Сергей Лукьяненко - Лабиринт отражений
С тропы Вику и Неудачника не видно. Становлюсь, широко расставив ноги, сдёргиваю ремень. «Варлок» с шелестом разворачивается в огненную плеть.
Вид у меня должен быть достаточно грозный. Голый по пояс мужик, с припорошенными снегом плечами. Тело Стрелка я моделировал жилистым и крепким, сразу будет видно, что боец могучий. Да ещё сияющая плеть в руке… любой тролль испугается.
Перестук все ближе.
Корчу лицо в кровожадной ухмылке и жду.
Из-за скалы показывается маленькая, от силы по грудь мне, фигурка.
Вот так великан с клацающими челюстями!
Лицом и телосложением путник похож на ребёнка. Вот только с гормонами у него что-то не в порядке – голые по колено ноги обросли густой шерстью. Да уж, с такими лапами и босиком на снегу уютно. На груди у путника маленький барабан, в который он постукивает на ходу палочками.
Хоббит.
Это хорошо.
При виде меня хоббит застывает, как примороженный. Даже одна барабанная палочка валится на снег.
– Гы-гы! – зловеще говорю я.
Хоббит уже не барабанит, зато у него и впрямь начинают постукивать челюсти.
– Кто? – вопрошаю я, протягивая к хоббиту «Варлока». Плеть начинает азартно вытягиваться, приходится её отдёрнуть.
– Хардинг, с-сэр! – шепчет хоббит.
– Кто? – уточняю я уже нормальным голосом. Но бедный хоббит впал в полную панику, он даже не пытается достать маленький кинжал, небрежно заткнутый за пояс.
– Х-хардинг, добрый сэр. С-сэм родил Фродо, Фродо родил Холфаста, Холфаст родил Хардинга…
– Тебя, что ли?
– Меня, добрый сэр!
– Зря!
– Да, добрый сэр, – покорно соглашается Хардинг.
– Я тебе не сэр! – ору я. – И уж точно – не добрый! Я… – приходит вдохновение, – Конан! Отважный киммериец Конан!
Про Конана хоббит слышал, он начинает часто кивать, не спрашивая, каким образом персонаж Говарда попал в мир Толкиена. Впрочем, ролевики народ увлекающийся, такими мелочами они себя не сковывают. Я мог бы и Кощеем Бессмертным назваться, вот только телосложение не позволяет.
– Куда идёшь? – веду я допрос, обходя вокруг хоббита. Тот крутится, стараясь не сводить с меня взгляда.
– А-армию догоняю.
– Какую ещё армию?
– Эльфийскую. Мы орков с гномами бить идём!
– Зачем?
– А они же плохие!
Мне все больше и больше кажется, что в теле хоббита сидит ребёнок. Взрослый нашёл бы аргументацию посерьёзнее, да и в бой бы кинулся.
– Армию… – задумчиво говорю я. – А! Помню. Была…
В глазах хоббита ужас. Он косится на огненную плеть, уже не сомневаясь в печальной судьбе, постигшей эльфийское войско.
– Я слыхал, что вы, хоббиты, сумчатые, – сообщаю я. – А?
Хоббит ошалело мотает головой и прижимает руки к животу.
– Жратва есть?
Отважный Хардинг отдаёт мне заплечный мешок. Я обнаруживаю в нём пару лепёшек, фляжку, кусок вяленого мяса и добрею.
– Запасливый ты, хоббит… А это что?
Со дна мешка я извлекаю «Сникерс».
Хоббит немедленно начинает реветь. Да. Точно, ребёнок.
Зубами срываю с шоколадки обёртку, откусываю половину, остаток протягиваю хоббиту. Тот перестаёт плакать.
– Как думаешь, побьёте вы гномов? – вопрошаю я. Нельзя же просто ограбить, и отпустить. А поговорить?
– Побьём! – кивает хоббит. – Они стрелы из тиса делают, а из тиса стрелы плохие! А ещё они хирдом строятся, а это построение плохое…
У меня нет ни малейшего желания вникать в детали разногласий эльфов и гномов.
– Город далеко?
– Лориен в пяти милях…
Что-то у них тут неладно с географией… Впрочем, ерунда. Ещё бы узнать название сервера.
– А кто правит этой страной?
– Светлый эльф Леголас!
Ладно. Информации достаточно.
– Иди, – закидывая хоббитский мешок на плечо, говорю я.
Против грабежа Хардинг не протестует. Более того, робко спрашивает:
– Можно мне пойти с вами, Конан? Гномов и без меня побьют.
Ещё чего не хватало. Вновь корчу зверскую рожу и шепчу:
– А ты знаешь, что хоббит – это не только ценный мех? Это ещё и тридцать-сорок килограммов вкусного, легко усваиваемого мяса!
Книжки не врут, хоббиты и впрямь умеют быстро бегать. Только мелькают в снежной пыли мохнатые пятки.
К Вике и Неудачнику я возвращаюсь в наилучшем расположении духа. Разговор они слышали, пересказывать не требуется.
