Брюс Стерлинг - Схизматрица
Стальная скользящая дверь во внутренней стене защищала шлюз. На полу лежал толстый слой непотревоженной пыли. Гость здесь явно был редкой птицей.
Линдсей терпеливо выжидал, соображая, что именно — и как — будет врать.
Прошло десять минут, в течение которых он тщетно пытался обуздать насморк. Внезапно экран засветился, и на нем появилось женское лицо.
— Вставьте кредитную карточку в прорезь, — сказала женщина по-японски.
Линдсей внимательно вглядывался в экран, оценивая ее внешность. Худа, темноглаза, неопределенного возраста, темно-русые волосы коротко подстрижены. Зрачки, похоже, расширены. Одета она была в белую медицинскую куртку с металлическими знаками различия на воротнике: золотой посох, обвитый двумя змеями черной эмали с красными рубинами глаз, открытые пасти скалятся иглами для подкожных инъекций…
— Я не хочу ничего покупать, — улыбнулся Линдсей.
— Вы покупаете мое внимание. Вставьте карточку в прорезь.
— А я вас не просил появляться на экране, — сказал Линдсей по-английски. — Отключайтесь. Делайте что хотите.
Взгляд женщины стал обиженным.
— Я всегда делаю что хочу. — Она тоже перешла на английский. — Если захочу, то затащу вас внутрь и порежу на мелкие части. Вы понимаете, где находитесь? Это не дешевая шарага для бродяг. Мы — Черные Медики.
В Республике о таких и не слышали, но на Совете Колец Линдсей о них наслушался достаточно: преступные биохимики из самых глубин шейперского дна. Скрытны, решительны и жестоки. Имеют собственные опорные пункты — подпольные лаборатории, разбросанные по всей Системе. И это, выходит, одна из таких.
Он придал улыбке просительный оттенок:
— Я и вправду хотел бы войти. Только не по частям.
— Вы, должно быть, шутите. Ваша дезинфекция обойдется во столько, что вы сами того не стоите.
Линдсей поднял брови:
— Бактерии у меня — стандартные…
— Здесь — полная стерильность. Мы живем в чистоте.
— Выходит, вы там так и сидите? Ни войти, ни выйти? — Линдсей изобразил на лице удивление. — Как в тюрьме?
— Мы здесь живем. Это вы там, снаружи, как в тюрьме.
— Вот жалость-то… Ладно. Я веду дела в открытую. Я в ваших краях, некоторым образом, в качестве нанимателя. — Он пожал плечами. — Весьма приятно было бы с вами побеседовать, но время поджимает. Всего хорошего.
— Стоять. Вы не уйдете без моего позволения, — сказала женщина.
На лице Линдсея появилось выражение тревоги.
— Послушайте, — заговорил он. — Вашу репутацию никто не ставит под сомнение. Но вы же — там, взаперти. И для меня бесполезны. — Он провел пальцами по волосам. — Значит, разговаривать нам не о чем.
— Кто вас послал? Кто вы, в конце концов, такой?
— Линдсей.
— Лин Дзе? В вас нет ничего восточного.
Линдсей, заглянув в объектив, встретился, с нею взглядом. По видео трудно было произвести впечатление, но неожиданность очень эффективно действовала на подсознание.
— А вас-то как звать?
— Кори Прагер, — ответила она. — Доктор Прагер.
— Так вот, Кори, я представляю здесь «Кабуки Интрасолар». Коммерческое зрелищное предприятие. — Линдсей лгал с энтузиазмом. — Организую постановку и набираю труппу. Платим мы хорошо. Но если, как вы говорите, вы не выходите наружу, то я, честно сказать, зря трачу на вас время. Вы даже не сможете побывать на спектакле. — Он вздохнул. — Очевидно, я тут не виноват и отвечать за это не могу.
Женщина нехорошо засмеялась, и Линдсей догадался — она явно нервничала.
— А кого, собственно, волнует, что там, снаружи, делается? Конкурентов у нас нет и не предвидится, так что были бы у покупателей деньги, а остальное нас мало интересует.
— Рад слышать. Надеюсь, все прочие разделяют вашу позицию. Но я не политик, я — артист. Желал бы я отделываться от сложностей так же легко, как вы. — Он развел руками. — Теперь, если мы наконец поняли друг друга, я пойду.
— Подождите. О каких трудностях речь?
— Да есть тут… Другие партнеры. Я еще труппу не собрал, а они уже о чем-то сговорились. Постановка должна как-то помочь им при заключении сделок.
— Мы можем выслать к вам наши мониторы и оценить вашу продукцию.
— Очень сожалею, — твердо ответил Линдсей, — но мы не позволяем записывать либо транслировать наши пьесы. Это понижает сборы. Я не могу подводить труппу. Конечно, в наши дни играть может кто угодно… При нынешних препаратах, улучшающих память….
