Мишель Подымски - Интерфейс
В этот же миг из лифта медицинского этажа вышел Юрген Саммерс. Он все еще был переполнен решимости, он знал, где искать Августу и самого Макса, но, к его сожалению, он опоздал.
Взлом начался.
* * *Рауль Молина лежал на песке и всматривался в огромную синюю звезду, озаряющую его своими лучами. То ли Ева специально стреляла так, чтоб он имел время подумать, то ли не рассчитала выстрел. Песок, движимый ветром, медленно засыпал его тело, хоронил в самой большой пустыне, виданной человеком. Боли Рауль не чувствовал, да и думать не пытался. Его предали. Именно такой смерти Рауль боялся всю свою жизнь. Именно она его и настигла.
Рауль медленно терял силы, готовясь, что каждый вздох может стать последним. Единственный вопрос, который он задавал сам себе, был «Зачем мне нужно было убивать?». Кодировка личности, когда-то установленная ему агентами Изначальных, впервые за всю жизнь отказала.
Когда-то давно они нашли его. Еще подростком. И закодировали как убийцу. С тех пор он не мог отказаться от поручений, как бы этого ни хотел. Он мог бы жить честно, стать ведущим кулинаром, но вмешались чуждые силы, обратив его в оружие.
Не так давно закодированного на исполнение приказов убийцу нашел случайно забредший в Маракану перекусить Макс. Он собирался помочь человеку, неумышленно попавшему под влияние королевы, но на это у него не было ни времени, ни средств. А потом, когда Максу пришлось инсценировать собственное убийство, он сам воспользовался услугами Молины.
Сейчас Рауль лежал и смотрел в небо, не в состоянии пошевелиться. Движимый ветром песок проникал в его рот, нос, глаза.
«Зачем я убивал?» — спросил Молина сам себя.
Впервые за всю жизнь, перед лицом неминуемой смерти, он раскаивался.
У него и без этого были деньги, была нормальная жизнь, он мог найти себе супругу, завести детей. Сейчас, перед смертью, Рауль раскаивался в каждом убийстве, которое он совершил. Внезапно, неожиданно для самого себя, он вспомнил их всех. Каждого, кого лишил жизни. Каждого из них он вернул бы, если бы мог.
Он не жалел, что умирает. Ведь только смерть принесла Раулю долгожданное облегчение. Обретение свободы.
В нескольких сотнях метров от умирающего Молины Ева Каррини шла к мотоциклу на воздушной подушке, рядом с которым её ждал высокий мужчина лет сорока на вид.
— Геннадий Владимирович, — обрадовалась она, подавая руку своему шефу.
Несколько месяцев назад с ней в контакт вступила неизвестная личность и предложила огромные деньги за участие в убийстве Борисова и уничтожение проекта «Пигмалион». Будучи преданной главе «Маджестик», она рассказала Борисову о таинственном незнакомце.
Тогда Борисов усмехнулся и сказал:
— Соглашайся.
— То есть? — удивилась Ева, приняв слова босса за шутку.
— Я вполне серьезно, — ответил Борисов. — Если произойдет покушение, нам лучше знать, где и как оно состоится.
Ева согласилась, через время с ней связались и дали инструкцию провести в бункер Молину, а когда он убьет Борисова — избавиться от киллера.
— Что ж, пусть, — сказал тогда Геннадий Владимирович, когда Ева доложила ему обо всем. — Пусть я для всех умру. Враг будет думать, что победил, а на деле я затаюсь на время, передав правление корпорацией тому, кому смогу доверять. Тебе, например.
Никто их присутствующих на ужине, ни подчиненные, ни охрана, не подозревали, что вместо Геннадия Владимировича там присутствовал управляемый дистанционно биоробот. Сам же Борисов, изменив внешность, ждал свою подручную — Еву Каррини на поверхности.
Сейчас он был мертв для всех, а проект энерготехнологии под названием «Пигмалион» скрыт в надежном месте.
Ева уселась на мотоцикл, за ней примостился Борисов. Двигатели на сгустителе воздуха зашипели, машина поднялась в воздух и, левитируя над горячим синеватым песком, умчалась вдаль.
* * *На взлом башни «Ассаж» времени у Макса ушло немного. То, что антихакеры не могут его почувствовать и помешать, действовало на проникателя успокаивающе. Ему не нужно было расставлять ловушки, беспокоиться, что сигнал вот-вот прервут.
Августа, неподвижно лежащая на полу, блокировала их. Сейчас она хотела умереть. Умереть только ради того, чтоб сорвать замысел Макса. Но не могла. Когда-то давно Макс загрузил в мозг Августы программу, способную парализовать Бергер на длительный срок, и сейчас пришло её время.
