно небольшому двухэтажному зданию, имеющему центральную часть с треугольной мансардной крышей и два несколько выступающих крыла.
Да, да, это было то самое здание, к которому его первоначально не пропустили, поставив защитный барьер. Это был, определенно, тот самый объект, к которому также пытались проехать впервые им тогда увиденные гоблин в камуфляже и его рыжий приятель…
«Лексус» миновал выложенную цветной шлифованной плиткой площадку перед зданием, – здесь же расположен и парадный вход – центральную часть которой занимает цветник.
Валерий в эти мгновения испытывал двойственные чувства. С одной стороны, было некое чувство облечения: все же собственные глаза его тогда не обманули; он оказался прав, когда докладывал начальству об этом вот объекте, он ничего не присочинил – здание выглядит именно так, как он его описал. С другой стороны, он ощущал сильное беспокойство по поводу всего происходящего. Он не мог понять смысла, сути того, что происходит с ним и вокруг него… Он также не способен был пока найти рациональные ответы на те вопросы, которые накопились у него за последние несколько суток; за то, в сущности, непродолжительное время, которое он провел в новом подразделении.
Повторяя виденный им в ту ночь маневр водителя синего вэна, он проехал чуть дальше, свернув за угол этого строения. И сразу же остановил машину рядом с оборудованным у запасного входа щитом. Повернув голову, прочел надпись на нем: «Центр восстановления зрения».
Выше – под этой надписью, сделанной золочеными буквами на ярком синем фоне – изображен некий символ: вписанный в треугольник глаз.
– Куда дальше? – не оборачиваясь, спросил Сотник у начальника. – Фургон в ту ночь свернул за угол этого строения. Но куда он дальше поехал… или же здесь остановился… Вот этого я уже точно сказать не могу.
– Ну, раз ты нас сам сюда привез… – странным голосом сказал Левашов. – Сотник, ты идешь со мной, а наш коллега обождет в машине!
Они вошли в здание глазной клиники с черного входа. В небольшом светлом коридорчике их встретил мужчина лет пятидесяти с небольшим, одетый в белый халат и белую шапочку.
– Здравствуйте, доктор! – пробасил Левашов, протягивая Окулисту ладонь для рукопожатия. – Привез вот на осмотр одного нашего товарища.
– Здравствуйте, – сказал врач, на румяном лице которого выделяется профессорская бородка. – Мне уже позвонили, так что я в курсе. – Доктор запер дверь черного входа, затем сделал приглашающий жест. – Следуйте за мной, товарищи!..
Трое мужчин спустились по каменной лестнице – она показалась Сотнику довольно необычной… древней, что ли – в подвальное помещение. Доктор шел первым; за ним спускался удивленный таким поворотом младший по возрасту в их компании мужчина; Левашов замыкал их небольшую группу.
Окулист снял с поясного ремня связку ключей. Вставил длинный штырь в прорезь, имеющуюся в толстой и очень прочной с виду металлической двери. Провернул дважды. Затем еще прокрутил на полный оборот запорное устройство в виде штурвала…
Когда дверь открылась, он вновь приглашающим жестом – на правах хозяина – предложил двум визитерам проследовать в его угодья.
Сотник некоторое время стоял молча, не без удивления разглядывая сводчатые стены, старинную – с виду – белокаменную кладку и две колонны, которые как бы разделяют это помещение надвое…
Куда это его привели? То, что он видит, напоминает не современную клинику, но старинные боярские или монастырские подземелья…
– Зачем мы здесь, товарищ полковник? – он посмотрел на Левашова. – Кажется, вы что-то сказали про «осмотр»?
– Это частная клиника, Сотник. Лучшая в стране, между прочим, – Левашов усмехнулся. – И единственная в своем роде… Доктор сейчас осмотрит тебя на предмет остроты зрения.
– Со зрением у меня все в порядке, – сказал Сотник. – Зрение у меня в норме – «единица»! Кстати… я только недавно проходил медкомиссию.
– А вот мы сейчас и проверим, молодой человек…
Доктор глядел на Сотника ласково, доброжелательно. Но, в то же время, и как-то пытливо, изучающее, как будто примеривался к чему-то.
– Вам сюда, – он сам усадил пациента в специальное кресло. – Сидите прямо… Хорошо!.. А сейчас смотрите в окуляры… и не моргайте!
Сотник вяло, без энтузиазма, выполнил все команды этого «частника», этого окулиста, к которому его зачем-то привез лично глава Спецотдела. Никакого особенного интереса к происходящему он поначалу не испытывал. Ну что, спрашивается, может быть интересного, волнующего в визите к «глазнику», если ты точно знаешь, что у тебя нормальное зрение, и если ты всего пару месяцев назад проверялся у окулиста?
Но уже вскоре стало происходить нечто необычное…
Как и велел ему доктор, Сотник смотрел в свой – расположенный с его стороны – бинокулярный отвод прибора, похожего на микроскоп. Окулист устроился напротив него, по другую сторону уставленного аппаратурой стола, – а еще с обеих сторон стояли какие-то штативы, какие-то стояки с оборудованием – и тоже внимательно вглядывался в окуляры.
Поначалу Сотник не наблюдал ничего, кроме светлого – чуточку мерцающего золотистым – пятна. Но затем он увидел… глаз в треугольном вырезе!.. И этот «глаз» – или что оно там из себя представляет, это нечто, появившееся, выкристаллизовавшееся из легкого золотистого сияния – с нечеловеческим или надчеловеческим интересом уставилось на него, на Сотника – пытаясь увидеть, разглядеть, как ему сейчас казалось, высветить все уголки его человеческой сущности.