— Мы торгуем такими препаратами, — быстро сказала женщина. — Вазопрессины, карболины, эндорфины; стимулянты, транквилизаторы. Препараты, заставляющие человека кричать, визжать, вопить. Черные Химики сделают все, что можно продать. Не сможем синтезировать — выделим из тканей. Все, что угодно. Все, что только сможете выдумать. — Она понизила голос. — Ведь мы — друзья. Сами понимаете, с кем. С теми, что за Стеной. Они очень нас ценят.
— Еще бы. — Линдсей понимающе закатил глаза. Она опустила взгляд; до него донесся быстрый стук по клавиатуре. Затем она снова взглянула на него:
— Вы, наверно, уже успели поговорить с этими блядями из Гейша-Банка?
Линдсей насторожился — о таком он не слыхал никогда.
— Пожалуй, мне следует сохранять конфиденциальность моих деловых переговоров.
— Вы — дурак, если верите их обещаниям.
— Но что же мне делать? — беспокойно улыбнулся Линдсей. — Актеры и шлюхи всегда были добрыми союзниками. Это так естественно.
— Они, должно быть, предостерегали вас на наш счет…
Женщина приложила наушники к левому уху и что-то выслушала с рассеянным видом.
— Я уже говорил, что стараюсь вести дела в открытую.
Неожиданно экран стих; дама что-то быстро сказала в микрофон. Затем лицо ее исчезло с экрана и сменилось лицом пожилого, судя по морщинам, человека. Линдсей лишь мельком разглядел его настоящую внешность: всклокоченные седые волосы, глаза под красными веками… Далее в работу включилась видеокосметическая программа: она прошлась сверху вниз по всему экрану, редактируя, сглаживая, подкрашивая изображение.
— Это, понимаете ли, ни к чему не приведет, — неуверенно запротестовал Линдсей. — Даже не пытайтесь меня во что-либо втягивать. Я должен организовать представление и не имею времени на…
— Заткнись, — оборвал его мужской голос. Из стены выдвинулся лоток — на нем лежал свернутый виниловый пакет. — Надевай. Войдешь к нам.
Линдсей встряхнул сверток — внутри оказался защитный комбинезон.
— Быстрее, — торопил Черный Медик. — Могут следить!
— Но я не предполагал… — забормотал Линдсей, неловко всовывая ногу в штанину. — Такая честь…
Он наконец влез в комбинезон, надел шлем и загерметизировал пояс.
Дверь шлюза поехала в сторону, скрежеща по забившей полозья грязи.
— Входи, — сказал голос.
Линдсей ступил внутрь, и дверь снова задвинулась. Ветер поднимал пыль. Пошел мелкий, грязноватый дождь. Затем откуда-то появилась робокамера на четырех телескопических ногах и уставилась объективом на шлюз.
Миновал час. Дождь перестал; в высоте бесшумно зависли два наблюдательных роболета. В заброшенной промзоне северной стены поднялась жестокая пылевая буря. Робокамера не сходила с места.
Наконец Линдсей неверными шагами вышел из шлюза. Поставив на каменные плиты черный атташе-кейс, он принялся стаскивать с себя защитный комбинезон. Свернув, он сунул его в лоток и с преувеличенным изяществом зашагал вниз по ступеням.
Воняло мерзко. Приостановившись, Линдсей чихнул.
— Эй, — сказала робокамера. — Мистер Дзе! Мне бы с вами поговорить, а?
— Если вы по поводу роли в пьесе, лучше явитесь лично, — ответил Линдсей.
— Удивительный вы человек, — заметила робокамера на пиджин-японском. — Я восхищен вашей дерзостью, мистер Дзе. Репутация у Черных Медиков — хуже некуда. Ведь вас и распотрошить могли ради химвеществ организма…
Утопая легкими матерчатыми туфлями в грязи, Линдсей направился к северу. Камера, поскрипывая левой задней ногой, поплелась за ним. Спустившись с невысокого холма, они попали в сад — мертвые, скользкие от черной слизи, без единого листочка деревья напоминали редкий поломанный забор. За садом, возле болотной жижи бассейна, стоял прогнивший чайный домик. Некогда элегантное строение из дерева и керамики рухнуло наземь грудой сухой трухи. Поддав ногой ствол, что лежал поперек дорожки, Линдсей закашлялся в облаке спор.
— Прибрать бы здесь, — задумчиво сказал он.
— А мусор куда девать? — спросила камера. Линдсей быстро оглянулся. Деревья — какие-никакие — но закрывали от наблюдения.
— Капремонт бы нужен вашей камере…
— Это лучшее, что я могу себе позволить, — ответил динамик.
Покачав кейсом, Линдсей сощурился:
— А то какая-то она у вас хлипкая и медлительная…
