Тед Уильямс - Море серебрянного света
Однако настроение Каллиопы улучшалось с каждой минутой. Правда в войне с официанткой она еще не добилась решительной победы, но была к ней близка.
Элизабет (одинаково гордо носившая тату и все это кофе) открыла свое имя, и сейчас регулярно приземлялась за столиком Каллиопы, чтобы поболтать, даже тогда, когда случайный просчет в политике "сядьте сами" уводил детектива в другую секцию, которую Элизабет не обслуживала. К удивлению и удовольствию Каллиопы, она обнаружила, что юная женщина не просто лохматая симпатичная пустышка. Она изучала искусство в университете – конечно! – иногда выглядела очень задумчивой и даже хотела послушать немного побольше историй, когда отвлекалась от вечных жалоб на мерзких боссов, больные ноги и неприятности со ссудами и машинами.
Интересно, что во время этих мимолетных вечерних разговоров совершенно не появлялись другие обычные компоненты несчастной официантской жизни: Элизабет не упоминала ленивых, невежественных или жестоких любовников, На самом деле она вообще не упоминала о любовниках (или любовницах).
Лучше бы это скорей стало чем-нибудь более определенным, сказала себе Каллиопа, с ужасом подумав о месяцах ожидания среди чрезмерно пестрой публики в Вонди Бейби. За это время кофеин меня убьет.
– Я бы заплатил пенни за твои мысли, партнер. – Стэн Чан скользнул в узкую комнату с огромным экраном на стене. Полицейские называли ее "зеленой комнатой". Стэн, как обычно, бросил свой пиджак на спинку стула: в крошечном помещении стояла жара, как в сауне. – Но я уверен, что я бы недоплатил. Сегодня ты выглядишь невероятно задумчивой. Сколько они стоят? И чем платить? Швейцарскими франками? Или жилыми домами? – Он посмотрел на экран, который показывал тощего, покрытого шрамами мужчину. В комната, в которой сидел заключенный, не было ничего, кроме старого стола и нескольких стульев, стены из отвратительного оранжевого фибрамика были покрыты еще более отвратительными граффити с мазками крови. – Ну, если говорить о более стоящих вещах, не наш ли это друг, Большой Три?
Стэна иногда бывало трудно выносить по утрам, даже когда все мысли в голове Каллиопы не смешивались в кучу от совершенно легального эквивалента пары песенок тяжелого рока. – Не мог бы ты говорить потише? Да, это он. Провел всю ночь в камере, и мы собираемся поговорить с ним.
– С удовольствием. – У ее партнера действительно было пугающе хорошее настроение. Она спросила себя, не был ли он на свидании или что-то в этом роде. – Не могу ли я побыть гадким? Моя очередь?
– Да, твоя.
– Ты хороший товарищ. – Он помедлил, нахмурился и ткнул ее кулаком в ребра. – Скоурос, ты не надела свою чешую.
– В участке? – Она ненавидела наполненную гелем рубашку, которую за пределами участка называли "пуленепробиваемый жилет".
– Таковы правила. Кроме того даже в камере наш друг может сделать пистолет из тарелки с супом и кусков материи.
– Да, ты прав. Не удивительно, что ты любишь носить свою – из-за нее кажется, что у тебя есть мускулы. А я выгляжу толстой.
– Я всегда думаю о тебе как об могучем ангеле правосудия. – Внезапно он стал серьезным. – Скоурос, ты действительно должна одеть эту штуку.
– Хорошо, одену. А теперь давай поработаем, мистер Гадкий.
Стэн щелчком пальцев выключил свет в зеленой комнате и, оставив за собой только темноту, они вышли в дверь на блестящую оранжевую плитку. Заключенный посмотрел на них, его лице не выражало ничего, и только опущенная нижняя губа говорила о презрении к ним. Каллиопе это понравилось – она наслаждалась, когда они делали вид, что круче их только вареные яйца.
– Доброе утро, Эдвард, – весело сказала Каллиопа, когда она и Стэн скользнули в кресла рядом с пленником. – Я – детектив Скоурос, а это детектив Чан.
Темнокожий юноша ничего не ответил, только почесал пальцем шрам на щеке.
Каллиопа решила немного его удивить. – Ты Эдвард Пайк, верно? И я уверена, что это помещение для допроса. – Она повернулась к Стэну. – Похоже, что это парня надо вернуть обратно в ящик, а мы подумаем о своей ошибке.
– Никто не называл меня Эдвард, кроме мамы, а она умерла два года назад, – угрюмо сказал он. – Большой Три, вот как меня кличут. Большой Три.
– Да, это он, не бойся, – сказал Стэн. – Маленький уличный зверек, который только что снял дворники с шесть дюжин грузовиков, привезенных из Джакарты. И собирался продать их скупщикам из Индонезии – тебе светит за это лет десять, не меньше, Мальчик Три, и место, где ты будешь, вряд ли кто назовет приятным.