Наркотик «Волшебство», который уже успел распространиться по всем человеческим мирам, послужил проводником. Сигнал, который Макс передавал с башни, проникал сперва в интерфейсы тех, кто был под действием наркотика, потом ко всем остальным.
Техник Питер Руссо, который в этот момент искал проникателя с помощью жуков-наблюдателей, потерял контакт со своими устройствами.
— Что за черт? — вскликнул он. — У меня жуки не реагируют.
Но тут же понял, что музыка, которую он слушал в интерфейсе, перестала восприниматься, из обзора исчезли постоянно транслирующиеся часы, компьютер не хотел подключаться к мозгу.
— У меня, похоже, интерфейс глючит, — сказал он, но понял, что не у него одного.
Два техника, находящиеся рядом с ним, ощущали то же самое. Вся биомеханическая начинка организма вмиг перестала работать.
То же самое происходило и на улицах Каллисто.
Исчезала связь, переставали работать программы, людей одного за другим выбрасывало из сети. Вирус распространялся, размножался, переходил от одного человека к другому, лишая их любых модификаций и контакта с сетью. Через биопорты вирус попал в машины, и бесконечный и нерушимый поток мобилей остановился. А потом начал гаснуть свет. Иллюминации, фонари, даже роботы-светлячки вмиг попадали с небес. Где-то на окраине города упал самолет, и все полыхнуло ярким всепоглощающим пламенем. А за ним еще один и еще.
Кто-то запаниковал, кто-то начал раздумывать о том, что произошло, кто-то нашел в происходящем следы религиозного пророчества и начал молиться.
Город Каллисто, огни которого были отчетливо видны с орбиты, угасал на глазах. Он все еще был живым, но уже парализованным.
Люди с модификациями кожи, разгуливающие в летней одежде по снегу, почувствовали холод. Те, кто никогда не потел — вспотели. Боевые модификанты Объединения вмиг утратили свою силу, а считыватели перестали читать эмоции людей как открытую книгу.
Кто-то кричал, кто-то боялся, кто-то пытался убежать, но бежать было некуда.
Через портал в башне Объединения вирус проник в Алмунью, где начало происходить то же, что и в Каллисто.
Стивен Райз проснулся в кресле своего кабинета. Лампа не горела, и только мягкий свет луны озарял небольшую комнату. Но и такого освещения было достаточно, чтобы обнаружить тело, лежащее на полу.
Лаура.
Он бросился к ней, обнял бездыханное тело, шея которого была неестественно вывернута. Ему казалось, что она спит. Отдыхает после рабочего дня.
— Проснись, проснись же, — шептал он.
Но Лаура не слышала.
Райз так и не понял, что произошло, да и не думал о том, что за странный разговор был у его жены с Кроуссеном. Он помнил только синеватое облачко, надвигающееся на него, и пустоту.
Сейчас впервые за многие годы Стивена Райза охватила паника. Он не думал, почему погас свет, чьи крики доносятся из коридора, почему из пальцев его жены торчат длинные щупы-отростки.
Впервые за последние годы, а может, и за всю жизнь, Стивен Райз плакал.
Когда Августа пришла в себя, решила, что её ослепили. Кромешная тьма окутывала её, зажимала в объятья, словно хотела раздавить. Секунда — и она поняла, что глаза на месте. Проблема была не в ней, а в мире вокруг. Мир погрузился во тьму.
Она попыталась связаться с кем-либо по мыслесвязи, но поняла, что это тщетно. Интерфейса больше не существовало. А потом вспомнила Кристофера Стражински. Она легла на спину, раскинула руки, внушая себе, что всего этого не могло произойти, но от реальности так просто не избавиться. Её сердце трепетало, будто последний раз в жизни, а пальцы рук изо всех сил вцепились в волосы.
— Этого всего не было, не могло быть, — шептала она сама себе.
Как и Стивен Райз, находящийся несколькими этажами выше, она заплакала.
— Августа, — кто-то прикоснулся к её лицу, провел рукой, вытирая слезы.
Сперва она подумала, что это Кристофер. Что все произошедшее было лишь сном, а Стражински сейчас стоит у её кровати и будит нежным поцелуем в щеку.
— Августа, — повторился голос.
Теперь она уже поняла, кому он принадлежит. Юргену Саммерсу. Но говорить она не могла. Она всхлипывала, плакала, бормотала про себя что-то невнятное.
— Убей меня, — прошептала она.
— Нет, — вздохнул Юрген. — Я убью того, кто сделал это с тобой.
* * *На крыше Опоры небес Франц Кроуссен и Макс стояли и смотрели вниз. Город под ними угасал, свет исчезал, сменяясь холодной и вязкой тьмой.
