Наталья Артюшенко - Критическая точка
«Мать моя женщина, а отец — мужчина! Идиоты! Столько лет маскировки и коту под хвост!»
Над селом висел его любимый боевой крейсер. Честно говоря, что сейчас делать он не знал! Он отдал приказ по глику:
«Экстренная связь с капитаном!»
Но вместо полной картинки в голове раздался голос старпома:
«Сейчас будем!»
Головин мысленно заорал:
«Назад!»
Было уже поздно. Маленькая точка оторвалась от громадины корабля и поплыла к площади, на которую громыхая выкатился совсем разбитый стрекон-кабриолет. Серго покривился.
«А вот и цирк в полном составе!»
В разбитой таратайке сидели все представители местной власти. Вечно синий и вечно пьяный староста, круглый как воздушный шар шериф, длинный весь в черном англиканский священник как всегда подшофе. Стрекон остановился посреди площади. Староста практически выпал из него. Соратники менее пьяные поддержали его под руки. Староста зычно гаркнул:
— Цыц! — и паренек перестал стучать по железке, бабы замолкли, но заревели дети, — Цыц, я сказал! Сплотимся, браться перед лицом опасности!
Он махнул рукой и едва не полетел. А черная точка между тем росла.
— Что делать будем? — спросил кузнец у старосты.
Тот еле ответил заплетающимся языком:
— Спло. тимся! — и оглянулся на соратников.
Те дружно закивали, но глаза у них были мутные, мутные. Кузнец махнул рукой и обернулся к Левану. Тот лишь пожал плечами. Тут Головин решил вмешаться:
— Чего паниковать? Хотели бы крови, сровняли бы наше Боголюбово с лицом Земли. Подождем, сейчас прилетят, сами скажут, что им нужно, — и тихонечко так пробормотал, — Идиоты…
Народ замолк в ожидании. Маленький челнок завис над площадью. Приземлиться не было места. Автоматика отвела челнок и опустила на узенькой улочке. Из него выгрузились старпом, Адмирал, которого то и дело бросало из стороны в сторону, за ним шел Герц. Он то и дело подхватывал его за шиворот, чтобы тот не слетел с траппа. Шествие замыкали Алик и Венс, с мрачными лицами. Командир все еще лежал в реанимации. Адмирал никак не хотел трезветь и требовал личной встречи с Головиным, поэтому старпом потащил всех отчитываться лично. Теперь перед ними маячила не только перспектива отставки, а чего-то похуже.
Народ в ужасе расступался. Не каждый день зловещие «псы» появляются в селе. Старпом шел по прямой наводке к Головину. Остальные клином тащились сзади. Серго так и стоял на пороге лавки, скрипя зубами.
Староста пытался остановить процессию. Открыл рот и успел выдать:
— Э…
Старпом аккуратно вместе отодвинул его с пути следования. Тот покачнулся, но при поддержке собутыльников устоял.
— Э… От лица местной администрации. Хочу заверить вас…
— Тихо! — рявкнул старпом и продолжил путь.
И вот он замер перед Серго, щелкнул магнитными подковами:
— Корабль подан, командир!
С Головина тот час же слетела его маскировка. Руки перестали дрожать, глаза прояснились, выпрямилась спина. Теперь на ступенях стоял не дряхлый старик, а уверенный в себе, с ледяным блеском в глазах пожилой мужчина. Серго сцепил руки за спиной и процедил:
— Что за цирк? Где командир?
Старпом тщательно рассматривал носки своих лаковых сапог. Ему было стыдно за себя, за всех.
Так как подобное случалось не впервые, с этим составом Головин служил уже пятнадцать стандартов, он все понял и спросил только:
— Жив?
— Да! — обрадованно закивал старпом.
Тут очнулся Адмирал. Он узнал главу Службы Контроля и резко рванулся к нему. Золотые пуговицы зазвенели по брусчатке. У Герца в руке остался воротник.
— Простите! — завопил он и повис, хватаясь за полы плаща Серго.
Головин перехватил его руки и оторвал от себя. При этом плащ распахнулся, а под ним мелькнул единственный во всех мирах серый мундир главы Службы Контроля. Серго оттолкнул Адмирала от себя в могучие объятия Герца.
— Успокойтесь, Нотингем. Пойдите, проспитесь, — он помнил всех руководителей секторов.
— А?! — открыл рот Адмирал и снова потянулся к Серго.
— Я сказал — проспитесь! Это приказ!
Алик и Венс подхватили его под руки и бессильного, и обмякшего поволокли к челноку, как на расстрел.
— Теперь с вами, — Серго указал на людей, которые замерли в ожидании.
Тишина стояла гробовая, даже дети замолкли. Только нервно икал священник.
— Я объявляю это место свободным от диктата местной церкви. Землю приписываю общине, — слова Головина имели статус закона, глик транслировал в систему.
