Уильям Гибсон - Граф Ноль. Мона Лиза овердрайв (авторский сборник)
Два часа до вылета. Что бы там ни говорил Вирек, она уверена, что его машина уже задействована, кто-то просачивается в команду шаттла или в список пассажиров, подмена реальных людей двойниками подмазывается патокой денег... Кто-нибудь заболеет в последнюю минуту, произойдут какие-нибудь изменения в планах, несчастные случаи...
Закинув на плечо ремень сумки, она зашагала через зал ожидания с вогнутым полом из белой керамики, как будто действительно знала, куда идет, или у нее имеется какой-нибудь план, но понимая с каждым сделанным шагом, что не знает ничего.
Ее преследовал взгляд мягких голубых глаз.
– Будь ты проклят, – бросила она в пустоту, и мордастый русский бизнесмен в черном костюме из Гинзы фыркнул и поднял факс новостей, отгораживая от нее свой мир.
– Так я и говорю этой сучке: «Слушай, или ты убираешь со “Сладкой Джейн” эти оптоизоляторы и взломанные контейнеры, или я приклею твою задницу к переборке прокладочной пастой...»
Раздался взрыв хриплого женского смеха, и Марли подняла глаза от своего подноса с тарелочками с суси. Через два пустых стола от нее сидели три женщины. Их стол был заставлен банками пива и стопками стиролоновых подносов, измазанных коричневым соевым соусом. Одна из них громко рыгнула и сделала большой глоток из своей банки.
– И как она это восприняла, Рес?
Этот вопрос почему-то послужил толчком для еще одного, на сей раз более продолжительного взрыва хохота, и женщина, которая привлекла внимание Марли, опустила голову на руки и хохотала, пока у нее не затряслись плечи. Марли пусто глядела на это трио, раздумывая, кто же они такие. Смех утих, и первая выпрямилась, стирая с глаз слезы. Все трое были основательно пьяны, решила Марли, молоды и явно не неженки. Первая была худощавой, с резкими чертами лица, с которого над прямым тонким носом смотрели широко распахнутые серые глаза. Ее волосы совершенно невероятного оттенка серебра были подстрижены по-мальчишески коротко. На ней была просторная парусиновая жилетка или куртка без рукавов, вся покрытая оттопыривающимися карманами, заплатами и квадратиками липучки. Жилетка висела нараспашку, открывая – как было видно с того места, где сидела Марли – маленькую округлую грудь в, как ей показалось, бюстгальтере из тонких черно-розовых кружев. Двое других были старше и тяжелее. Мускулы их голых рук четко вырисовывались в лившемся будто ниоткуда свете кафетерия терминала.
Первая пожала плечами, под огромной жилеткой поднялись острые лопатки.
– А пошла она, – сказала она.
Вторая женщина снова расхохоталась, но не так искренне, как в первый раз, и сверилась с хронометром, приклепанным к широкому кожаному напульснику.
– Мне пора, – бросила она. – Сначала в Сион, потом восемь контейнеров с водорослью для шведов.
Отъехав вместе со стулом от стола, она встала, и Марли прочла вышитую через всю спину ее черной кожаной жилетки надпись:
О.ГРЕЙДИ – ВАДЗИМА ЭДИТ С. МЕЖОРБИТАЛЬНЫЕ ГРУЗОВЫЕ ПЕРЕВОЗКИЗа ней встала и вторая, поддергивая пояс обвисших джинсов.
– Говорю тебе, Рес, если ты позволишь этой шалаве окоротить тебя на этих контейнерах, пострадает твоя репутация.
– Прошу прощения, – сказала Марли, борясь с дрожью в голосе.
– Ну? – Женщина в черной жилетке без улыбки смерила ее взглядом.
– Я видела надпись на вашей жилетке, «Эдит С.» Это корабль, я хочу сказать, это космический корабль?
– Космический корабль? – подняла густые брови вторая. – Ну конечно, золотко, настоящий могучий космический корабль!
– Это буксир, – буркнула женщина в черном и повернулась, чтобы уйти.
– Я хочу нанять вас, – в отчаянии проговорила Марли.
– Нанять меня? – Теперь все трое уставились на нее. Лица пусты и никаких улыбок. – Что это значит?
Марли порылась на дне черной брюссельской сумочки и вытащила полпачки новых иен, которые ей вернул агент из бюро путешествий после того, как взял оплату за услуги.
– Я дам вам вот это...
Девушка с короткими серебряными волосами негромко присвистнула. Женщины переглянулись, та, что была в черной жилетке, пожала плечами.
– Господи, – удивилась она. – И куда же ты собралась? На Марс?
