Сергей Соболев - Скриптер
Как хотелось бы воочию убедиться в том, что у этой особы, имеющей ангельские крылья за спиной, – а иначе как бы ей, без этих крыльев, перемахнуть через разверзшуюся под ногами пропасть – лицо девушки по имени Любовь!.. Но как ни призывал он ее, увидеть лица этой девушки, летящей – парящей! – над пропастью, ему пока что не удалось.
Дэн очнулся, как от толчка. Он готов был поклясться, что кто-то коснулся рукой его плеча; что кто-то – вот только что! – прошел мимо деревянной скамьи, на которой Логинов провел, провалившись в странное забытие, последние несколько часов.
Дэн удивленно огляделся. Покачал головой. Никого рядом… ни единой живой души! Он по-прежнему находится в том странном месте, в которое попал, пройдя через открывшийся в стене подземного помещения, похожего на боярские или монастырские подвалы, проход.
Самой этой подсвеченной манящим золотистым сиянием двери, кстати, теперь уже не было видно. Где именно она находилась, в каком месте кладбища, он забыл. Вокруг, сколько видит глаз в этой серо-зеленой полумгле, могильные оградки, кресты, надгробные камни и обелиски.
Невдалеке видна высокая серо-коричневая стена; она тянется в обе стороны, теряясь в зыбком тумане. Вокруг царит необыкновенная тишина; не слыхать ни пения птиц, ни голосов людей, ни шороха листьев в кронах деревьев. Странное место. Очень странное.
Дэн сунул босые ноги в мокасины. Не без удивления обнаружил, что спал он все это время – сколько именно, он точно не знал – под теплым клетчатым пледом. Кроме того, вместо зачехленного лэптопа, который он подложил под голову первоначально – он и это помнил – появилась, откуда ни возьмись, подушка с белоснежной накрахмаленной наволочкой…
Ноутбук тоже никуда не делся; никто его не забрал, никто не унес, не украл, воспользовавшись случаем. А вот сам ли Логинов подвесил сумку на ремне на ближней оградке, или кто-то другой – этого он не знал. Он вообще слабо помнил себя начиная с того момента, как странный человек в черном привез его в странную клинику, где странный окулист производил какие-то странные манипуляции.
Логинов, действуя механически, как робот, сложил плед; сверху положил подушку. Чувствовал он себя тоже довольно странно. Хотя, следует признать, самочувствие его много лучше сейчас, чем в тот момент, когда его привезли в глазную клинику.
Он встал с лавки, потянулся, разминая конечности. Пахло свежестью, мятой… Странно также то, что он, проведя несколько часов в одежде на этой кладбищенской лавке, не ощущал себя каким-то несвежим, грязным, потным. Наоборот, ощущение было таким, как будто он искупался в источнике с живой водой. Даже кожа его, кажется, обновилась; волосы стали необыкновенно мягкими; каждая клеточка пела и звенела… Он не знал, какими способами достигается подобный эффект, не ведал, что именно послужило причиной произошедшей с ним метаморфозы. Но одно можно утверждать наверняка: никакой массаж, никакие русские, финские или турецкие бани, никакие известные ему лечебные процедуры не способны дать подобного этому эффекта.
Логинов извлек из кармана куртки смартфон. Экран был темным. Разрядился? Или же современные гаджеты в этом странном местечке попросту отказываются работать?
Дэн снял с ограды сумку с лэптопом. Батарея в ноуте новенькая, аккумулятора должно хватить как минимум на восемь часов работы…
Эффект оказался таким же, что и в случае с телефоном – ноутбук включить ему не удалось.
Он сунул лэптоп обратно в сумку. А когда поднял голову, увидел идущего к нему по дорожке меж могильных оградок мужчину в длинном сером – под стать окружающей среде – плаще с капюшоном.
Дэн нисколько не испугался, не встревожился… Он, скорее, даже обрадовался, обнаружив, что не одинок в этом кладбищенском мирке.
Человек подошел ближе; остановился у низкой металлической оградки. Когда он отбросил капюшон на плечи, Логинов смог рассмотреть черты его лица. Это был мужчина лет тридцати с небольшим, примерно его роста, хорошо сложенный. У него каштановые – чуть вьющиеся – волосы, лицо гладко выбрито. Кожа смугловатая, как у южанина, глаза черные, глубокие, выразительные; черты лица – европейские.
Этого человека, определенно, он видит первый раз в жизни.
Незнакомец, опершись рукой на металлический столбик оградки, кивнул в сторону могильного надгробия.
– Вот это правильная могила!.. Не так ли, молодой человек?