– Это было для меня лично, понял? – Он запирался для проформы – все хорошо знали, что они продают краденое, пока государственный защитник устраивает шоу. – И вообще мне нужно подлечиться. Плохая д'кция, вот.
Стэн фыркнул. – Собираешь поиграть, а? Судья только посмотрит на тебя, заметит, что ты не подходил к школе и на километр, и порекомендует нам посадить тебя в судно с отбросами и утопить в океане.
Каллиопа спокойно сидела и смотрела, пока ее партнер исполнял несколько агрессивных па обычного танца. Эдвард "Большой Три" Пайк не первый раз был здесь и знал все их методы не хуже Стэна. И он еще был не самым худшим из тех, с кем они имели дело – он воровал и сбывал краденое, и однажды достаточно долго просидел в Сильверуотере, но, насколько она знала, никогда не пытался убить того, кто не нападал на него, а это, по меркам Дарлингхаст Роуд, делало его почти Робин Гудом. К тому же он был слегка умнее среднего подонка с Кинг Кросс Стрит и на самом деле им только один раз удалось доказать, что он сбывает краденое. Каллиопа спросила себя, не смогут ли воспользоваться его гордостью и найти место, куда можно вставить острие клина.
Стэн заставил его рычать и огрызаться, значит пришло ее время начать. – Детектив Чан? – сказала она слегка резким голосом. – Я не думаю, что вы нашли правильный способ выйти из положения. Почему бы нам не выпить стакан воды?
– Нет, не думаю. – Стэн посмотрел с презрением на пленника. – Но если ты сумеешь взнуздать эту дикую тварь, выпивка за мной.
– Смотрите, мистер Пайк, – начала Каллиопа, – технически вы принадлежите отделу по расследованию личных преступлений, и у нас нет формальной юрисдикции над вами. Но если вы сообщите нам кое-какую информацию – но хорошую! – мы способны облегчить вашу участь. Учитывая то, что это у вас не первый случай, вам все равно придется немного посидеть, но совсем не так много.
Он заинтересовался, хотя постарался не показать это, его глаза, прикрытые тяжелыми веками, вспыхнули из-под удивительно длинных ресниц. – Что вам надо? Я не выдам никого. Не имеет смысла раньше выходить из ящика, если мне воткнут перо в спину, когда я окажусь на Дарлинге.
– Нам нужна информация. О вашем очень старом знакомом, с котором вы познакомились в Миндовской тюрьме для несовершеннолетних. Джонни Вулгару...?
Лицо осталось пустым. – Не знаю такого.
– Его еще называют Темный Джонни – или Джонни Дред.
Вот тогда что-то пробежало под каменными чертами лица, быстро, как ртуть по сковородке. – Ты говоришь о Джонни Мор Дред? О Дреде? – По его лицу пробежало множество выражений, закончившихся нервной недоверчивой ухмылкой. – Что ты хочешь от него? Он же крякнулся, да? Умер?
– Так предполагают. Не слышали ли вы что-нибудь другого? – Она внимательно глядела на него, но спавшая маска уже вернулась обратно. – Мы расследуем очень старое убийство. Девушка, по имени Полли Мерапануи.
Но он уже был на безопасной земле. – Не знаю ее. Никогда не слыхал про такую. – Он мигнул и подумал заново. – Это ей вырвали глаза?
Каллиопа наклонилась вперед и небрежно спросила: – Вы что-то знаете об этом?
– Видел по сети.
– Мы хотим знать, не связан ли Джонни Дред с этим преступлением. Вот и все.
– Не собираюсь выдавать никого.
Стэн вскочил и наклонился над ним. – Как ты можешь его выдать, если он мертв, ты, маленькая дрянь? Скажи что-нибудь более толковое.
Большой Три смерил Каллиопу взглядом оскорбленного достоинства. – Это твой пес? Если он не перестанет хватать меня за яйца, можешь отправлять меня обратно в ящик.
Каллиопа махнула рукой, приказывая Стэну вернуться на стул. – Просто скажите мне все, что вы помните о Джонни Дреде.
Пленник ухмыльнулся. – Ничего. Ничего я не помню. И даже если услышу о нем завтра, тут же забуду. Он был чокнутый ублюдок. За любые деньги не скажу о нем ни слова.
Каллиопа продолжала расспрашивать, задавая вопросы о социальной жизни и аборигенах, а Стэн время от времени выдавал что-нибудь нереальное. Это было как фехтовальный матч, где пленник не только не мог победить, но и набрать хотя бы одно очко, и все-таки держался и не сдавался, пока из нее не выветрился весь кофеин, оставив Каллиопу усталой и раздраженной.
