Ольга Манскова - Без имени
Евгений зачерпнул пригоршню снега; он был легкий, почти невесомый. Он умыл им лицо, почувствовав холод. Наконец, почувствовав хоть что-то.
— Сильный. Невнопаралитический. Галлюциноген. Так, что ли? Сокращенно: снег, — громко произнес он, и вдруг специально кувыркнулся в сугроб — и начал кататься по снегу, кувыркаясь, как мальчишка: вперед, вперед, вперед! Потом он встал и засмеялся. «Отходняк, должно быть», — подумал он и наклонился, чтобы подобрать упавшие в снег, но не поврежденные очки. При этом упал, и так и остался сидеть на снегу. И вдруг увидел, что средь пустого сада к нему приближался человек.
Этот человек остановился напротив Евгения, но не зашел на газон. Одетый абсолютно не по моде, в длинное черное пальто и шляпу с полями, он держал в руках тонкую трость. Незнакомец пригладил свою аккуратную бородку и посмотрел на Евгения.
— Молодой человек! Может, присядете лучше рядом со мной, а не на землю? Холодно… Хотя бы, во-он на ту лавочку. Сегодня хорошая погода и восхитительный воздух, не правда ли? — предложил он, и его лукавые черные глаза впились в Евгения пронзительно.
Почему-то Евгению сразу полегчало. Он встал и подошел к незнакомцу. И они пошли вместе по дорожке Летнего Сада.
— Вам нравится снег? — спросил незнакомец, — Вы так рады ему…
— Снег — это сильный нервопарализующий галлюциноген, — сказал, запинаясь, бедный Евгений. Должно быть, его «заело».
Прохожий остановился и внимательно уставился на него, глаза в глаза.
— Простите… Но я пережил сегодня… нечто странное…, - неожиданно для себя ляпнул Евгений.
— Снег… Он неожиданно выпал. Чистый, свежий воздух, много кислорода, и вы чувствуете себя, будто пьяный? — понимающим голосом и слегка подмигнув, сказал незнакомец.
— Нет. Просто… Мой шеф — бандит, коллекторское агентство работает заодно с преступной бандой, и я… Теперь боюсь своей работы…
Теперь незнакомец посмотрел на Евгения еще внимательней.
Евгений прикрыл глаза. Но… Предательские слёзы все равно потекли по его лицу.
— Вы… Вы мне всё расскажете, и мы вместе решим, что делать. Бывают дни, когда любой человек… Не может выжить без чужой помощи. Это — так. И, быть может, наша встреча — не совсем случайна… Как вас зовут?
— Евгений. А…вас?
— У меня уже нет имени. Зовите меня просто: Схимник.
— Почему — Схимник?
— Знаете ли, Евгений, я сам точно не помню, когда я стал Схимником. Сначала всякая гопота с нашей улицы (а я родился и жил на юге, в нынешней Донской Республике), звала меня Сектантом. Нет, я не входил ни в какую секту, и даже не был шибко религиозен, но… Я не пил, не курил и не кололся. И потому… Они звали меня Сектантом. И меня даже несколько раз вызывали в жандармское управление давать показания и подпись в том, что я не сектант… И на работе допрашивали, в Особом отделе. Вот именно после этого я занялся айкидо и однажды отвалил всех, кто приставал ко мне в темном переулке. И почему-то после этого все гопники района стали звать меня не Сектантом, а Схимником… Должно быть, повысили в ранге, оставив в рядах «странных»… Ну, а потом… Почему-то даже друзья стали звать меня именно так. И, когда я переехал в Московию, сюда, в Питер, я вдруг и сам так стал представляться. Привык. Но, расскажите о себе, Евгений. Здесь по близости есть одно уютное кафе…
Голос Схимника подействовал умиротворяюще на бедного Евгения.
— Я… Могу довериться вам? Мне действительно… Надо выговориться.
— Да. Недавно я сам нуждался в подобной услуге. В сочувствии и соучастии. Именно этого нас хотят лишить… Именно этого…
— Кто?
