Хакеры: Basic - Чубарьян Александр Александрович "Sanych"

— Джимми бэмс, Джимми бэмс, Джимми естудей…

Путь с пятого этажа до первого неблизкий, если ступать на каждую ступеньку. Можно, конечно, перепрыгивать, но тогда получится слишком быстро, а спешить на улицу Митя не хотел. Там холодно, а еще может встретиться Левка из дома напротив, тогда точно неприятностей не избежать. Левка — козел почище дяди Валеры, это факт. Дядя Валера хоть не дерется, а этот…

— Джимми бэмс, Джимми бэмс…

Возле окна на площадке между третьим и вторым этажом стоял незнакомый человек. Заметив его, Митя остановился и с удивлением уставился на незнакомца. С удивлением — потому что его облик никак не вязался с обликом подъезда, в котором он находился.

Этот тип был молодым, во всяком случае, моложе дяди Валеры, и может даже моложе мамы. Он был очень богато одет — дорогое пальто, лакированные туфли, шляпа, в руке открытая бутылка, да не обычная из-под водки, а какая-то фигурная, местами квадратная, местами круглая. Жидкость в ней была цвета виноградного сока, но, судя по выражению лица незнакомца, там был не сок, а какой-то более крепкий напиток.

Тип смотрел в окно, но когда за его спиной появился Митя, обернулся, смерил взглядом мальчика и сказал:

— Джингл беллс.

— Что? — переспросил Митя.

— Джингл беллс. Ты неправильно поешь. Хотя для этой идиотской песенки в самый раз.

— Почему идиотской? — спросил Митя.

— Потому что бикос, — буркнул тип и сделал глоток из своей бутылки, после чего протянул ее Мите. — Будешь?

— А что это?

— Виски.

— Неа, — мотнул головой Митя. — Мне нельзя, мне только шесть лет.

— Ну тогда пошел вон, — лениво бросил тип и отвернулся к окну.

Через несколько секунд он развернулся обратно, убедившись, что мальчик не сдвинулся с места. — Ты что, оглох? Давай, иди куда шел.

— А я, может, сюда шел, — сказал Митя, и в доказательство своих слов уселся на ступеньку.

Тип посмотрел на него, хмыкнул, хотел что-то сказать, но передумал и снова отвернулся к окну.

Митя молча рассматривал его спину, вскоре ему это надоело, и он спросил:

— А что такое бикос?

— Самый лучший ответ на вопрос «почему?».

— Так ведь «почему» бывают разные, — подумав, сказал Митя.

— Это универсальный ответ. Вот у тебя кто-нибудь спросит, почему деревья качаются, или почему ты сидишь на ступеньках, а ты можешь ответить «потому что бикос».

Он сделал еще глоток из своей бутылки, потом поставил ее на подоконник, развернулся к Мите и закурил сигарету.

— Ты тут живешь?

— Ага, — кивнул Митя.

— Хреново тебе, — хмыкнул тип, рассматривая стены, много лет не знавшие ремонта.

— Поче… му? — Митя запнулся, подозревая, каким будет ответ на его вопрос, но он ошибся.

— Тебя как зовут, пацан?

— Митя.

— Так вот, Митя, живешь ты в самом настоящем сарае, поэтому тебе и хреново.

Митя пожал плечами, поскольку не чувствовал, что ему хреново.

— А тебя как зовут?

— Меня… — тип задумался на несколько секунд, потом ответил. — Меня зовут Лекс.

— Как это? — не понял Митя, который такое имя слышал впервые. — Ты не русский?

— Почему же, русский. Алексей мое имя, а сокращенно Лекс.

Понял?

Митя кивнул.

— А что ты тут делаешь? В гости пришел?

— Сюда, в гости? — Лекс презрительно хмыкнул. — Ну, нет уж.

К счастью, мои друзья в сараях не живут. Я здесь прячусь.

— От кого?

— А это не твое дело. Знаешь поговорку, меньше знаешь — дольше живешь?

Он сделал еще глоток виски, глубоко затянулся и пустил дым в по толок.

— Я думал, в Москве хрущёб уже и нет давно, а оказалось, что есть, — сказал он задумчиво.

— Что такое хрущёба? — спросил Митя.

— Пятиэтажный сарай, — ответил Лекс и обвел вокруг рукой. — Вот это и есть хрущёба. Ни лифта, ни мусоропровода, так, одна коробка с перегородками.

Он был пьян. Несильно, но язык все же слегка заплетался.

