Виктор Бурцев - Алмазная реальность
— А я вас и не прошу. Я вот девочку вашу. Боевая девочка… Ах, вот мы и приехали.
Розовый кирпичный домик утопал в цветах. Вернее, не кирпичный — при ближайшем рассмотрении это оказался дешевый пемзолит, стилизованный под красный кирпич. Но сделано было со вкусом. Среди цветов возилась дебелая матрона лет сорока, этакая пышка. Завидев подруливший черный «форд», она оставила распылитель с удобряющим раствором и заторопилась к нам.
— Моя подруга, — только и успел сказать Коля, как тут же был выволочен из машины чуть ли не через окно. После непродолжительных, но бурных поцелуев и объятий он высвободился и представил нас, скромно вылезших из салона
— Маша, — сказала пышка, зардевшись. Вот, значит, кто вместе с нашим водителем вынашивает гнусные планы убийства концентратной старушенции. Понятно.
— Машенька, пусть они у тебя поживут немного, а? — сказал Коля.
— А и пускай живут У меня мансарда свободная, — сказала она. — Покушать тоже сготовлю.
— Я вам заплачу, — поспешно сказал я.
С этим никто спорить не стал.
В мансарде оказалось очень уютно. Небольшое окно выходило на улицу, внизу был хорошо виден черный «форд», большая часть перекрестка. Хороший обзор. Из мебели имелись большой шкаф, складной диван (для Мартина, решил я) и двуспальная старомодная кровать с гнутыми спинками из пластика (для меня и Вуду, решил я). Никакой техники я не заметил, да оно и к лучшему. Ванная была внизу, там же помещалась большая кухня, где достижений прогресса хватало. Видимо, Маша любила готовить. Будем надеяться, нам тоже перепадет с хозяйского стола.
— Можешь отдыхать, Николай, — сказал я, оставив сотоварищей в мансарде и спустившись вниз. — Если что — позвоню. Э-э… Подожди. Давай-ка поговорим.
Я забрался в салон и описал Коле вкратце Мартинова мучителя. Тот поморгал, прищурился и выдал:
— Есть такой тип. Кличка Трансрэйл. Раньше звали Хоббит, не знаю уж почему. Кибер, кажется, только кто их знает, киберов, киберы они на самом деле или не киберы… Я с такими не знаюсь, не мой круг общения, понимаете? Я бы и не стал с таким знаться никогда, опасный человек, разное про него рассказывают, да все больше нехорошее, страшное… Морда одна чего стоит, я его и видел-то раза четыре, а больше видеть не желаю, зачем мне такую морду смотреть?
— Спасибо за информацию.
Я подкрепил благодарность купюрой, довольный Коля укатил к своим мощам, а его громоздкая подруга спросила, что бы мы желали откушать. Я пожелал что-нибудь вкусное и несложное, по возможности из мяса.
— Мясо — это хорошо. А то вот есть люди, которые совсем не едят мяса, — с отвращением сказала она.
Сытная еда и короткий отдых пошли мне на пользу. К вечеру я чувствовал себя полным сил и стал искать, чем бы заняться. Почистил пистолет, почитал местную газету, одолженную у Маши (никакого подключения информационных каналов в доме не имелось), погулял среди цветов. Вуду и Мартин, утомленные переживаниями, спали. На отдельных спальных местах, разумеется. Я, правда, не планировал никаких репрессивных мер, потому что и особенных прав на Вуду не предъявлял. Мартин, конечно, оказался эксцентричной сволочью… Разобрался бы уж со своими сексуальными предпочтениями, не морочил бы голову честным гетеросексуалам.
Куда больше, нежели постельные забавы молодых соратников, меня занимало появление Шептуна.
Друг он или враг?
Доверять ему или нет?
У Шептуна явно есть здесь свой интерес. И то, что он помог Мартину, не значит, что Шептун будет помогать нам и в дальнейшем. Может быть, мы просто вписались в его отношения с лысым Трансрэйлом, и Мартину повезло. Про чип-то и Шептун спрашивал очень настойчиво. А в следующий раз накачивать Мартина инъекциями может именно он, Шеп и не на такое горазд.
Шарада.
Одно понятно: Шеп и лысый Трансрэйл не поделили нечто важное и нужное. Типа алмазных НЕРвов, только не их, конечно, потому что НЕРвы — это уже секрет Полишинеля, а вот чип, который обретается у меня в кармане, достоин внимания. Я огляделся — вроде никого, нагнулся, поднял плоский камень, которыми была вымощена дорожка в цветнике Маши, выковырял под ним ямку и положил туда чип, завернув в большой лист какого-то цветка. Вернул камень на место, притоптал ногой. Ничего не заметно.
Вот так и будем работать.
Главное теперь, чтобы на нас снова не вышли. Интересно, каким образом я буду готовить свой материал для Хьорта? И до материала ли мне теперь?
