Мерси Шелли - 2048
Седовласый тоже кивнул и улыбнулся, словно дальний родственник Мусы, встреченный на похоронах другого дальнего родственника.
— Церемониться будешь сам? — тактично осведомился Шайтан, когда хозяин забежал за стойку.
— К Багу! — От волнения Муса перешёл на слэнг скриптунов, которого нахватался во время заморской учёбы. — Вари чай, активируй батарейки, а я гружу рыбу!
С корейцем вышло даже проще, чем он предполагал, потому что самого корейца в лавке не было. А с маленькой Хо, его дочкой, Муса уже несколько раз договаривался и не о таких мелких услугах. Рыбку она принесла сразу, он на бегу спросил цену и крикнул, что переведёт оплату на их счёт. Хо ещё что-то лопотала вслед, но он уже нёсся по коралловому коридору обратно, к задней двери чайханы.
Поднося батарейки и рыбу, Муса ещё раз попытался разобраться в клиенте. Последнее средство: подчёркнуто аккуратно, а значит, чуть дольше обычного сервировать заказ и при этом подслушать разговор.
Увы, ничего не вышло. Сравнение со зверинцем только усугубилось. Серебристый зверёк время от времени фыркал, разбрасывая вокруг своего табурета рыбью чешую. Камзол-искин издавал все то же рычание с присвистом, и этот дурной звук стал только громче после подзарядки.
Лишь человек говорил на человеческом языке. И похоже, искин с биоргом понимали его не хуже, чем он понимал издаваемые ими звуки. Этого Муса совершенно не понимал — как можно общаться на трех языках сразу? У искина, понятно, встроенные трансляторы. А биорг? Или он не участвует в разговоре, а просто жрёт так громко?
Не исключено, конечно, что один из них переводит другому. Скажем, человек — и биорга приручил, и свист искина может интерпретировать…
От новой догадки Мусу опять бросило в дрожь. Нет, только не это! Пусть лучше мультик-гексон, пусть даже военный, получивший геномодного уродца в подарок от любовника министра экологии! Только не Cвистящий Дервиш!
За свою жизнь Муса видел лишь одного Свистящего — да и то лишь мельком, когда его, с уже завязанным ртом, вели к полицейскому кибу. Дело было на курсах во Франции-2. Бармен-инструктор тогда рассказывал, что Дервиш попался случайно: до сих пор людей из этой секты никогда не ловили в таком людном месте средь бела дня. Видимо, агенты ГОБа долго готовили ловушку: едва ли обычный ресторан можно так быстро обесточить и звукоизолировать.
Вернувшись к стойке, Муса вновь вызвал Шайтана и велел ему заблокировать все открытые порты, а голосовой интерфейс перевести в режим многополосной идентификации. Шайтан привычно звякнул в ответ. Мусе сразу стало гораздо спокойнее.
В самом деле, посетитель же не свистит. Он лишь слушает свист искина. Нет, это не Свистящий Дервиш. Тогда кто же?
«Голубой ройбуш» наконец заварился. Муса схватил чайник и двинулся в дальний угол зала. И снова задержался чуть дольше за спиной странного посетителя.
Но тот по-прежнему нёс какую-то заумь. Ну никак не прицепиться!
— …Все крупные одиночные дыры штопаются вовремя, — говорил седой. — Но они, возможно, попытаются построить цепь из мелких, тех, что мы сами оставили.
В ответ следовали свист и фырканье, а седой продолжал:
— Именно так, трех дыр вполне достаточно. Согласен, не всегда. Но если все три будут связаны…
На этом месте Муса вынужден был ретироваться. Невероятно, но все известные ему признаки потенциальных носителей лишних чипсов давали сбой. Отойдя за стойку, он залпом выпил пиалу воды и провёл небольшой сеанс самоанализа:
«Сын правоверного, ты опасно зациклился на вопросе чипсов. Это начинает мешать твоей основной работе. Расслабься! Не будет — так не будет. Мало ли кто ещё понаедет на этот карнавал. Могут ведь и всю чайхану взорвать. Так возрадуйся, что ещё жив, и не возжелай чужого добра.»
Но надо ж такому случиться — как раз в момент принятия этого мудрого, взвешенного решения странный посетитель подал Мусе знак! Да какой! Сам Муса ни разу в жизни не видел клиентов, подающих такие знаки. Но он хорошо знал этот жест по рассказам преподавателей на курсах барменов.
Посетитель не тыкал потихоньку в плат-плату, как какой-нибудь клерк из Китая-Пять. И не орал через весь зал «запишите на меня!», как мулла Катбей с его моржовыми связками. Нет-нет, все проще и элегантней — большой и указательный пальцы левой руки собраны в щепотку и как бы ставят подпись на ладони правой…
Седой просил счёт именно так, как просили в Старой Европе в прошлом веке! Когда вознаграждать подавальщика было железным правилом!
