Вадим Проскурин - Хоббит, который слишком много знал
Ангмарские бароны, глядя на хазгов, впустили на свою территорию четыре гномьих хирда, а теперь готовы кусать себе локти. Каждый из трех баронов уже получил предложение сепаратного мира с метрополией на условиях сохранения прежнего статуса при недопущении репрессий, но ни один еще не принял этого предложения. Ничего, пусть зреют.
Серая Гавань так и не заплатила налоги, и по западному тракту двинулось двадцатитысячное войско. На полпути, под сенью хоббичьих лесов, они встретили спешно собранный обоз. Повод к войне отпал, и войско повернуло обратно.
6
Я пощекотал Долгаста под подбородком, и Долгаст рассмеялся в ответ. Я вздрогнул от неожиданности. Воистину маленькие дети удивительны — каждый новый день несет что-то новое.
Я продолжаю изучать первоосновы, и я понимаю, что ничего не понимаю. Нет, я, конечно, понимаю, как это круто и зачем это нужно, но я не понимаю, стоят ли эти знания того, чтобы их изучать. Я уже два месяца сижу над книгой, не, разгибаясь, а научился всего лишь показывать не слишком красивые мороки, да и то не в воздухе, а в специальном зеркале, которое создается заклинанием обычной высшей магии.
Уриэль говорит, что это знание дается нелегко, но оно того стоит. И вообще, ему стыдно смотреть на мое нытье, я получаю описание первооснов, можно сказать, на блюдечке, а он, Уриэль, потратил больше трехсот лет на то, чтобы самому во всем разобраться. Так что мне надлежит не жаловаться, дескать, на хрена все это учить, а заниматься учебой, если я не хочу учить все это еще раз в третьей жизни.
Посмотрим, посмотрим…
Да, совсем забыл написать, что нового в Средиземье. В Хазге революция — теперь джихангиром стал Дхану Лысый, председатель Губительного Острова. Противники нового джихангира откочевали на восток, к самым отрогам Мории, и пока не собираются сдаваться. Но еще одна череда странных смертей, видимо, заставит их изменить позицию.
Ангмарские бароны не мычат и не телятся, они ждут, чем закончатся разборки в Хазге. Пускай ждут.
В Серой Гавани все спокойно. Больше никто даже не заикается о том, чтобы выйти из-под опеки Аннура.
7
В Аннуине выпал первый снег. Долгаст, будучи в хорошем настроении, радостно переворачивается с живота на спину и обратно, сопровождая это движение восторженным визгом. Уриэль говорит, что малыш развивается удивительно быстро, я знаю, что он неправ, хоббиты растут быстрее, чем люди, и, наверное, быстрее, чем эльфы, но я не поправляю своего Учителя.
Я научился создавать с помощью первооснов иллюзию, управляемую голосом. Нехалления прямо-таки обожает эту игрушку, да и Долгаст способен смотреть на нее, разинув рот, две-три минуты, что для него целая вечность. Не знаю, какая мне польза от этих иллюзий, но Уриэль говорит, чтобы я не отчаивался, придет время, и ожидание исполнится.
Все кланы хазгов склонились перед Дхану, который теперь называется не Лысый, а Миротворец. Гномья фаланга бесславно утекла в родные пещеры, предоставив варваров своим раздорам, как сказано в официальном заявлении. Со дня на день ожидается, что гномы покинут Ангмар. Порядок в стране помаленьку восстанавливается.
8
Свершилось! Я разобрался-таки, как с помощью первооснов управлять неодушевленными предметами. Это не так уж сложно, и, если бы не дурацкий язык, на котором приходится составлять заклинания, не было бы большой разницы, какую магию использовать. Но я по-прежнему не понимаю, какая польза от первооснов. Здесь используются другие элементалы, но они все равно используются, без элементала не получить доступ к душе предмета, это признает даже Уриэль. И зачем тогда нужна эта магия первооснов?
А революция в Аннуре окончательно завершилась. И Хазг, и Ангмар, и Серая Гавань склонились перед Гнеем Рыболовом. Все, победа! Только я не чувствую себя победителем, потому что победитель — это не тот, кто начал войну, а тот, кто ее закончил.
9
Наступил новый три тысячи восьмой год. Нехалления говорит, что неинтересно второй раз пялиться через волшебное зеркало на новогодние торжества, потому что каждый новый год происходит одно и то же. Наверное, так оно и есть, но я-то смотрю это впервые, в прошлый раз была другая жизнь, которую я теперь не помню. И мне интересно все — и речь Гнея Рыболова перед аннурским народом, которая, говорят, в этом году особенно удалась, и то, как мордорские орки выясняют в очередной раз, кто из них самый умный, сильный, ловкий и умелый, и ритуальное пьянство моих друзей-хоббитов. Кстати, Уриэль считает, что новогоднее пьянство хоббитов никак не влияет на здоровье свиней, что это просто традиция. Мы сидели за столом, пили вино и смотрели в зеркало на то, что происходит в Средиземье. Уриэль и Нехалления наперебой объясняли мне, что именно показывается в зеркале, они постоянно предлагали посмотреть то одно, то другое, у меня начала кружиться голова от постоянной смены поля зрения, но все равно мне было хорошо. Долгаст, который уже научился сидеть и не падать, сидел рядом с нами на специальном стульчике. Все было прекрасно.
