Виктор Бурцев - Алмазная реальность
— Я приехал писать для «Юропиэн геральд» о секте «Край» и не вижу в этом ничего криминального, тем паче — связанного с проблемами Тьюринга.
— Вернее, вы еще не закопались столь глубоко, чтобы докопаться до проблем Тьюринга, — поправил Лалич. — А вы — журналист дотошный и, несомненно, докопаетесь. Поэтому мы и здесь. Скажу прямо: вы нам не враг, не противник. Нам интересна информация, которую можете получить вы и не можем получить мы.
— И поэтому вы затащили меня в этот ресторан и вербуете на глазах у бармена, трех официанток, поваров и вон той шлюхи в углу?
— Может быть, работа не виртуозная… Но мы вас не вербуем. Мы просто хотим, чтобы вы знали, помнили: мы тут, поблизости.
Он выразительно посмотрел мне в глаза. Вот и понимай как знаешь: то ли помогут в случае чего, то ли прикончат, чтоб не знал лишнего… Разное про Службу Тьюринга говорят, да только не всему стоит верить.
— Хорошо, — кивнул я, отставляя недопитый кофе. Ужасное пойло. — Если я узнаю что-то важное, я вам сообщу. Каким образом?
— Подойдете к бармену и оставите записку. Я оглянулся на бармена. Смазливый тип, прямо карикатурный какой-то бармен…
— Ваш агент?
— Ни в коем случае. Просто человек зарабатывает деньги, — улыбнулся Лалич.
— Хорошо. В таком случае я пойду к себе и займусь сексом втроем. Если вы не возражаете, разумеется…
Судя по их глумливым рожам, они нисколько не возражали.
14. МАРТИН МЫЛЬНИКОВЧастное агентство «Акварис»Нельзя сказать, что ребята застали меня врасплох. Хотя и готовым к приключениям, которые они тут устроили, я, конечно, не был.
Когда за Таманским закрылась дверь, в воздухе повисла напряженная пауза. Я был достаточно трезв для бесшабашных развлечений, а Вуду форсировать события вроде бы тоже не собиралась. Что в принципе меня вполне устраивало.
Я направился собирать свои разбросанные по номеру вещи, а девчонка раздраженно гремела чем-то на кухне, жестко разбираясь с древней бытовой техникой.
Не знаю, о чем они там говорили с Таманским, но после его ухода она не проронила ни слова. И вообще не обращала на меня внимания.
Поэтому натужное Костино: «Вы тут забавляйтесь…», до сих пор звучавшее у меня в ушах, казалось незаслуженно обидным. Это ж надо было так влететь!
Я остановился посреди комнаты. Вероятно, со стороны я выглядел как голограмма какой-нибудь античной статуи, над которой надругались шутники-вандалы. Совершенно нагой молодой человек, с дурацкой прической, держит в одной руке брюки и лихорадочно обыскивает взглядом комнату в поисках остальной одежды.
В своих поисках я залез под кровать.
Не знаю, наверное, это было ошибкой. Как раз когда я ухватился за свой неведомо как очутившийся там носок, меня кто-то ласково погладил по ноге. Затем выше… А потом я ощутил, как кто-то протискивается ко мне под кровать, возбужденно дыша.
Рядом возникла черная тень.
— Ты знаешь, под кроватью я этим еще не занималась, — ласково произнесла Вуду. — Честное слово. Это у нас получается новаторски.
— Тут грязно, — попробовал отвертеться я. — И пыльно…
— Да ну, брось. Танки грязи не боятся, — пробормотала она, прижимаясь ко мне все теснее и теснее…
— Да, но я-то не танк!
— Ты хочешь сказать, что я танк?! — Ее ладошка у меня в паху обрела каменную твердость. Ну вот, торжество женской логики.
— Лучше молчи, — сквозь поцелуи предупредила меня Вуду. — Просто молчи…
Несколько позже мы все-таки выбрались из-под кровати и продолжили заниматься любовью на ней. Потом на полу… Потом в ванной… Потом…
Вуду оказалась совершенно дикой штучкой. Она визжала, царапалась и впивалась в меня губами, словно я был ее последней надеждой на выздоровление от тяжкой болезни.
Когда нас понесло уж совсем вразнос и мы вновь с грохотом завалились на кровать, дверь влетела в комнату, выбитая мощным ударом ноги.
Вуду завопила то ли от страсти, то ли от испуга. Правда, чего могла испугаться такая оторванная девка, не совсем ясно. Ну уж точно не взлома помещения без предупреждения. И не четырех молодчиков в черных деловых костюмах с пустыми глазами. Я думаю, этого дерьма она и так нагляделась…
Ребята были очень быстрые. Не тратя времени ни на какие разговоры, они в несколько прыжков оказались за моей спиной.
Трое.
Четвертому я попал в глаз какой-то безобидной на вид штукой, что лежала на столике возле кровати. Кажется, это был какой-то журналистский причиндал Таманского, микрофон, диктофон. Не так важно, главное, попал парню в глаз.
Мне профессионально заломили руки, выкручивая и загибая запястья. Боль дикая!
Я упал лицом вниз, прямо на эбеновую грудь Вуду.
Девчонка взвизгнула, а потом совершенно без всякого перехода извернулась черной змеей куда-то в сторону. В ее руке что-то тускло сверкнуло.
Бам!
Мне на спину посыпались осколки стекла, послышался грохот падающего тела. Одну руку отпустили.
Значит, осталось двое. Это уже лучше!
К сожалению, сделать я ничего не успел… В затылке гулко бамкнуло, и черная кожа Вуду вдруг стала расширяться, покрывать собой все пространство вокруг меня, поглощать… Я понял, что растворяюсь в этой потрясающей девушке, и успел пожалеть, что теперь ничем не смогу ей помочь.
Сознание с тихим шипением, как воздух из проколотого шарика, покинуло мое тело.
— Ну вот, наш половой гигант приходит в себя… — Сквозь черноту ко мне просочился противный голос. — Ведь приходит, а? Эй, родно-ой! Жора, еще воды господину половому гиганту.
А-а-а!
Теперь вместо капель чужого голоса через черноту, разбивая ее на части и унося прочь, на меня обрушился каскад холодной воды.
Я открыл глаза.
Передо мной маячила незнакомая физиономия какого-то типа. Лысая, как моя задница, голова была покрыта неприятными синюшными пятнами, которые наводили меня на мысли о гангрене или заражении крови. Да и вообще мужик был явно нездорового вида. С простудной блямбой на нижней губе.
Визуальная память ничего мне не подсказала, и я понял, что вижу этого человека впервые. Ну, даст бог, не в последний раз.
Я, по-прежнему голый, был крепко привязан к стулу веревками. Очень крепко, на уровне болевого порога. Руки за спиной переброшены через спинку так, что грудь выпячивается вперед. Неудобно и грамотно, сидя таким образом, особенно не порассуждаешь.
Вуду бесчувственным кулем была сложена в ванну. Через сверкающий белизной край свешивалась черная нога.
Положительного во всей этой картине было только то, что мы по-прежнему находились в гостиничном номере. В ванной. Следовательно, на излишне долгий допрос можно не рассчитывать. Если он, конечно, будет проводиться на месте… Есть шансы вывернуться.
В то, что нас убьют, я не верил. Сразу не кокнули — значит, нужен.
— Вот и замечательно, — подытожила личность, стоящая передо мной. — А то времени у нас мало, честное слово. Давай, малец, колись, где чип? Скажешь — мы сразу уберемся. И больно не будет.
— Какой чип? — с усталым тоном вечного двоечника спросил я, а про себя подумал: «Боже мой, сейчас ведь бить будут».
И не ошибся.
— Времени мало, парень… Мне недосуг тебя колоть. Недосуг. Понимаешь? Чип где, сука, говори, и разойдемся!
— Да какой чип, мать твою, кретин лысый! — заорал я. — Не знаю я никакого чипа, я по вызову! Понимаешь? Читай по губам, по вы-зо-ву! Понял, козел? Трахун я…
Кулак у лысого был твердый. Я услышал, как противно скрипнули мои зубы и во рту посолонело. Начинается
— Я не знаю, какой ты трахун, можно у девчонки спросить, да некогда, но мозги я себе трахать не позволю. — Лысый растирал левый кулак, видимо, челюсть у меня тоже твердая. — Где чип, который ты добыл в морге? Только не говори, что тебя там не было…
Следующий удар был нанесен правой рукой. Слабее. Левша, значит…
— Ну, малец, говори. Мне ведь не жалко ни тебя, ни эту чернозадую. Я сейчас тебя порежу на куски, потом ее. Или сначала ее, у тебя на глазах. А ты упираешься, как какой-то герой-партизан. Нехорошо. Жора! — Лысый крикнул в комнату. — Принеси инструмент.
— Лады, босс… — донеслось из комнаты. Лысый посмотрел на меня.
— Сейчас тебе будет больно, — словно подводя черту, сказал он. — Времени мало, как я уже говорил. Приходится действовать не по правилам.
Я более подробно его разглядел. Лицо худое, с глубокими морщинами вокруг рта. Уши чуть заостренные, у лысого была неприятная манера двигать ими во время разговора. Странного покроя сюртук под самое горло, застегнутый на все пуговицы. Воротник жестко впивается в горло. Из-под брюк высовываются носки черных ботинок. Все как у обычного человека, только рукава сюртука заканчиваются на запястьях прочными клапанами, которые плотно обхватывают руки.
«А ведь парень серьезно болен, — подумал я. — Только чем?»