Дэн удивленно уставился на него.
– Кхм… Кхм! – Он прокашлял горло. – Вы это мне?
– А что, здесь еще кто-то есть? – Незнакомец усмехнулся. – Только мы двое. Вы, да я. Если, конечно, не считать тех, кто здесь захоронен.
– Э-э… Скажите, а вот эта ограда… – Дэн кивнул в сторону высящейся неподалеку стены. – За нее как-то можно выйти? То есть… Я хотел спросить, где здесь ворота или какой-нибудь другой проход?
– Да как вам сказать, молодой человек, – незнакомец почесал кончик носа. – Это ведь как посмотреть.
– Мне кажется, я задал конкретный вопрос. Если не трудно, ответьте на него… пожалуйста!
– Давайте зададимся иным вопросом. А нужна ли вообще кладбищенская ограда? Ведь те, кто по ту ее сторону, выйти не могут; а те, кто по эту, вовсе туда не хотят!..
– А вы, я вижу, философ… – буркнул Логинов. – Ну и ну.
– Это я не сказал. Один умный газетчик изрек, я лишь повторил его слова.
– Вы не ответили на мой вопрос.
– А вы – на мой. Кстати, я задал вопрос первым.
Дэн подошел ближе к оградке, за которой находится та самая могила, которая чем-то заинтересовала этого странного незнакомца.
Все пространство внутри низкой металлической оградки, выкрашенной в золотистый цвет, стороны которой примерно равны и составляют около четырех метров, засыпано щебнем. Могилы как таковой – привычного глазу могильного холмика, или надгробной плиты, или бетонированного, облицованного шлифованной, под мрамор, плиткой прямоугольника – здесь нет. Только белый, с едва заметными голубоватыми и серебристыми прожилками мраморный куб с гранью примерно в метр – он установлен у предполагаемого изголовья, ближе к противоположной стороне ограды. На нем стоит прекрасной, удивительно филигранной работы каменная ваза того же цвета; стенки ее столь тонки, что даже не очень понятно, как, при помощи каких именно инструментов ее изготовили мастера…
В этом каменном сосуде, который формой своей напоминает античную двуручную вазу, помещены живые цветы – по паре роз, лилий, гвоздик и еще каких-то цветов, названия которых Логинов не помнил.
Но не эта ваза, не эти принесенные сюда кем-то цветы привлекли внимание Логинова. Он смотрел сейчас на изображения двух людей на надгробном камне. Они были странно живыми, эти лица на небольших овальных фотографиях… У него вдруг перехватило горло; он некоторое время не мог произнести ни слова.
– Ну, так что, молодой человек? – выждав время, незнакомец повторил свой вопрос. – Что скажете про эту могилу?
– Здесь похоронены мои родители… – Логинов помолчал немного, потом уточнил. – Мои приемные родители.
– Вот как? Ваши родители здесь похоронены? – несмотря на прозвучавшую реплику, в голосе незнакомца не было ноток удивления. – А кто они были по жизни? Чем занимались?
– Отец – ученый, доктор физических наук, в одно время работал в закрытом НИИ. Потом преподавал в Московском физико-техническом… Мама… мама у меня была педагог, лингвист. Ее специализация – языки и диалекты романской группы… Но последние несколько лет жизни она преподаванием не занималась, только изредка писала научные статьи.
– Так, так… – задумчиво сказал незнакомец. – Вы сказали, что они, эти двое достойных людей, ваши приемные родители?
Дэн и сам не понимал, зачем он отвечает на вопросы этого довольно странного типа. С другой стороны, кроме него, кроме этого незнакомца здесь больше и поговорить-то не с кем.
– Да, именно так. Они усыновили меня, когда им было далеко за пятьдесят.
– А имени своих настоящих родителей вы что, не знаете? Хотя бы родной матери?..
– Мне их имена неизвестны, – сухо сказал Логинов. – Врачебная и юридическая тайна… и все такое прочее. Знаю только, что после родов меня поместили в Дом малютки.
– В какой именно? В Москве их много.
– В Дом ребенка номер десять… он находится в Весковском тупике.
– В Десятый? Странно…
Мужчина обмерял его быстрым взглядом – всего разом, от мокасин до макушки.
– Странно, – повторил он. – Очень странно.
– А что странного? Не понимаю.
– В тот Дом ребенка, о котором вы говорите, передают лишь детей с весьма серьезными дефектами. В основном, с выраженными симптомами поражения центральной нервной системы.
Дэн криво усмехнулся.
– Я уже думал об этом. То, что я стою здесь перед вами, означает, что диагноз врачей в моем случае оказался неверным.
