Найджел Финдли - Теневые игры
Модал обдумал это предложение и кивнул:
— Ты права.
— Где Монгус и Снейк?
— Я видел, как упал Снейк. Он мертв. Монгус? — Эльф пожал плечами.
— Тогда просто надо удирать отсюда к чертовой матери, — сказала Слай. — Мне кажется, что встреча окончилась.
Она вытащила пластырь и наложила его на свою рану на левом предплечье. Как всегда, пластырь сначала жег. Потом жжение прекратилось, пульсирующая боль утихла. «Что за чудо эти пластыри», — подумала Слай. Она уже чувствовала знакомый привкус оливок во рту по мере того, как лекарство из пластыря переходило в ее кровь, обезболивало, взбадривало и заживляло рану. Слай ненавидела этот привкус, но с годами привыкла к нему.
Они находились в тени виадука, где-то близ Университетской улицы. От причала и места сорванной встречи их отделяла улица. Это было слабое утешение — Слай знала, что за нею охотятся везде, но здесь было спокойнее.
Она взглянула на часы — с назначенного времени встречи прошло всего двадцать минут. «Ничего себе, деловое утречко!» — подумала Слай.
Модал сидел на корточках рядом с ней. Парнишка, на котором благодаря заботам эльфа красовались пластиковые веревки, сжался около бетонного столба в нескольких метрах от них. Модал рассматривал «фичетти», который вынул из кармана паренька.
— Неплохая машинка для уличного ничтожества! — бросил он Слай, отправляя пистолет в собственный карман.
Она понимала: это значит, мальчишка вовсе не так безобиден, как кажется, но решила не обращать на это внимания. Впервые после того, как они достигли виадука, Слай заговорила с пленником, а не о нем.
— Как тебя зовут? — спросила она.
— Деннис Корн, — ответил тот, — Коршун.
Слай окинула взглядом его кожаную куртку. Опознавательных знаков нет, но Слай была уверена: он должен принадлежать к какой-нибудь банде.
— С кем ты водишься?
— «Первая нация», — пробормотал он.
Все сходилось. «Первая нация» — это захудалая индейская банда, ее территория у доков, близ Королевского купола. Но как парень оказался на этом причале? Отправился по делам банды и просто наткнулся на засаду?
— Что ты делал на причале? И откуда у тебя это? — Она похлопала по лежащему у нее на коленях автомату.
Он посмотрел ей прямо в глаза. Испуг прошел, теперь в них светилась мысль. Он думал, что именно может ей рассказать.
— Лучше не ври мне, — тихо сказала Слай. — Помни: тебе неизвестно, сколько я знаю. Если ты будешь врать, я могу решить, что Модал прав насчет того, как следует поступать с пленниками.
Подыгрывая ей, Модал оскалил зубы в хищной усмешке.
Хороший полицейский, плохой полицейский. Это всегда срабатывало. Слай заметила, что во взгляде Коршуна исчезли следы замешательства.
— Что ты там делал? — повторила Слай.
— Я пришел вместе с ними, индейскими раннерами, — пробормотал Коршун.
Модал выразительно посмотрел на Слай.
«Все-таки он действительно враг», — подумала Слай. Она заметила, как Модал положил палец на курок принадлежавшего пареньку «фичетти».
Коршун продолжал:
— Я обнаружил, что это подставка. Ее и не планировали как встречу — с самого начала это была засада. Но я ничего не мог сделать: они бы убили меня.
— Подожди, — сказала Слай, обращаясь больше к Модалу, чем к пареньку, и Модал, недовольный, опустил пистолет. — Скажи честно: что у тебя общего с индейцами, которые подставили меня?
Коршун начал свой невероятный рассказ о встрече с раненым индейцем — как он помог тому увидеться с приятелями. А когда раннер загнулся, паренек присоединился к остальным, чтобы убедиться в исполнении последней воли погибшего друга.
Модал поймал взгляд Слай и покачал головой. Рассказ не вызывал доверия. Люди не ввязываются в серьезные дела только потому, что какой-то незнакомец умирает у них на руках.
Нет, может, и правда. Молоденькие парнишки — с них все станется.
Парнишки, которые знают о теневых вылазках только по тридеофильмам. Слай снова посмотрела Коршуну в глаза и решила, что тот говорит правду.
Юноша еще не закончил.
— Встреча с самого начала планировалась как засада, — повторил он. — Потом началась вся эта катавасия, и мой «телохранитель» решил, что это я их предал. Он собирался меня убить. Но я выстрелил первым и забрал его автомат. Потом я хотел просто исчезнуть. Я направлялся к забору, когда встретил тебя.
«Это тоже сходится», — подумала Слай. С самого начала было видно, что он неуверенно обращался с АК, как будто подобрал его несколько секунд назад.
— Так что же произошло, когда встреча провалилась? — спросила она.
Коршун пожал плечами:
— Прежде всего что-то выбило потроха у Бенбо.
«Это, наверно, тот одетый в тяжелую броню бандит, который охранял вожака», — подумала Слай.
— Слик думал, это ты стреляла, но я видел твое лицо. Ты удивилась, как и все остальные… — Он запнулся, а потом спросил: — Что это было? Магия?
— Кажется, я знаю, — произнес Модал. — Слай, ты когда-нибудь слышала о «баррет»?
Она подумала и покачала головой.
— Старинная штуковина, — продолжал эльф. — Наверное, из восьмидесятых или девяностых годов. Это великолепная снайперская винтовка. Здоровенная штуковина. Конечно, не автоматическая, но стреляет зарядами пятидесятого калибра. Проклятыми пулеметными зарядами пятидесятого калибра, дружище. Ей подходят любые боеприпасы — шариковые, трассирующие, взрывные, со смещенным центром, белый фосфор, и эта чертова винтовка — точного боя. Хороший снайпер может сделать из нее три выстрела еще до того, как первая пуля попадет в цель.
Слай вспомнила зияющую дыру в груди индейца и вздрогнула:
— Заряды пятидесятого калибра…
— Не думаю, что это были разрывные пули, — уточнил Модал, — больше похоже на бронебойные с наконечниками из урана. Абсолютный бронебойный заряд. Когда пуля врезается во что-нибудь твердое, выделяется кинетическая энергия и приводит уран в активное состояние. Начинается цепная реакция, уран горит при температуре свыше 2000 градусов по Цельсию. — Он отвратительно усмехнулся. — По-моему, более чем достаточно, чтобы испортить настроение любому.
Слай мысленно представила себе, как огненный шар прожигает насквозь грудь индейца.
— Да, это серьезная штука, — пробормотала она. Сделав над собой усилие, она снова переключила свое внимание на Коршуна. — Так кто перебил твоих приятелей?
— Они не были моими приятелями, — тихо поправил он Слай и добавил: — Я не знаю.
— Команды корпораций, — вставил Модал. — Я тебе уже говорил.
— Вернемся к индейцам, — сказала Слай. — Они тебе не рассказывали, почему охотятся за мной?
— А как же! — Коршун энергично закивал. — Ночной Бродяга мне рассказывал об утраченных технологиях.
Слай и Модал быстро переглянулись. Она собралась с духом и задала следующий, ключевой вопрос.
— А он не говорил, какая именно технология?
— А как же! — повторил юноша. — Волоконная оптика.
Слай, потрясенная, молча смотрела на него. «Не удивительно, что корпорации собираются начать войну, — подумала она. — Ведь это доступ к каналам связи конкурента, которые, как он считает, надежно защищены. Более того, можно будет управлять потоками данных».
Слай знала, как широко распространена оптико-волоконная связь. Она применялась всюду. В локальных коммуникационных сетях, в Матрице. В закрытых каналах правительственной связи и линиях связи корпораций. Все считали, что несанкционированный доступ к таким каналам невозможен. Оптическое волокно использовалось даже в военных каналах связи, потому что на него не действовал электромагнитный импульс при ядерном взрыве в верхних слоях атмосферы.
Сколько же триллионов нуен вложено в эту сверхнадежную технологию? У мегакорпораций и правительств не было никакой возможности перейти на другое средство связи — по крайней мере, быстро перейти. А пока то да се, обладатель новой технологии сможет контролировать буквально все каналы связи конкурента. Да, корпорации пойдут на что угодно, лишь бы заполучить такое преимущество или обогнать конкурента, — даже на войну!
Она взглянула на Модала. По его глазам Слай видела, что он тоже осознал всю грандиозность возможных последствий.
— Господи! — выдохнул Модал. — Шерон Луиза…
— Я знаю. — Минуту она смотрела на Коршуна.
Тот спокойно выдержал ее взгляд.
— Я хочу работать с тобой, — сказал он наконец.
Коршун явно старался не показывать свой страх и напряжение, но это ему плохо удавалось.
Модал было фыркнул, но Слай и ухом не повела.
— Почему? — спросила она Коршуна.