Марли снова покопалась в сумочке, извлекла плотный квадратик синей обертки от пачки «галуаз» и протянула его женщине в черной жилетке. Та, развернув, прочла орбитальные координаты, записанные там зеленой шариковой ручкой Алена.
– Ну, за такие деньги туда заскочить недолго, – сказала она, – но мы с О.Грейди двигаем сейчас по расписанию в Сион 2300-ГМТ. Работа по контракту. Как насчет тебя, Рес?
Она протянула бумажку сидящей девушке, которая прочла ее, подняла глаза на Марли и спросила:
– Когда?
– Сейчас, – ответила Марли. – Прямо сейчас.
Девушка оттолкнулась от стола, ножки стула заскребли по керамической плитке. Жилетка распахнулась, открыла то, что Марли приняла за черно-розовое кружево, – сплошную татуировку, которая полностью покрывала ее левую грудь.
– Ты на борту, сестренка, наличные на стол.
– Что значит: отдай ей деньги сейчас, – пояснила О.Грейди.
– Я не хочу, чтобы кто-то знал, куда мы направляемся, – сказала Марли.
Вся троица снова рассмеялась.
– Ты попала в нужные руки, – сказала О.Грейди, а Рес улыбнулась.
24
Тарань!
Дождь начался, когда они снова повернули на восток в сторону бахромы окраин Муравейника и выжженного пояса промышленных зон. Вода падала плотной стеной, застилая трассу, пока Тернер не отыскал рычаг включения дворников. Руди не слишком заботился о состоянии щеток, так что Тернеру пришлось сбавить скорость. Вой турбины снизился до глухого рева. Тернер прижал ховер к обочине, юбка воздушной подушки шумно заскребла по шелухе драных шин.
– Что случилось?
– Ничего не вижу. Дворники проржавели.
Он нажал на клавишу включения фар, и с обеих сторон башни ховера вырвались четыре узких луча, чтобы потеряться в плотной серой пелене. Он покачал головой.
– А почему бы нам не остановиться?
– Мы слишком близко к Муравейнику. Тут все патрулируется вертолетами. Они без труда просканируют идентификационную панель на крыше и увидят, что у нас номера Огайо и шасси странной конфигурации. А нам это совсем ни к чему.
– И что мы будем-делать?
– Держаться обочины, пока я не смогу свернуть, чтобы подыскать какое-нибудь укрытие. Если удастся...
Он выровнял ховер, развернул его на месте, фары выхватили флюоресцентные оранжевые диагонали на вертикальном щите указатель поворота на заброшенную служебную дорогу. Он направил ховер к щиту. Оттопыривающаяся юбка подпрыгнула, ударившись о массивный блок бетонного ограждения трассы.
– Может, и сойдет, – сказал Тернер, когда они скользнули мимо щита.
Ховер едва протискивался по узкому проему между блоками ограждения шоссе, ветки кустарника скреблись в узкие боковые окна, цепляясь за стальные пластины по бокам башни.
– Впереди свет. – Энджи подалась вперед в сетке пристяжных ремней, пытаясь разглядеть что-то сквозь дождь.
Приглядевшись, Тернер различил водянистое желтое свечение и пару одинаковых темных колонок. Рассмеялся.
– Это же заправка, – сказал он. – Осталась от старой системы магистралей, еще с тех времен, когда не проложили новую большую трассу. Там, похоже, кто-то живет. Жаль, что ховер не заправишь бензином...
Он осторожно свел машину вниз по склону из гравия. Когда они подъехали ближе, Тернер увидел, что желтый свет льется из двух прямоугольных окон. Ему даже показалось, что он увидел двигавшуюся в одном из них фигуру.
– Здесь не город, – сказал он. – Эти ребята, возможно, будут не слишком рады нас видеть.
Запустив руку под парку, он вытащил из нейлоновой кобуры «смит-и-вессон» и положил его между ног на сиденье. Когда до ржавеющих бензонасосов оставалось около пяти метров, он посадил ховер в широкую лужу и заглушил турбины. Дождь все так же мочился сдуваемыми ветром в сторону струнками желтой воды, но Тернер увидел, как из передней двери станции выскользнула какая-то фигура в развевающемся на ветру пончо цвета хаки. Опустив на десять сантиметров стекло, Тернер повысил голос, стараясь перекричать дождь:
– Простите за беспокойство. Нам пришлось съехать с трассы. У нас дворники дрянь. Мы не знали, что здесь кто-то есть.
В свете из окон было видно, что мужчина прячет руки под пластиковым пончо, очевидно, что-то в них сжимая.
– Частное владение, – сказал мужчина. По его худому лицу катились струйки дождя.
– Не могли оставаться на дороге, – снова крикнул Тернер. – Простите за беспокойство...
