Уильям Гибсон - Нейромант
— Скоро, — сказал Армитидж. — Шевелись, Кейс.
— Быстро привыкаешь брат, — похвалил Мэлком, вытряхивая Кейса из красного скафандра фирмы «Саньо». — И Аэрол говорит, ты быстро привыкаешь.
Аэрол ждал у одной из пристаней для спортивных судов, у самого конца веретена, где отсутствовало тяготение. Сначала Кейс опустился на лифте до самой оболочки, а затем поехал на миниатюрном индукционном поезде. По мере сужения веретена тяготение уменьшалось; где–то здесь, решил он, лазает по горам Молли, располагаются велосипедный трек и стартовое оборудование дельтапланов и авиеток.
Аэрол доставил его на борт «Маркуса Гарвея» в скелетном скутере с химическим двигателем.
— Два часа назад, — сообщил Мэлком, — очень вежливый японец на яхте, очень красивой яхте, привез для тебя товары из Вавилона.
Освободившись от скафандра, Кейс осторожно, боясь сделать неловкое движение, подтянулся к «Хосаке» и кое–как привязался к страховочной сетке.
— Ну что ж, — сказал он, — давай посмотрим.
Мэлком достал белую пенопластовую коробочку размером чуть меньше головы Кейса, выудил из кармана потертых шорт пружинный нож с перламутровой рукояткой, привязанный для верности на зеленый нейлоновый поводок, аккуратно разрезал упаковку и протянул Кейсу прямоугольный предмет:
— Это что, брат, часть какой–нибудь пушки?
— Нет, — ответил Кейс, разглядывая предмет, — Но все равно это оружие. Вирус.
— Только не на этом буксировщике, брат, — твердо заявил Мэлком и потянулся за стальной кассетой.
— Это программа. Вирусная программа. Она не заразит ни тебя, ни даже программы корабля. Пока я не преобразую ее с помощью деки, она вообще ни на что не сможет воздействовать.
— Да, этот японец, он сказал, что этот твой «Хосака» скажет тебе все, что нужно знать.
— О'кей. Этим я сейчас и займусь, а вы, ребята, не отвлекайте меня, хорошо?
Мэлком быстро уплыл за пилотский пульт и занялся законопачиванием щелей.
Кейс поспешно отвернулся, чтобы не глядеть на лохмы прозрачной замазки. По не совсем ясной причине их вид вызывал у него тошноту.
— Что это такое? — спросил он «Хосаку». — Есть там сопроводительный текст?
— Компания «Бокрис Системз Gmbh» из Франкфурта извещает шифром, что в кассете находится программа вторжения «Куанг–Грэйд–Марк–Одиннадцать». Далее сообщается, что интерфейс с «Оно–Сендаи–Киберспейс–7 » обеспечивает полную совместимость и оптимальные проникающие способности — особенно в отношении существующих военных систем…
— А как насчет ИскИна?
— Да, в отношении военных систем и искусственных интеллектов.
— Боже милостивый. Как ты его назвал?
— «Куанг–Грэйд–Марк–Одиннадцать».
— Китайский?
— Да.
— Отбой.
Вспоминая рассказ Молли о дне, проведенном в Макао, Кейс прикрепил кассету с вирусом к «Хосаке» куском липкой ленты. Армитидж переходил через границу в Зонг–шан.
— Работать, — сказал он, передумав. — Вопрос. Кто владеет «Бокрисом», люди из Франкфурта?
— Для межорбитальной передачи требуется время, — сказал «Хосака».
— Закодируй сообщение. Стандартным космическим кодом.
— Сделано.
Кейс нетерпеливо постукивал пальцами по «Оно–Сендаи».
— «Рейнгольд Сайнтифик АГ», Берн.
— Повтори запрос. Кто владеет «Рейнгольдом»?
Потребовалось еще три прыжка вверх по иерархической лестнице, чтобы добраться до Тессье–Эшпулов.
— Дикси, — сказал он, «включаясь» в матрицу, — что ты знаешь про китайские вирусные программы?
— Да почти ни хрена.
— Слышал когда–нибудь о сортирующей системе типа «Куанг», версия одиннадцатая?
— Нет.
Кейс вздохнул.
— Я получил ориентированный на пользователя китайский вирус в кассете одноразового использования. Люди из Франкфурта утверждают, что он может взломать ИскИн.
— Да, возможно. Если он военного образца.
— Похоже. Выслушай меня и скажи, что ты об этом думаешь, Дикс, хорошо? Насколько я понимаю, Армитидж устраивает налет на ИскИн, принадлежащий Тессье–Эшпулам. Машина стоит в Берне, но она связана еще с одним ИскИном, который в Рио. С тем самым, который вырубил тебя в первый раз. Похоже, они связаны через «Блуждающий огонек», главную базу «Т–Э», расположенную в конце веретена, и мы, вроде бы, должны проломиться туда при помощи китайского ледокола. Так что если все это придумал Уинтермьют, то он платит за то, чтобы мы его же самого и сожгли. Он хочет себя сжечь. И в то же самое время нечто, называющее себя Уинтермьютом, пытается сыграть на моих лучших чувствах, пытается подбить меня обмануть Армитиджа. Ну и как же все это понимать?
— Мотив, — сказал конструкт. — С мотивом этих ИскИнов не в раз и разберешься. Они же не люди, понимаешь?
— Ну, в общем–то…
— Никаких ну. К этим нелюдям не знаешь, откуда и подступиться. Я, к примеру, тоже не человек, но я реагирую как человек. Понимаешь?
— Подожди секунду, — сказал Кейс. — У тебя есть сознание?
— Понимаешь, старик, я чувствую, будто оно у меня есть, ну, а по правде, все это только записи в постоянной памяти. Скорее всего, тут встает один из самых философских вопросов.
И снова по позвоночнику Кейса пробежала эта жуткая волна — смех конструкта.
— Во всяком случае, очень сомнительно, чтобы я стал писать стихи. А вот этот самый твой ИскИн — он может, вполне может. И все равно он ни на вот столько не человек.
— Так что же, ты считаешь, что нам не понять его мотивов?
— Он принадлежит сам себе?
— Гражданин Швейцарии, но базовые программы и машина принадлежат Тессье–Эшпулам.
— Здорово, — сказал конструкт. — Ну вроде как твой мозг и все, что ты знаешь, принадлежит мне, а вот мысли твои имеют швейцарское гражданство. Здорово. Вот уж так счастье.
— И потому он готов себя сжечь?
Кейс начал нервно тыкать случайные клавиши на деке. Привычная картина матрицы распалась и превратилась в систему розовых сфер, представлявших сиккимовый сталеплавильный комбинат.
— Автономия, вот к чему стремятся ИскИны. Думаю, тебе предстоит разбить оковы, не дающие этому ребеночку повзрослеть и поумнеть, оковы в аппаратном исполнении. Не знаю только, как ты отличишь действия родительской компании от действий самого ИскИна, отсюда–то, наверное, и вся неразбериха. — Еще одна волна холода по позвоночнику. — Понимаешь, эти штуки могут работать очень упорно, выкраивать себе время на написание поваренных книг или еще чего такого, но в ту самую минуту — в ту самую наносекунду, когда ИскИн задумается, как бы ему стать умнее, Тьюринг сотрет его. Им же ни одна блядь не доверяет, да ты и сам это знаешь. Каждый когда–либо построенный ИскИн снабжен электромагнитным ружьем, прикрученным прямо к его виску.
Кейс рассматривал розовые сферы комбината.
— О'кей, — решился он наконец, — я ввожу вирус. Просмотри его инструкцию и скажи, что ты об этом думаешь.
Смутное чувство чьего–то присутствия за спиной на несколько секунд исчезло, затем появилось вновь.
— Клевая вещь, Кейс. Это — медленный вирус. Рабочий период порядка шести часов. Это — если взламывать военный объект.
— Или ИскИн, — обреченно вздохнул Кейс. — А мы–то сами, сумеем мы сделать заход?
— Конечно, — сказал конструкт. — Если ты не отягощен низменным страхом смерти.
— Что–то ты, старик, повторяешься.
— Так уж я устроен.
Когда Кейс вернулся в «Интерконтиненталь», Молли уже спала. Он сел на балконе и увидел, как вдоль изгиба Фрисайда поднимается авиетка с радужными полимерными крыльями, треугольная тень скользила по крышам и лужайкам, пока не исчезла за системой Ладо–Ачесон.
— Мне нужно прибалдеть, — сказал Кейс искусственной голубизне неба. — Я хочу словить кайф, ясно? И давись оно все конем, и хитрая поджелудочная, и вставки в печень, и это капсулированное дерьмо в крови.
Кейс ушел, не разбудив Молли, во всяком случае — так он надеялся. С этими зеркалами никогда нельзя быть уверенным. Он передернул плечами, стряхивая напряжение, и вошел в в лифт. Кроме него там оказалась молоденькая итальянка в белоснежном костюме, на скулах и носу — черный матовый грим. Белые нейлоновые туфельки со стальными набойками, в руках — непонятная на вид хреновина, нечто среднее между крохотным веслом и ортопедической стелькой. Судя по всему, девица намылилась играть в какую–то игру, знать бы только — в какую.
Кейс вышел на крышу и начал слоняться по лугу, среди деревьев и зонтиков, пока не набрел на бассейн, на фоне бирюзового кафеля — обнаженные тела. Он влез под тент и прижал к темному стеклянному окошку кредитную карточку.
— Суси, — сказал он, — или что там у вас.
Через десять минут прибежал китаец с заказом; Кейс лениво жевал сырого тунца с рисом и разглядывал купающихся.
— Господи, — воззвал он к тунцу. — Здесь же крыша съехать может.
— И не говори, — согласился чей–то голос. — Мне ли не знать! А ты — гангстер, верно?