— Короче, хрущёба — это конура для таких, как ты и твои соседи.

Ясно?

Слово «хрущёба» Мите определенно не понравилось.

— А где живут твои друзья? — спросил он.

— Мои дру… — Лекс неожиданно осекся, лицо его помрачнело.

Он над чем-то задумался, сделал большой глоток из своей бутылки, потом грустно усмехнулся. — Мои друзья нигде не живут. Нет у меня друзей. Такие дела.

Митя впервые в жизни видел взрослого, у которого не было друзей, поэтому удивленно посмотрел на Лекса. Потом печально сказал:

— У меня тоже нет друзей.

— А что ж так?

Митя пожал плечами. Не очень хотелось ему рассказывать про Левку и его компанию, которые сначала назывались друзьями, а потом, прознав что у Мити нет отца, стали дразнить его обидным прозвищем «сиротка», и превратились в смертельных врагов.

— Но, я тебе скажу, это не так уж и плохо, — заметил Лекс. — Даже больше скажу, это хорошо, что нет друзей. Знаешь, почему?

— Потому что бикос? — предположил Митя.

— Потому что предать тебя могут только друзья, — жестко ответил Лекс. — Если перед тобой враг, ты никогда не повернешься к нему спиной, а всегда будешь готов вступить с ним в бой. А друг — друг это единственный, у кого есть возможность всадить тебе в спину нож, когда ты этого совсем не будешь ожидать. Поэтому лучше, когда друзей нет, понял?

Представив, как кто-то вроде Левки всаживает ему в спину нож, Митя поежился. Если так, то конечно, лучше, чтобы друзей не было.

Только вот…

— Только играть тогда не с кем.

— Собаку заведи, — посоветовал Лекс. — Собака никогда не предаст.

— Мне собаку нельзя, — вздохнул Митя. — У меня аллергия.

— Ну, тогда у тебя вообще не жизнь, а жопа. В конуре живешь, собаку нельзя… тебе осталось только об стену убиться.

Он затушил окурок и через несколько секунд закурил новую сигарету.

— У тебя братья есть?

— Неа, — мотнул головой Митя.

— У меня был брат. Брат, друг, короче всё вместе. Однажды он меня предал.

— Всадил в спину нож? — спросил Митя.

— Ну… почти что. Скажем так, мы с ним договорились кое-что не делать, а он это начал делать втихаря от меня.

Лекс сделал еще один глоток, вытер губы рукавом пальто, и продолжил:

— Так получилось, что сначала он предал меня, потом я его, потом снова он меня… ну и как снежный ком… пока наконец он не перешел черту…

— Как это — перешел черту?

— Ну, это когда мы обзываемся друг на друга, а потом кто-то из нас берет камень и кидает в другого. Друзьями к этому моменту мы уже не были, но после того как эта тварь уничтожила все, что у меня было… мы стали врагами. Тогда я и понял, что лучше быть одному. Некому предавать.

— Это от него ты тут прячешься?

— Что? Нет, — Лекс засмеялся. — Это он от меня прячется, уже год, как крыса, бегает по норам, боясь лишний раз высунуться.

А я здесь прячусь от… от системы. Видишь ли, я сейчас работаю на людей, которые хотят контролировать каждый мой шаг каждую минуту. А мне такой контроль не по душе. Поэтому я приехал в эту жопу мира и стою здесь, хочу понять, как быстро они меня найдут.

Чтобы в следующий раз, когда спрячусь, знать, сколько у меня есть времени.

— А если не найдут?

— Найдут. К сожалению, найдут. Наследил я в этот раз предостаточно.

Лекс внезапно замолчал — на лестнице послышались шаги. Они доносились сверху и быстро приближались. Митя поднял голову и увидел спускавшегося по лестнице дядю Валеру.

— Расселся тут, не проедешь-не пройдешь, — пьяно проворчал он, подойдя поближе. — Дуй домой, мамашка твоя уже освободилась. Я сегодня по-быстренькому…

И ухмыльнулся так довольно, сыто.

— Ну? Ты чего, не слышал, что я сказал? Домой иди…

— Не хочу, — буркнул Митя.

— Чего? Я сказал, домой быстро!

— Когда захочу, тогда и пойду. Вы мне не отец.

— Я тебе щас уши…

— Оставь его, слышь, ты! Мы разговариваем.

Вмешавшийся в диалог Лекс был настроен отнюдь не миролюбиво и дядя Валера это почувствовал. Решив не обострять ситуацию, но и не желая терять авторитет перед пацаном, он произнес: