Уильям Гибсон - Нулевое досье
– Нет, спасибо. Что такое «мягкая вилка»?
– Что-то для волос.
– Я только что слышала эти слова от каталонского угонщика автомобилей.
– Он говорит по-английски? Может, он хотел сказать «мятая». Или «мятная».
– Нет. Какая-то деталь для велосипеда.
– Я бы все-таки поставил на штуку для волос. Ты знаешь, что Хайди запустила в человека рейнским дротиком?
– Рениевым, – поправила Хайди.
– Ах да, рейнское – это вино, я его, может быть, закажу чуть позже. А ты, – обратился он к Холлис, – кажется, устроилась в фирму на переломном этапе.
– И по чьей рекомендации?
– Я провидец? Ты знаешь за мной провидческий дар? – Он попробовал чай, поставил чашку на блюдце, добавил еще кусок сахара. – Анжелина говорит, лондонские пиарщики ведут себя, как собаки перед землетрясением, и каким-то образом все знают, хотя и не знают откуда, что это из-за Бигенда.
– В «Синем муравье» что-то происходит, – осторожно начала Холлис, – но я не могу тебе сказать, что именно. Вернее, не знаю, что именно. Однако Бигенд воспринимает это довольно спокойно.
– Он спокойно воспринимает то, что произошло вчера в Сити?
– Я не уверена, что одно с другим связано. Но об этом я говорить не могу.
– Ну да, конечно. Вступая в агентство, ты поклялась хранить молчание. Ритуал с черепом Джеронимо[47]. Однако тональность разговоров, которые ловит Анжелина, указывает не на трудности у Бигенда или «Синего муравья». Тональность намекает, что он становится больше. Пиарщики в таком понимают.
– Больше?
– Экспоненциально. На порядки. Что-то смещается, как тектонические плиты. Все на низком старте, готовы запрыгнуть в лодку Бигенда.
– Кто все?
– Всякие-разные… не к ночи будь помянуты.
Он вздохнул. Снова попробовал чай. Улыбнулся.
– Как у тебя с «Тумбами»? – спросила Холлис.
Улыбка исчезла.
– Думаю отвезти их в Тусон.
– Ха! – воскликнула Хайди. – Оригинальный шаг!
– Я совершенно серьезен, – сказал Инчмейл и отхлебнул чай.
– Мы знаем, – ответила Холлис. – Ты им сказал?
– Я сказал Джорджу. Он очень хорошо воспринял эту новость. Приятно для разнообразия поработать с исключительно умным человеком. Клэмми, разумеется, киснет.
– Клэмми – клизма, – сказала Хайди, серебряными щипчиками выжимая кружочек лимона над чашкой с чаем.
– Что произошло вчера, когда вы с Милгримом пошли пешком? – спросила Холлис.
– Они сели нам на хвост. Может, их подхватила та машина, которая загнала нас в проулок. Сообразили, куда мы идем, заехали вперед, высадили чувака с перевязанной башкой и еще одного. Они подождали и пошли следом. Бестолочи. Я остановилась и купила нам одежду, с понтом мы маскируемся.
– Какие-то магазины еще работали?
– Уличную одежду. Чтобы они думали, я их не вижу. Потом мы пошли в метро. И тут я поняла, что они нас в метро не пустят… – Она пожала плечами.
– Хайди…
– В голову. – Хайди пальцем постучала себя по лбу, словно отдавая честь. – Это кость. Голова у него, небось, и без того болела…
– Из-за Милгрима. Они винят его.
– Твой хахаль нанял Аджая. Чего там затевается?
– Это по поводу Милгрима. Сложная история.
– Аджай чокнулся от счастья. Ушел из вышибал.
– Из вышибал?
– Работал охранником в клубе у каких-то извращенцев. – Она оглядела бар, где уже собрался народ. – Теперь ходит весь из себя такой заяц-шпион в тылу врага и молчит. И ты тоже.
– Поехали с нами в Тусон, – сказал Инчмейл, внезапно отбрасывая то, что Холлис про себя называла его внешней говнистостью. – Там солнышко. Мексиканская еда. Поможешь в студии. Джордж к тебе хорошо относится. Клэмми, удивительное дело, говорит о тебе без ненависти. Мне не нравится обстановка вокруг Бигенда. Поехали! Расходы берет на себя лейбл. Запишем тебя помощником продюсера. А Бигенд пусть достигает своей критической массы. Друга своего, разумеется, можешь взять с собой.
– Не могу. – Холлис перегнулась через пуфик и дружески стиснула худое колено Инчмейла. – Но все равно спасибо.
– Почему не можешь?
– Гаррет пытается для Бигенда уладить неприятности с Милгримом. У них договоренность, которая затрагивает и меня. Я останусь с Гарретом. Все будет хорошо.
– Как человек немолодой и более или менее здравомыслящий, должен предупредить, что все не обязательно будет хорошо.
– Знаю, Редж.
Инчмейл вздохнул:
– Переезжай к нам в Хэмпстед.
– Ты же собрался в Тусон.
– Решение принимаю я, – сказал Инчмейл, – и я его еще не принял. Кроме того, надо убедить Клэмми и остальных.
– Мередит здесь?
– Да, – ответил Инчмейл не слишком довольным тоном. – Она отвлекает Джорджа и думает исключительно о себе.
– Не хотела бы я в такое влипнуть, – заметила Хайди, глядя на Инчмейла. – Я бы не сумела это разрулить.
У Холлис зазвонил айфон, в левом кармане хаундсовской куртки.
– Алло?
– Ты в баре? – спросил Гаррет.
– Да. Что такое «мягкие вилки»?
– Что?
– «Мягкие вилки». Пеп сказал.
– Вилки. Задние и передние. В хетчинской раме, амортизирующие.
– Ладно.
– Можешь сделать доброе дело? Выйди на улицу и посмотри на фургон. На нем написано «Медленная еда»[48].
– «Медленная еда»?
– Верно. Посмотри на него.
– Зачем?
– Скажешь, нормальный ли он на твой взгляд.
– Что значит нормальный?
– Обычный. Заметишь ли ты его, запомнишь ли.
– Наверное, я запомню надпись.
– Это не страшно, – ответил Гаррет. – Вообще-то, люди думают, что за ними следят из тех фургонов, которые без надписей.
64
Управление угрозами
Туалет в бигендовском кубе был как в самолете, но гораздо симпатичнее: унитаз и угловая раковина из нержавейки, со скругленными углами, матовые ручки кранов. Шланги под раковиной напомнили Милгриму аквариумный фильтр.
Он побрился и теперь чистил зубы. Фиона с Бенни устанавливали на ее мотоцикл загадочный ящик. Периодически сквозь жужжание зубной щетки до Милгрима доносилось короткое энергичное гудение какого-то гидравлического механизма.
Что-то происходило. Что именно, Милгрим не знал и не хотел спрашивать Фиону, боясь разрушить то неведомое, что побудило ее во сне закинуть на него ногу. И не убрать, проснувшись (Милгрим на всякий случай еще раз проверил память – да, так и было). Сама она ничего не говорила, кроме того, что Бигенд делегировал полномочия кому-то по фамилии Уилсон, чьи приказы она сейчас исполняла, причем без всякого недовольства, скорее с энтузиазмом. Она выглядела слегка взбудораженной, но собранной.
Полотенец в Бигендовом туалете было маловато, зато все белые, швейцарские, мягкие и совершенно новые. Милгрим закончил чистить зубы, прополоскал рот холодной водой и вытер лицо. Гидравлический аппарат взвыл три раза подряд и умолк.
Милгрим открыл дверь-гармошку, вышел, закрыл ее за собой. Она практически сливалась с белой стеной.
Он положил зубную щетку и бритвенные принадлежности в сумку к другим вещам, которые Фиона забрала из гостиницы. Попробовал немного убраться: ровнее поставил стулья вокруг стола, расправил спальный мешок на случай, если Фиона вновь решит устроить тихий час, – но лучше не стало. Куб был слишком маленький, вещей – слишком много. Странный квадратный вертолет на столе, макбук, коробки, пенопласт, из которого Фиона вынимала детали дрона, его сумка, ее бронированная куртка, его твидовый пиджак из «Танки & Тодзё» на спинках стульев. Такое место, когда в нем живешь, пусть даже несколько часов, отчасти утрачивает стильность.
Милгрим вновь остановился взглядом на макбуке. Он сел за стол, вошел в твиттер. Там было сообщение от Уинни:
«отпуск получила позвоните»
«Нет телефона, – напечатал он, потом задумался, как описать, где он и что делает. – Думаю, Б меня на время закрыл. Что-то происходит».
Текст выглядел глупо, но Милгрим все равно его отправил.
Обновил страницу. Ничего. Обновил снова.
«добудьте телефон»
«Хорошо». Отправил. Или твитнул, если это так называется. Кажется, Уинни говорила «чирикнуть». По крайней мере, она получила отпуск. Не уехала.
Милгрим почесал грудь, встал, надел рубашку, застегнул перед и по нескольку пуговиц на каждой манжете. В брюки заправлять не стал. Надел новые ботинки. Старые были удобнее, но не сочетались с габардином. Подошел к двери, потрогал ручку. Дверь оказалась не заперта; он, впрочем, и не думал, что она будет заперта.
Гидравлический аппарат взревел два раз подряд.
Милгрим открыл дверь, вышел и с удивлением обнаружил, что уже стемнело. Гараж Бенни, залитый ярким люминесцентным светом, был таким грязным и замусоренным, что куб по контрасту показался хирургически чистым. Фиона и Бенни смотрели на ее мотоцикл. На месте, где вчера сидел Милгрим, теперь стоял сверкающий белый ящик с чуть наклоненными внутрь бортами. Дорогой, солидный и все равно немного похожий на холодильник для пива. На боку было что-то написано аккуратными черными буквами.
