Джефф Нун - Вирт
Тристан протиснулся сквозь просвет между креслами, и уселся на пассажирское сиденье. В руке он держал дробовик, на плече у него висела сумка, и он вцепился в них крепко-крепко, словно боялся потерять. Сзади, в кузове, собаки выли над мертвой Сьюзи.
Мы оставили за собой темноту, вырулив под фонари, в глухой сельской местности.
– Это Пуля Мэндел, – прошептал он, чтобы не слышали остальные.
– Я пытался об этом не думать, – ответил он.
– Мердок достала его.
Господи! Ну почему – именно так? Почему – с Битлом? С кем угодно, но только не с Битлом!
– Еще никто не спасался, – заметил Тристан. – Если червь попадает в тело, его уже не убрать – он растет, распространяется, размножается. Его ничто не остановит. Никоим образом. Это фрактал.
Прозвучало как окончательный приговор, как оглашение финального счета в Виртболле с судейской скамейки.
– Это медленная смерть, – добавил Тристан.
– Не говори так, – прошептал я в ответ. – Пожалуйста. Не говори так.
Бесполезно. Просто бесполезно.
Я мчался сквозь ночь, слушая хохот Битла, в то время как червь уже проник в него.
– Противоядия нету, Скрибб, – сказал Тристан.
Противоядия нет. Спасения нет.
Битл обречен.
Наверное, он и сам это знал – ведь это же Битл, а Битл всегда и все знает. Но вот в чем «прикол»; ты мог знать все детали, связанные с Пулями Мэндел, и все равно наслаждался трипом, пока они медленно убивали тебя. Пули Мэндел сконструированы таким образом, чтобы даже промах, даже самое пустяковое ранение становится смертельным. Если ты не поражаешь цель сразу, ты помещаешь в нее паразита. И паразит высасывает остатки жизни, расщепляет кожу на лоскутья. Каждая пуля содержит в себе фрактальный вирус. На загрузку программы требуется не более пяти секунд, причем загружает этот кибер-вирус прямо в клетки. За двадцать четыре часа, в крайнем случае – за сорок восемь, полностью нарушается метаболизм. И ты умираешь. Но как! Эти последние двадцать четыре часа твоей жизни становятся вроде как самыми лучшими и кайфовыми – фракталы вспыхивают, как радуга, порождая потрясающие видения... Вот почему Битл сейчас пел, его сознание было захвачено, и он пел гимны жизни.
Даже на пороге смерти пел гимны...
– Ты говорил с моим братом, – сказал Тристан, вырвав меня из задумчивости. Я на секунду отвлекся от дороги. Но Дитя-Гонщик держал на ней взгляд за меня.
– Что такое? – спросил я.
– Я тебя видел там, в «Сливи Тув».
– Кот Игрун? Ты его видел?
– О да. Я его видел. Когда Джеффри хочет, чтобы я его видел, я его вижу.
– Джеффри?
– Да. Его настоящее имя. Самая страшная тайна Кота. Назови его в следующий раз Джеффри. Он, скорее всего, тебя убьет.
Я слышал, как Тристан засмеялся. Я я вцепился руками в руль, рассекая воздух, темный воздух ночи.
– Он тебе говорил, что мы братья?
– Да. Вначале я просто не мог поверить. Но потом я его видел еще раз, в Ленточном Черве.
– О чем вы говорили?
– Он сказал, что он очень переживает за тебя. Что он...
Тристан взорвался.
– Ему лучше держаться подальше от моей жизни!
Его голос был словно охвачен огнем.
– Этот ублюдок только горе всем причиняет!
– Конечно, конечно... как скажешь, Трист... – сказал я, постаравшись смягчить его вспышку. И у меня, вроде бы, получилось.
Несколько минут мы ехали молча.
– Ты хочешь поговорить? – спросил я. Тристан уставился в боковое окно, наблюдая, как мимо проносятся черные поля. – О том, как так получилось, что вы потеряли друг друга?
Когда он заговорил, его слова выходили из каких-то мрачных глубин, и он не смотрел мне в глаза.
– Он слишком далеко зашел.
– Что это значит?
– Он слишком далеко зашел – для меня. Слишком далеко, и я не смог последовать за ним. Тебе понятно?
– Понятно.
Хотя я вообще ничего не понял. За исключением того, что Тристан хотел говорить о Коте Игруне, о Битле, обо всем, что могло отвлечь его от мыслей о Сьюзи.
О потерянной любви.
– В тебе есть что-то от собаки, да? – спросил я.
– Очень немного. Но достаточно, чтобы понимать.
– Ты когда-либо занимался с ними любовью?
Он замолчал на мгновение.
– Ты когда-либо занимался любовью с собакой, Трист? – еще раз спросил я.
– Очень давно, – отозвался он. – Но потом я встретил Сьюз, и никто другой больше и близко не приближался.
Я знал это чувство.
И тут он стал совершенно спокоен – когда закурил косяк Дымка, и окутал себя медовым дымом.
А потом он сказал:
– Сьюз ждала...
Сперва я подумал, что, судя по его словам, Сьюз ждала смерти, но оказалось, что тут другое.