– Вот еда, – я вручаю Неудачнику мешок. – Сейчас сделаем тебе подстилку и выйдем из глубины. Вернёмся честно, через Лориен, с нормальным снаряжением. И вытащим тебя отсюда. Согласен?
Неудачник кивает.
– Подождёшь часа три-четыре… – размышляю я. – Ничего?
Впрочем, иного выхода у нас всё равно нет. Полуодетый, под снегопадом, я его пять миль не протащу.
Вдвоём с Викой мы устраиваем под старой елью подстилку из веток, укладываем Неудачника, вручаем мешок с трофеями. Во фляжке – лёгкое спиртное. На настоящем морозе им греться не стоит, а вот в виртуальности – почему бы и нет?
– Выныриваем? – спрашиваю я Вику. – Встретимся через три часа… ну, например, у входа на леголасовский сервер.
Она кивает. Миг – и её фигура тает в воздухе.
– Пока, Неудачник, – говорю я.
Глубина-глубина, я не твой…
100
Я вышел вовремя. На часах – без четверти десять утра.
– Погружение завершено, – скомандовал я «Виндоус-Хоум» и совершил набег на холодильник. Безрезультатный, ясное дело.
– Принимаю почту, – сообщил компьютер.
Торопливо одевшись, я выскочил из дома. В магазине за углом, по счастью, было почти безлюдно, и к десяти я вернулся. Как раз вовремя, чтобы хлопнуть по плечу Маньяка, уныло звонящего в мою дверь.
– Питаться будешь? – покосившись на пакет, спросил Шурка.
– Ага. А ты нет?
– Я тоже буду. Но попозже, – опережая меня, Маньяк протиснулся в дверь. Пока я разувался, он уже оказался у машины. Когда я подошёл к нему, он уже вырубил «Виндоус» и сновал курсором по нортоновскому кубу, метя файл за файлом.
– Ты чего? – оторопело спросил я.
– Пытаюсь избавить тебя от долговой ямы, – стирая программы откликнулся Маньяк. – «Варлока» реабилитировали. Чистый, не размножающийся, не стирающий информацию вирус. Разрешённый к применению в виртуальности. На твой страх и риск, разрешённый…
Мой компьютер лишился ещё парочки файлов. Кажется, сгибли и крылатые тапочки…
– Зато «Лабиринт» и «Аль-Кабар» навесили на тебя материальный ущерб в два с половиной миллиона долларов.
Мне даже весело становится от такой суммы.
– А почему не миллиард? Разницы нет, все равно я столько не заработаю… и даже не украду.
– Можно было и миллиард… – согласился Маньяк, дёргая мышь по коврику. – Когда последний раз мышь чистил? В общем, так. Стрелка больше не существует. И никогда не существовало – на твоей машине. На седьмую позицию впишешь другую личность. Если есть возможность, обеспечь алиби… Чем ты их достал, Лёнька?
– Увёл из-под носа одного парня. Спас.
– Это хорошо, конечно…
Маньяк впихнул в дисковод дискетку, запустил с неё какую-то программу.
– Сейчас мы так твои винчестеры почистим, на физическом уровне следов не останется, – пригрозил он. – А ещё лучше – продай эти винты, купи другие. Или в Неву их выкинь с моста.
Мне стало не по себе. Маньяк зря не паникует.
– Водка есть? – спросил Шурик.
– Коньяк…
– Хуже, но пойдёт, – поморщился он.
Я дал ему бутылку, морально готовясь к тому, что Шурка плеснёт алкоголя в компьютерное нутро. Для полной гарантии дела. Но он отхлебнул сам, потом извлёк из мыши шарик, подышал на него, потёр о рукав и засунул обратно. Сообщил:
– Будем отмечать продажу трех вирусов. Хорошо ты «Варлока» разрекламировал.
– Шур, мне надо обратно…
– Ты даёшь, дайвер, – не оборачиваясь засмеялся Маньяк. – Тебе сейчас отсиживаться надо!
– Не могу. Никак.
Он лишь пожал плечами и посоветовал:
– А винты всё-таки продай.
– Я весь компьютер хочу апгрейдить…
– Да? Ну и продавай его с потрохами. Или детскому клубу какому-нибудь подари. Много за такое барахло не дадут, а детишки машину за неделю уделают насмерть. Никто не восстановит.
Вспомнив ограбленного хоббита, я неуверенно кивнул.
Может и впрямь, осчастливить юное поколение стареньким компом?
А ведь как я гордился им при покупке… пентиум! Два мегабайта видеопамяти! Шестнадцать мегабайтов оперативки!
– Как ты с видеокарточкой такой живёшь? – откликнулся на мои воспоминания Шурка. – Блин! Она у тебя даже ти-ви не ловит?!
Минут пять я выслушивал лекцию о новейших разработках в области «железа». Потом Маньяк отправил меня готовить завтрак, а сам продолжил чистить машину.
Я готовил яичницу – наверное, десятитысячную порцию яичницы в своей жизни. Впору придумывать холостяцкие юбилеи – тысячная банка консервов, стотысячный батон всухомятку…
– Шурка, у меня только два с половиной часа! – крикнул я с кухни. – Потом – работа.