А система моментально вносила изменения в статусах и реестрах.
— Этого можете спокойно гнать отсюда. Я ввожу свободу вероисповедания. Верьте во что пожелаете, десятину можете оставлять в общине. Эти, — он указал на старосту и шерифа, — комиссуются.
Шериф бросил собутыльника и попятился, споткнулся о вытянутую ногу и шлепнулся круглым задом на брусчатку. Народ захихикал. Он попытался встать, огромный живот не позволил, тогда он перевернулся и на четвереньках пополз прочь, сопровождаемый дружным смехом. А староста, глупо моргая, остался стоять и покачиваться.
— А вы, — Головин указал на Сидоркина и Герца, — и вы, — пальцем ткнул в сторону лавочника и кузнеца, — за мной.
Заложив руки за спину, Серго шагнул в лавку. Кто-то из баб не выдержал и крикнул:
— А мы?
Головин оглянулся с порога:
— А вы ступайте по домам! Занимайтесь своими делами! Это приказ! — и нырнул в темный проём.
Народ зашептал, зароптал и начал разбредаться. Все вышеназванные персоны проследовали за Главой Службы Контроля. Первая пара обреченно, а вторая с недоумением.
Внутри Серго уже сидел на небольшой лавочке около высокого прилавка. Он обратился к «псам»:
— Слушаю доклад.
Сидоркин деловито и в темпе изложил события последних пяти стандартов, со своей точки зрения. Потом отчитывался Герц, со своей.
— Идиоты! — прошипел Глава, — И когда только поумнеете? А капитан?
— Ему уже лучше, но программа пока его не выпускает, а тут еще Адмирала приструнить было некому, вот и пришлось с собой тащить, — высоченный Герц упирался макушкой в бревенчатый потолок.
— Погулял называется! Разрешим вопрос, и я вплотную займусь им и его пьянством. Слушайте приказ: берете этот мешок и еще один, который Леван сейчас соберет, тащите к моей хатке, я ее с охраны сниму. Хлам оставите внутри и дождетесь моего приказа. Потом заберете пленника, потом меня и на корабль. Все поняли?
Сидоркин кивнул, а Герц быстро потянул мешок к выходу. Леван покачивая головой побрёл к лестнице на склад. Потом оглянулся, поцокал:
— Ну, ты и фрукт!
Головин не обратил внимание на его слова. Он пальцем поманил кузнеца:
— А теперь с тобой, Степан.
Кузнец в фартуке и с голым задом чувствовал себя, мягко сказать неловко, но послушать, что скажет самый могущественный человек во всех мирах, стоило.
— Я назначаю тебя и старостой, и шерифом одновременно.
Степан из чувства противоречия возразил:
— А если я не согласен?
— Поздно. Процедура запущена. Лучше слушай, что я от тебя хочу.
— Ну и что же?
— Порядка во всей округе. Я думаю, в село скоро потянутся все недовольные строгими порядками правящей на этой земле англиканской партии. Принимайте все, ну нормальных. Если будет нужна помощь, обращайся. Я оставлю тебе нужный код. Только обращаться в самом крайнем случае.
— Это конечно понятно. Только если не справлюсь?
— В моем лексиконе нет сослагательного наклонения, если я сказал, значит справишься.
Дымя и громыхая дружной колонной на уже пустую площадь вынеслась пятерка открытых стреконов, груженных мужиками, что работали в поле и пропустили весь спектакль. Они замкнули кольцо вокруг все еще торчавшим на площади уже бывшим старостой. Серго выглянул в маленькое окошко. Бородатые мужики вооруженные кто чем, кто кольями, что выдернули по пути из плетня на околице, кто тяпками, кто косами, пытались вытрясти у старосты информацию. Головин усмехнулся:
— Вот и первое задание: иди, успокой народ, а то сейчас прибьют болезного.
И правда, староста от выпитого и случившегося потрясения только зубами вставными щелкал, а сказать ничего не мог.
— Эх…! — ругнулся Степан, тоже глянув в окно, и понесся разруливать ситуацию.
В лавке остались старпом и Головин. Сидоркин то и дело стирал выступавшую на лбу испарину, жарковато ему было в зимнем мундире. За всеми этими делами он завыл его сменить перед посадкой. Леван тянул огромный мешок уже прямо по лестнице. В нем громыхало что-то и позвякивало. Сидоркин подскочил, выхватил его из рук лавочника и рванул к выходу. Очень спешил с глаз долой убраться, хоть его вины и не было в этих событиях. Собственно, как сложилось, так и сложилось.
Кузнец шумел с мужиками на улице. Правда те, как услышали про Главу Службы Контроля, так и притихли. Бывшего старосту отпустили. Он медленно пошатываясь побрел к своему дому. Мимо них к челноку протопал Сидоркин.