– Боже! Трист! – воскликнул я. – Ребенка?! Вы ждали ребенка?
– Слушай меня, – сказал он. – Я живу ради одной только вещи.
– Ты собираешься отомстить Мердок? Хочешь ее найти?
– Мне не придется ее искать, Скриббл. Она сама придет за тобой.
– Что у тебя в сумке, Трист?
– Мои волосы.
Я представил себе...
– Тебя укусила змея, да? – спросил он.
– Да.
– Так что в тебе есть Вирт?
– Так говорят.
– Это Джеффри тебе сказал?
– Кот много чего говорил, – сказал я. – Но я не знаю, можно ли этому верить.
– Верь всему. Он прошел через все и знает, о чем говорит.
– А именно?
– Джеффри тоже укусила змея.
– И он поимел в себя какой-то тяжелый Вирт.
– Его укусила не обычная змея.
– Нет?
– Вовсе нет.
– Расскажи.
Тристан повернулся к окну, так что я позволил фургону попетлять на скорости, находясь в безопасности в руках Дитя-Гонщика. Ночная птица пролетела прямо перед фарами; неожиданное видение жизни, движущееся на черных крыльях.
– Это случилось давным-давно, много лет назад, – начал Тристан, и его голос звучал, словно в замедленной записи. – Когда мы оба были молодыми, я младше него, но мы оба подсели на перья. Не могли остановиться. Ты знаешь, теперь я их вообще не потребляю, но для этого есть причина.
– Джеффри? Джеффри – и есть эта причина?
– Он втянулся глубже, чем я. Но я был так сильно к нему привязан, что просто не мог не последовать за ним. Он отправлялся в плохие трипы, опускался на самое дно, покупал наичернейшие Вирты, которые только можно найти. Однажды он раздобыл Желтое. Наше первое Желтое.
Тристан на мгновение замолчал.
– Он заплатил за это высокую цену.
– Я думал, что Желтые не продаются.
– Зависит от того, чем платить.
Я задумался над этими словами. Зависит от того, чем платить.
– Мне было страшно. Меня пугало это перо, – продолжал Тристан. – Мы принесли его домой, и Джеффри был весь в предвкушении. Наши родители уже спали, так что нам никто не мешал. Я был молод, и обожал своего старшего брата, и я принял перо вместе с ним. Но мне было страшно, так страшно!
– И что это было за перо?
– Такшака. Ты знаешь, откуда приходят змеи снов?
Я не ответил. Я пристально смотрел на дорогу.
– Ты когда-нибудь пробовал Такшаку, Скриббл? – спросил он.
– Да. Я его пробовал.
– В самом деле?
– Нет. Не в самом деле. Только в Ленточном Черве. Я отправился в Мета.
– Это вообще ничто. Просто шутка от Желтого. Такшака убивает. Этим он и знаменит. Мне было страшно, но мы все равно отправились туда. Джеффри укусила змея. Но не обычная змея. О нет, только не моего брата. Сам Такшака, Король Змей, вонзил два клыка ему в руку.
– Он должен был умереть.
– Джеффри принял яд как бесценный подарок... он боготворил эту рану. Яд захватил его кости и плоть. Я думаю, он влюбился в яд у него внутри, а яд влюбился в него. Может быть, так бывает. Один случай из тысячи. Кот Игрун говорил об этом однажды в журнале. Я уловил изменение имени. Он говорил, что есть плоть, священная для Вирта; эта плоть может жить прямо в Вирте. Это своего рода брак. Так он говорит. По-любому... мой брат тогда крепко подсел. Ему хотелось все больше и больше. Однажды попробовав... ну, ты сам знаешь, как это бывает.
– Я знаю.
– Обычные перья уже стали ему неинтересны. Ему хотелось опасных. Все больше и больше. Я думаю, что он слишком далеко зашел. Мне пришлось выбираться с боем.
– Он что-то нашел? – спросил я.
– Для меня это был перебор, Скриббл. То, что делал, мой брат... Мне пришлось принимать меры.
– Что случилось?
– Он нашел Изысканное Желтое.
О Боже!
Фургон занесло на мокрую обочину, и я почти физически ощутил, как сдирается краска с борта, когда мы царапнули боком о подпорки ограды. Секунды летели в бешеной спешке, и я лихорадочно вцепился в руль, выворачивая его. Без толку. Я был полностью одинок, и я был человеком. Человеком! Пассажиры в кузове материли меня на чем свет стоит, а потом к ним присоединились собаки – все три. Прямо зоопарк на колесах. Я видел деревья, проносящиеся мимо. Мы наскочили на камень или на что-то еще, и фары высветили ствол большого дуба, прямо напротив нас. Казалось, весь мир истошно вопит, и я – вместе с ним, и Битл поет у меня за спиной, и его цвета взрываются радугой. А потом накатил Вирт, обрушился, как лавина! И руль, казалось, теперь знает сам, куда повернуться под моими руками, и очень скоро я снова обрел контроль над машиной – спокойный и хладнокровный, я мчался по черной дороге.
