Виктор Бурцев - Алмазный дождь
– Это частный случай… – начал было Логус, но Макс его прервал:
– Нет-нет, не стоит питать таких иллюзий. И это совсем не новая мода или, того глупее, новая форма существования человечества. Это регресс. Обыкновенная деградация.
Логус снова открыл рот, но на сей раз ему не дал договорить кибер.
– И что же делать? Я так понял, что ты из тех, кому не по душе все это… Что ты предлагаешь?
Керк смотрел на Макса и понимал, что тот ничего не сможет ответить.
Неожиданно на помощь Максу пришел Логус.
– Он тебе ничего не ответит, – сказал монах тихо. – Не важно, повстанец он или нет, он не ответит, потому что не знает. Или знает, но его язык не поворачивается сказать такое.
– А твой?
Логус медленно наклонился и поднял валяющийся обруч.
– Просто выхода нет, – сказал Макс. – Нет, и все. Любое изменение ведет к краху, так или иначе. Может быть, тихое угасание, может быть, кровавая бойня, может быть, тошнотворная, постыдная агония. Любой конец – это конец. Продолжения у нас, кажется, больше нет.
Кибер поморщился:
– Так какого же хрена ты развел тут эту бодягу? Какой смысл быть повстанцем, если ты не в состоянии даже представить выход из всего этого?
– А я и не говорил, что я повстанец… – Макс осторожно вертел в руках обруч-эмиттер. – Я делаю то, что я делаю. Не больше. И еще я не даю вам спокойно умереть.
– Бэньши… – сказал Керк.
– Что?
– Это называется «бэньши». Или «бэньши-мания»… Кто-то в виртуальности говорил об этом. У людей, которые часто перемещаются между уровнями, развивается «бэньши-мания». Я не знаю, почему это так называется, просто какой-то высоколобый делал доклад на эту тему. К вопросу об ужесточении межуровневого контроля, мол, не надо слишком много людям с этажа на этаж шастать… Что-то там еще про способности мозга к адаптации… Не помню всего. Но слово засело прочно, потому что какое-то странное. – Керк беспомощно посмотрел на сидящих вокруг, он вдруг ощутил неловкость.
– «Плакальщик»… – кивнул Логус. – Это еще называется «плакальщик». Не в смысле тот, кто плачет, а тот, кто оплакивает.
– А есть разница? – вдруг подала голос Циркуль.
– Большая, – коротко сказал Логус.
Все замолчали. Керк обвел взглядом помещение, старательно избегая смотреть на часы. Казалось, что каждая секунда, утекающая в никуда, обвиняет, требует чего-то. То, что его жизнь не представляет из себя ничего особенного и прожита в большей своей части в борьбе за элементарное существование, Керк знал всегда. Может быть, не обращал на это внимания, игнорировал, но знал. Однако никогда это не ощущалось так остро и болезненно, как сегодня, сейчас. В комнате не хватало воздуха, по телу пробегала нервная дрожь. Керк стиснул пистолет. Оружие безразлично врезалось в ладонь. Очень захотелось сделать что-нибудь. В горле вдруг начал расти комок, шершавый и колючий. И когда Керк уже готов был закричать, его взгляд упал на девушку. Циркуль мирно спала, положив голову киберу на колени. Тот накинул на нее свою куртку и, задрав голову, не мигая, смотрел в потолок. Шумела вода, стекая по ступеням лестницы.
– Как она может спать?.. – ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Керк сдавленным голосом.
Кибер пожал плечами:
– Как-то может. Она и Хесус, наверное, самые счастливые люди в нашей компании. Это единственно правильное решение, один черт, когда все начнется, будет уже не до сна. Уж лучше так… – И он снова вперил глаза в потолок.
Керк почувствовал, как рассасывается комок в горле и снижается нервный накал, отпускает напряжение. Вспомнилась где-то слышанная фраза: «Человек боится только выдуманной смерти…» Чем кончалось предложение, Керк не помнил, но знал, что чем-то важным… Только бы вспомнить…
– Ты тут говорил что-то про новую форму существования человечества… – обратился Керк к Максу. – Я вспомнил историю… У нас есть еще время, может быть?..
Макс удивленно поднял брови:
– Силен, ничего не скажешь. – Он кинул Керку передающий обруч. – Ну давай, время действительно имеется. Послушаем?
Остальные не возражали.
«Мертвый, Неоновый свет, или Снятся ли «крысе» цветные сны?»
Все, что мы должны сделать, это потерять свою человеческую форму.
К. КастаньедаВ последний раз осмотрев помещение, Игорь остановился у двери.