Чтобы подчеркнуть знание традиций, Муса подал счёт в особой книжечке из настоящего кожзаменителя. Никакого другого смысла в этом портмоне не было. Стереодисплей чека все равно показывал свои цифры лишь одной конкретной паре глаз — клиенту. Не было особого смысла и в самом счёте. Клиент мог бы просто прикоснуться пальцем к плат-плате, которая есть на каждом столе — и в тот же миг два искина, клиентский одежник и Шайтан, рассчитались бы между собой.
Но если уж продемонстрирован такой старинный жест…
Муса положил книжечку на стол и попятился, однако свист камзола и последующие слова посетителя остановили его.
— Мой друг сообщает, что на токийской бирже через пять минут будет обвал… ничего, если я заплачу через центральный банкин Новой Зеландии? Не считая, конечно, отдельного вознаграждения за вашу расторопность.
На стол шлёпнулся универсальный транспортный чип на месяц. Судя по индикатору, его пока использовали всего для одной поездки.
О Великий и Единый на Небесах, неужто ты открыл для меня сервер милостей своих и забыл пароль, чтобы закрыть его обратно? Посетитель не только знал, где будет наиболее выгодный курс через пять минут, но и сам предлагал заплатить именно по этому курсу, хотя мог бы сделать и наоборот! Не говоря уже про отдельное вознаграждение, которое уже поблёскивало на столе золотым прямоугольником со скруглёнными краями!
— Да, конечно… — пробормотал Муса.
Палец незнакомца потянулся к плат-плате. До перевода денег оставался какой-нибудь миллиметр, когда камзол снова засвистел. Посетитель нахмурился и остановился.
— Мой коллега сообщает, что рыба, которую съел другой наш коллега, не зарегистрирована ни в одной из рыболовецких баз данных. Очевидно, она была выловлена частным лицом.
Пол под ногами Мусы качнулся, и на мгновение чайхана превратилась в частное, то есть совершенно нелегальное рыболовецкое судно, которое вот-вот будет сожжено искинами берегового контроля. Издалека уже как будто доносился вой сирены и запах горелых тюбетеек.
Так вот о чем лопотала Хо, когда он выбегал с рыбой! Так вот почему отец так странно расплачивался с корейцем! Мусу всегда удивляло, что они с соседом постоянно чем-то обмениваются без участия искинов, хотя сетевой обмен позволяет гораздо точнее оценить выгоду каждой сделки. Но от вопросов на эту тему отец всегда отмахивался, говоря, что они с корейцем всего лишь носят друг другу «подарки». Однако подарки редко совпадали с праздниками правоверных, да и обмен ими всегда происходил в условиях повышенной конспирации.
И самое главное — подарки предназначались только для личного употребления. А он только что продал нелегальный товар совершенно незнакомому человеку…
— Мы бы могли уладить это дело, заменив оплату обменом, — заявил посетитель, снова в точности отвечая на мысли Мусы. — Но беда в том, что мне абсолютно нечего вам предложить взамен на такую сумму. А прямой платёж за неучтённый товар сразу будет отслежен искинами финансовой полиции, и тогда вам…
— Но вы можете не платить! — быстро прервал Муса. — Пусть это будет… э-э… подарок от нашего заведения. У нас принято делать подарки новым клиентам.
«Неужели я сказал это? — переспросил он себя, ловя утвердительный кивок седого. — Да, пожалуй, ничего не оставалось делать с этой проклятой рыбой…»
Но погодите, погодите! А как же оплата за все остальное?! Чай по шестнадцать мегаватт за грамм, да ещё две ванадиевые батарейки!
Ответ — в виде двойного фырканья — раздался со стороны табурета, на котором лежал серебристый биорг. Тварь поднялась, потянулась и стала топтаться на месте, а потом и вовсе побежала по кругу, словно решила догнать собственный двойной хвост. Скорость вращения серебряного вихря все возрастала…
От головокружения Муса покачнулся, но успел предотвратить падение, упёршись рукой в ближайший табурет, на котором лежал камзол посетителя. Пол качался, стены летали по кругу. Муса закрыл глаза, сосчитал до семи и снова открыл. Мир продолжал кружиться, но уже медленнее.
Серебристая тварь все ещё топталась на своём месте… хотя нет, никого там не было! Стены перестали качаться, и то, что Муса принял за биорга, оказалось серебряной вышивкой на пустой подушке табурета.
Муса повернулся к седому. Движение привело к новому приступу головокружения, и ему опять пришлось опереться рукой на табурет.
