Евгения Белякова - Трава на бетоне
Радует лишь одно — перевод этих денег означает, что репутация моя безупречна, ведь мало кто удержится от того, чтобы не купить кеторазамин, даже зная, что остаток дней ему придется провести крысой, забившись в какую-нибудь нору, дрожа от страха перед колонией или — кто знает? — просто быстрой смертью от укола. Мне доверяют. Знают, что я не обману, хоть и получу за выполнение заказа куда меньше…
Ладно… Сначала в банк, потом в Тупики — искать Арина. Все-таки, интересный пацан. Интересно посмотреть на него в деле. Сдержаться он не сможет, он покажет себя питомцем. Если он, конечно, был им…
Скай натянул плотную синтетическую футболку, которая легла на сильные изгибы мышц, превратившись в матовую светящуюся вторую кожу, влез в рукава куртки, закуривая на ходу, щелкнул замком, вышел на лестницу, а потом вниз, на улицу — на сумрачную улицу, заполненную зелеными огоньками датчиков и месивом сосредоточенных бледных лиц.
У колючей громады улья-небоскреба, на крытой грязным пластиком стоянке, его ждал маленький скоростной автомобиль — недешевая игрушка для тех, кто знает в этом толк. Неприметный, пепельно-серый, низкий, узкий, напоминающий стальную стрелку на тугих широких шипованных шинах.
Жалко, что придется гонять его по Тупикам, но тут уж ничего не поделаешь…
Через минуту автомобиль, стремительно набирая скорость, помчался на окраину — туда, где обрывался лес залитых рекламным светом небоскребов и начиналось зыбкое поле разбитых, раскрошившихся серых домов, туда, где за чертой города рыжей рванью простиралась свалка автомобилей и серой широкой рекой лежали взлетно-посадочные полосы бывшего аэродрома.
По дороге к Тупикам Скай заехал в банк, где без проблем снял со счета невероятную сумму, которую спокойный клерк отсчитал, лишь взглянув внимательно в серые холодные глаза посетителя; три тугих, плотно упакованных хрустких пачки, пронизанные насквозь ультрафиолетом — предосторожность, позволяющая светом датчика моментально проверить любую купюру на подлинность.
Скай запихнул бумажные брикеты в пристегнутую на поясе сумку, тщательно закрыл ее курткой и вернулся к машине.
А я все видела, — произнес позади него игривый женский голос, — надо же, никогда бы не подумала, что педофилы так богаты.
Скай развернулся, оценивающе окинул взглядом худую фигурку. Шейла повернулась, покружилась, качнув узкими твердыми бедрами.
Как тебе моя юбка?
Она потянула пальцами лакированную желтую кожу рассыпанных по ногам узких полос, под которыми виднелись тонкие паутинки фиолетового кружева трусиков.
Ты-то здесь что делаешь? — спросил Скай, открывая дверцу машины. Действительно, на ловца…
Шейла посерьезнела, поправила ремешок сумочки на костлявом плече:
Да так. Нужно было кое-куда деньги перевести. А это хороший банк.
Садись, — сказал Скай, закуривая сигарету, кладя руки на руль.
Девушка моментально обогнула машину, стуча прозрачными пластиковыми каблучками, с готовностью залезла в прохладный, пахнущий хвоей и озоном салон.
Мы куда-нибудь поедем или в машине? — спросила она, когда автомобиль вывернул с улицы и помчался дальше, на окраины.
Куда-нибудь поедем, — сказал Скай, кивнув ей на отодвижную панель внизу приборной доски.
Шейла тонкими пальцами отвела панель, застыла в восхищении при виде аккуратно упакованных пакетиков с разноцветьем таблеток:
Можно?
Бери. Один и послабее.
Да я и не знаю таких комбинаций, — растерянно прошептала девушка, — я не знаю, что будет от вот этого набора… Семь "солнышек", одна "порше" и три "датчика".
Что от такого будет? Я после этого что-нибудь вообще смогу?
Не знаю, бери, — Скай повернул голову, наблюдая, как торопливо слизывает она с ладошки цветные таблетки, перевел взгляд на дорогу, внимательно рассматривая встречающихся прохожих, думая о том, что, если он встретил эту бабу, то, чем черт не шутит, может, удастся наткнуться и на Арина. Видимо, они безбоязненно выходят в деловые центры, несмотря на то, что негласно объявлены вне закона, как бесполезные и, попавшись, отправятся в колонию, откуда живым не выбирается никто.
Он отвлекся, ощутив прикосновение холодных пальцев к своему плечу, увидел расширившиеся, голубоватые зрачки, заострившиеся черты лица, жутковатую гримасу старательно сдерживаемого наслаждения на лице Шейлы, обрамленном жидкими зелеными прядями волос:
Мне уже все равно, останови машину, давай здесь.