Ну что я за человек! Стоит приступить к своему непосредственному делу, как появляются трупы, секретные агенты, таинственные микрочипы… Я, наверное, притягиваю их к себе, как магнит.
Связаться бы с Артемом… Нужно спросить у Мартина. Может быть, у него есть каналы связи. Это сейчас самое разумное, что мы можем сделать.
16. МАРТИН МЫЛЬНИКОВЧастное агентство «Акварис»День прошел как-то незаметно В полубреду, в полуобмороке.
Свет едва пробивался сквозь плотно закрытые глаза. Поездка на такси, странного вида шофер, показавшийся знакомым, любвеобильная толстуха, доисторический дом… Все через непрозрачную стенку тумана.
Чем-то меня лысый крепко наколол. Как он там говорил? «Нервы — это тонкий предмет, с которым нужно обращаться очень осторожно». Видимо, не соврал. Чувствительность левой руки еще не вернулась в полной мере. Иногда от локтя к ладони пробегали колкие иголочки, словно кто-то легонько хлестал еловой веткой. Пальцы сгибались с ощутимым усилием и словно бы не до конца, ненадежно как-то.
Вуду отделалась фонарем под глазом, разбитой губой и прикушенным языком. Ей повезло, вырубилась сразу и надолго. А вот на мне лысый слегка оторвался. Большой специалист. Будь у него побольше времени, разложил бы мое сознание на отдельные частицы и волоконца. Рассмотрел бы детально, а собирать не стал. Даже убивать бы не стал, наверное. Одним сумасшедшим больше, одним меньше… Без разницы.
За окнами день медленно плавился в лучах солнца.
Из рук медленно вытекала холодная боль.
Растревоженные нервы заставляли тело колотиться в ознобе.
Ближе к вечеру добавились странные галлюцинации.
Стоило закрыть глаза, как на внутренней поверхности век возникал лысый и вел со мной душещипательные беседы.
— Знаешь, старик, — говорил он, — ты мне симпатичен. Точно тебе говорю. Верь мне, брат, уж я-то тебя не обману. Мы с тобой столько прошли…
— Сколько? Сколько прошли? Что ты несешь?.. Бред… — отвечал я.
— Может быть, ты и прав, — легко соглашался со мной лысый, сосредоточенно массируя себе лицо, покрытое нездоровыми разводами. — Может быть, это бред. Но если нет? Если нет?! Подумай об этом, брат. Нервы — штука тонкая…
— Тамбовский волк тебе брат! — злился я, путаясь в мокрой простыне, как муха в липкой бумаге.
— Конечно. — Лысый-бритый удобно развалился в кресле. — Конечно! И волк мне тоже брат, и я брат волку своему. Все люди — животные. Ими невозможно управлять. В этом корень всех бед, зло великое. Верь мне, брат.
Он сминал свое лицо, как маску, крепкими пальцами, словно стремился снять ее, сорвать, как душащий противогаз.
Мир вокруг нас стал сверкающим, как паутина в солнечный день. Трещал, плавился.
Лысый встал, простерев руки надо мной, закричал:
— Дабы поняли сами, что они — есть скот, и только! Ибо участь сынам человека и участь скоту — одна и та же им участь: как тому умирать, так и этому умирать! — Затем он наклонился к самому моему лицу, и сквозь зловонное дыхание разложения я услышал: — Так было всегда, понимаешь, брат? Всегда так было! Люди, как скот, умирали, умирали, умирали-рали-рали-рали, пропадали-дали-дали-дали…
Звук дробился и множился, натыкаясь на многоугольность пространства.
Я закричал:
— Так что пользы человеку от всех его трудов?! Тебе что нужно?!
— Спасения, брат, спасения! Оглянись, посмотри вокруг открытыми глазами! Безумцы, маньяки, мутанты… Мутная грязь незаметно закрывает нас с головой! Люди пляшут под руку со смертью. Повсюду только гробы, гробы… Мерзость и грязь! Все мы — гнием заживо в наших уютных гробах! Верь мне, брат!
Он тянул кожу лица вниз, с сухим треском открывались раны.
— Смотри на меня, брат. Потому что я — это ты. Это все ты… А ты — это все они. Стадо скотов, мечущееся от края к краю. От пропасти к пропасти. Почему? Спроси меня, брат, спроси!
— Почему? — выдохнул я.
— Сверхчеловек давно уже умер, на его место встает сверхчеловечество! Те, кто станут понятны и понимаемы, уверены и спокойны, сильны своим единством, смогут наконец перейти через пропасть. По канату из Его нервов, не заботясь о том, куда поведет следующий шаг. Только они спасутся, остальных ждет смерть…
— Почему?
— Потому что будут подчинены одной Его воле, а значит, будут с ним едины. Будут едины с тем, кто уничтожит мир, чтобы очистить его. Новый Потоп, новый Ковчег, новый Ной.