— Знаете, ребята, — задумчиво произнес Уриэль, — смотрю я на вас и завидую, как у вас все замечательно. И вот думаю я, не послать ли к Морготовой матери все это познание, всю эту магию, и высшую, и низшую… Отправиться на Дальний Восток, к авари, или сотворить себе пригожую эльфийку, да и жить себе поживать…
— Разве авари не покинули Средиземье? — изумился я.
— Нет, они по-прежнему живут там, где жили. Они закрылись от общения с другими народами, и уже две тысячи лет ходят слухи, что они ушли в Валинор вместе с западными эльфами. Возможно, эти слухи распустили сами авари.
— Ты бывал там?
— Бывал, и не раз. Только я не смог долго жить там. Да ты и сам понимаешь, Хэмфаст, ведь твой народ тебя тоже не принял.
— Это был не я. Ну, то есть другой я.
— А какая разница? Думаешь, теперь тебя примут?
Действительно, какая разница? Путь в родную Хоббитанию для меня закрыт навсегда. Мне казалось, что я уже свыкся с этой мыслью, но теперь вновь ощутил какое-то глухое томление в груди. Неужели это удел каждого сильного мага — отречься не только от горестей обыденной жизни, но и от ее радостей, искать счастья в знании, во власти, в поединках с разнообразными угрозами радости и процветанию разумных, не важно, действительны эти угрозы или мнимы? Мне еще не так плохо, у меня есть Нехалления и Долгаст. А каково Уриэлю?
— Уриэль, — спросил я, — а ты никогда не сотворял себе жену?
— Сотворил однажды, — признался Уриэль, — но мы прожили вместе очень недолго.
— Почему?! — воскликнули мы с Нехалленией в один голос.
Уриэль помолчал.
— Я испугался, — наконец сказал он, — это очень страшно — жить с женщиной, зная, что ее сотворил именно ты, постоянно узнавая в ней свои отражения, причем отражения не самых лучших сторон. Вам, хоббитам, проще — ваши души изначально чисты, у вас своего рода иммунитет против всякой душевной мерзости. Нет! — он вскинул голову. — Нечего предаваться унынию! К лету ты, Хэмфаст, изучишь первоосновы в достаточном объеме…
— К лету? — изумился я. — Так долго?
— Если не будешь лениться, как сейчас, то управишься быстрее. Когда ты изучишь первоосновы, я смогу оставить тебя здесь, не боясь, что, когда я вернусь, мне снова придется тебя воскрешать. Или, если захочешь, ты сможешь отправиться со мной посмотреть на Запретный Квадрат изнутри.
— Кстати, учитель! — от волнения я назвал Уриэля учителем, а это ему теперь не нравится, он считает, что я уже не столько ученик, сколько товарищ. — Нехалления вспоминала, что, когда я в прошлой жизни говорил с Леверлином, он сказал, что вокруг Запретного Квадрата происходит какая-то странная волшба. Это был ты?
— А кто же еще? Конечно я. Надо сказать, Орлангур изрядно потрудился над тем, чтобы укрыть свое убежище от посторонних глаз. Даже при наличии майарского ключа силы пройти внутрь совсем непросто.
— Ты видел Орлангура?
— Нет, и никто из ныне живущих в Средиземье не видел его. Он покинул наш мир сразу после Эльфийского Исхода, через какие-то десять-пятнадцать лет.
— Он умер?
— Нет, такие существа не умирают. Он нашел выход в другие миры. В великое множество миров. И этот выход находится в Запретном Квадрате.
— Великое множество миров? Ты же говорил, что существует только пять миров, включая сотворенный тобой.
— Тогда я так считал, но я был неправ. Есть и другие миры, причем совершенно не связанные со Средиземьем. Они чудовищно удалены, добраться до них нелегко даже с ключом силы майаров, а без него так вообще немыслимо.
— Ты бывал в этих мирах?
— Я побывал в одном мире, да и то не могу с уверенностью сказать, что это можно назвать миром. Это место настолько отличается от того, что нам привычно… Возникает ощущение, что творец этого мира после первых же усилий ощутил такую усталость, что бросил дело на полпути. Там есть все, без чего мир немыслим: пространство, время, предметы, души, существа, но похоже, что там нет иного пространства, кроме астрального.