Скай отвел ее руку, подал пачку сигарет:
Покури и успокойся. Давай поступим по-другому. Тебе понравилась комбинация?
Шейла, давясь дымом, судорожно приоткрывая густо накрашенные губы, кивнула.
Я дам тебе еще три таких пакета, а ты скажешь, что ты знаешь о тех, кто закрывает свою шею.
Девушка, глядя с любопытством за окно, явно видя там не только бетонные кладки домов-клеток, проговорила:
Я просто работала как-то в одном борделе… Ко мне приходил всегда один парнишка. У него тоже была закрыта шея — плотно, даже вроде бы ремешками воротник держался… И я…
Она замолкла, запрокинув голову назад, улыбаясь нежно, обреченно, глядя вверх обессмыслившимися внезапно глазами.
Скай протянул руку, крепко, до синяков, сжал острую коленку, прикрытую крупными красными розами кружева чулок.
Дальше.
Шейла тупо посмотрела на его руку:
Дальше… Знаешь, он очень жестокий был. Очень. И никогда не снимал одежду полностью. Мне всегда было очень больно и обидно, но больше всего я испугалась, когда однажды я…
* * *Арин с трудом вырвался из тягучей, тревожной, наполненной обрывками кошмаров дремы, приоткрыл глаза и вздрогнул, увидев знакомое со вчерашнего дня, спокойное лицо.
Твою мать, — пробормотал он, потягиваясь, ища пальцами датчик под воротником плаща, — откуда ж ты взялся?
У тебя трепливые друзья, — ответил Скай, — что неудивительно, учитывая, что практически все они плотно сидят на наркоте.
Арин нахмурился, что-то припоминая, но потом махнул рукой, мельком взглянув за быстро бегущие цифры на экранчике счетчика.
Скай посмотрел туда же, присвистнул:
Да, малыш, я тебе не завидую. Жить тебе осталось…
Пошел к черту, — перебил его Арин, — я сам знаю, сколько мне осталось. И ты ненамного старше меня, так что оставь этих "малышей".
Скай пробрался внутрь разбитого пикапа, сел рядом с подростком, потянул пальцами тяжелую цепочку на его шее, посмотрел внимательней на нескончаемый бег мятно-зеленых цифр.
Давай по-хорошему, — сказал он.
Арин опустил ресницы, скользнул взглядом по вытатуированному на виске Ская скорпиону:
Кто бы говорил.
Я серьезно.
Скай расстегнул куртку, дернул замок сумки:
Глянь сюда.
Сколько там? — спросил Арин, отводя взгляд от плотных пачек.
Кеторазамин, — ответил Скай, — твой кеторазамин.
На секунду ему показалось, что парень просто выпал из этого мира: опустели, став просто темным стеклом, карие глаза, сжались губы — весь он подобрался, будто увидев бесконечное количество нулей на готовом погаснуть датчике.
Напряжение — хлесткое, упорное, тревожное. Он весь стал сплошным напряжением.
Красивым, невероятно красивым — без беспечной дерзости, без полудетской импульсивности, заледеневший, ставший самим собой — глухой стеной, скрывающей страстное желание жить. На побледневшей коже четко и изумительно расцвел глубокий сиреневый узор татуировки, под дрогнувшими ресницами полускрыт наливающийся осознанием печальный взгляд. Четкий профиль, лоб, скрытый яркими растрепавшимися прядями волос, медленное движение руки, подносящей сигарету ко рту. Глядя на то, как обхватил он губами фильтр, крепко, придавив оранжевую тугую бумагу, Скай опять ощутил горячий прилив желания. Да черт бы его побрал, он еще думает…
Парень, — он подхватил легкий счетчик, висящий на груди Арина, и помахал им перед его лицом, — тебе не кажется, что тут не время тупить?
Арин непонимающе повернул голову, и вдруг бешеным весельем свернули карие глаза:
Сдаюсь. Куда?
Скай улыбнулся:
Я уж думал, ты вообще безмозглый. Пошли, выберемся с этой свалки, я припарковался недалеко отсюда.
Он шел между рваными остовами старых машин, иногда оборачиваясь. Куда? К сожалению, придется везти тебя к себе домой. Я хотя бы буду уверен, что оттуда ты никуда не денешься, а потом просто забуду об этом.
Не нравится мне твое лицо сейчас — бредешь еле-еле, словно и не осознав еще полностью, за что именно ты куплен, не задумываясь о том, что по идее мог бы сейчас получить жизнь. Ладно, это неважно. Если тебя так любит хозяин, что ему стоит впороть тебе еще одну инъекцию? Благо, из возможных трех ты получил пока только одну.
Так что, пацан, я тебе жизнь спасаю, что бы ты ни думал.
Арин безропотно влез в машину, улыбнулся понимающе, почувствовав запах знакомых сладких малиновых духов, закинул ногу за ногу, оперся локтем на окно, положил голову на согнутую кисть руки.