Клиент болтался в паутине каких-то жгутов, распорок, проводов. Виртуальный шлем на голове придавал ему довольно дурацкий вид, а если учесть его телосложение…
«Плечи, что твой шкаф, – подумал Игорь. – Он сам всю аппаратуру таскает. Доверить кому-нибудь боится. По идее, так я ему и не нужен совсем. Здоровяк, силища неуемная… Одна незадача только, феноменально добрый человек. Недостаток своеобразный…»
Игорь подошел к окну. За толстыми пуленепробиваемыми стеклами неприглядный современный пейзаж. Серые крыши, провал улицы. Комната, в которой им предстояло жить, была на самом последнем этаже высокого здания.
Профессиональный телохранитель и его клиент.
За окном не было ничего интересного, но снова смотреть на клиента, похожего на муху, которая попала в паутину, совершенно не хотелось. Игорь уже насмотрелся. До тошноты.
«Держать» этого клиента было совсем нехлопотно. Он беспрекословно подчинялся, мгновенно исполнял приказы. Была только одна незадача… Угрозы жизни клиента не было. По крайней мере пока.
Игорь все время чего-то ждал. Ждал выстрела, проникновения в охраняемую зону, сигнала рецепторов наведения, которые срабатывают, когда объект пытаются снять с большого расстояния при помощи оптической винтовки. Но угрозы не было.
Работа превращалась в рутину. Изо дня в день одно и то же. Клиент болтается в паутине проводов, чему-то улыбаясь под шлемом, что-то ищет там в другом мире, что-то находит и теряет. Вылезает он из виртуальности только для того, чтобы поесть и справить естественные надобности. Ну и когда происходит переезд на другую точку. Тогда он вылезает из своего кокона, распрямляется во весь свой огромный рост и начинает собирать вещи. Он всегда знает, куда идти, и у него всегда оплачены номера или комнаты. Таким образом, его контакты с живыми людьми сводятся к минимуму. Он почти не выходит из квартиры.
Но тем не менее клиент панически чего-то боится. Боится, что его убьют. И это не паранойя. Игорь чувствовал что-то. Перестроенными нервными окончаниями, улучшенными органами чувств… чем-то нереальным. Игорь чувствовал, как над его клиентом плещутся крылья смерти. Такое бывает, когда на человека кто-то открыл сезон охоты. Такой человек – клиент для телохранителя.
На Генриха, так звали клиента Игоря, велась охота. Очень осторожная, виртуозная. И наличие телохранителя делало эту охоту еще более утонченной. Телохранитель и наемный убийца, словно пара любовников, которые одновременно хотят и боятся увидеть друг друга. Они играют в свои игры, они прощупывают защиту друг друга легкими прикосновениями, незаметными постороннему взгляду толчками и внезапными рывками. Победа в таком поединке вдвойне почетна. А проигрыш… А проигрыш часто означает смерть. Конечно, такие отношения могут сложиться только между профессионалами очень высокого уровня, элиты. Подняться в эти ряды может не каждый. Некоторые просто не доживают.
Игорь подвинул невысокий пластиковый столик к креслу в углу. Достал из маленького черного чемоданчика два пистолета-близнеца. Положил под правую руку один, по центру положил второй и принялся его разбирать.
Отдельные части его мозга, настроенные на почти автономную работу, отслеживали работу охранных систем, датчиков оружия, которые Игорь сам расставил по квартире, в коридоре и на крыше. Иногда его тревожил второй охранник, что прохаживался по коридору.
Второй охранник был учеником, поэтому осуществлял внешнюю охрану помещения.
Парень был хорош, но молод. Чутье на опасность у него было идеальное, в ближнем бою он был вообще великолепен, но опыта у него не хватало. Его тянуло на приключения. Либо он переживет этот этап своей жизни, либо… либо не переживет.
Игоря в данный момент жизни заботил один вопрос: кто ведет охоту? Кто-то из его старых знакомых или кто-то новый? Или никто не ведет и Игорю пора на покой? Вопросов получилось не один, а три.
Игорь покачал головой и поставил на место последнюю деталь пистолета. Смазан, вычищен, заряжен. Особенной надобности в смазке, чистке не было. Игорь взял за правило смазывать, чистить, да и вообще проверять оружие ежедневно, если позволяют обстоятельства. Эта привычка появилась у него после того, как он почти потерял своего клиента из-за застрявшего в стволе патрона. Вины Игоря в том не было, но ощущение собственной беспомощности запомнилось надолго. Игорь совершенно не имел желания испытать это чувство заново. Он поменял пистолеты местами и потянул на себя затвор. Руки делали свою работу сами по себе, голова не принимала в этом участия.