— Это… Трудный вопрос. Я сам хочу знать на него ответ, — тихо сказал странный Схимник. Слова его падали, как хлопья снега, будто застревая в ушах белой ватой, искрились и переливались на солнце, искрились и переливались…
Евгений вновь стоял, оглохший и одинокий средь безлюдной тишины, среди роя белых мух… Оглохший и одинокий. Он почувствовал вдруг какую-то заторможенность сознания, внезапный провал в состояние непонимания того, что вокруг — реальность, чувство падения и растворения в некой незримости и невесомости.
— Эй! Кто-нибудь! Моему племяннику плохо! Помогите! — услышал он крик Схимника.
— Эй! Люди, сбегайте, вызовите такси! — раздался рядом голос случайного прохожего, — Мужчина! Давайте, мы его — так, с двух сторон… Он падает! Крепче держите!
Снег… Бесконечная белизна. Белая и пустая. Пустыня ненаписанных строк… Пелена безвременья. Эйфория бреда… Безумия, в котором срываешься и падаешь, просыпаясь снова во сне, и вновь срываешься и падаешь, бежишь по бесконечным пролетам лестниц, над бездной, обрывающейся во мрак… В крик. В бесконечную пустую пелену.
Глава 2. Поездки
Черный внедорожник вез её по ещё темному городу. Водитель был веселым парнем, и после ее ответа про орхидеи, возле задних ворот двора больницы, залился звонким смехом и пригласил Машу «полезать в машину, пока прохожие не заинтересовались». Действительно, одетая в слишком большую куртку главврача из искусственной черной кожи, из-под которой высовывался длинный домашний халат, без колготок и в одетых на босу ногу стоптанных, чужих ботинках чуть большего, чем её, размера, она могла вызвать некоторое удивление сторонних наблюдателей.
Маша быстро забралась на заднее сидение, и они поехали.
Она, на свое удивление, совершенно не боялась этого приключения. Девушка была радостна, поскольку вырвалась на волю. Кроме того, в кармане у нее лежала справка со странным диагнозом «реакция на ситуацию», со всеми полагающимися подписями и печатями, что являлось достаточным основанием для деканата не засчитывать прошедшие дни прогулом занятий.
И потому, Маша с радостью наблюдала проносящиеся мимо знакомые очертания зданий любимого ею города: его слегка припорошенные выпавшим довольно рано снегом улицы, старинные дома, четкие контуры каналов и мостов.
Покружив немного по городу, черный внедорожник вновь выехал на Фонтанку, проехал мимо Большого Драматического театра. Вскоре водитель свернул направо. Машина сделала полукруг — оборот, и остановилась у глухого каменного забора.
— Приехали, девушка! — сказал веселый водитель. Он вышел и распахнул перед Машей дверь машины.
— Куда? — спросила та.
— Я не знаю. Я просто водитель. Вас просили доставить сюда. Это — Ротонда. Знаешь это место?
— Я здесь никогда не была.
— Ну, вот и познакомишься. Странная архитектура. Внутри. Снаружи — обычный питерский подъезд… Да, забыл сообщить: код на дверях сейчас — 0748.
Водитель забрался в машину и уехал. А Маша зашла через узкую калитку возле закрытых проездных ворот во двор этого дома.
«Ну, что ж…Пока всё, что произошло после моего разговора с врачом, было замечательным и неожиданным. Не думаю, что здесь ждет какая-нибудь ловушка», — подумала Маша и набрала код. Замок щелкнул, и она открыла двери и вошла. Тут же зазвенел где-то подвешенный колокольчик. Внутри было темно. Похоже, обычный подъезд… Она открыла следующую дверь и оказалась в просторном круглом помещении, как под куполом. Стены «простого подъезда» были сплошь украшены фресками, и, похоже, изображали сцены из Евангелия. Стрельчатые окна украшали витражи. С Древом Жизни и с фантастическими птицами. Вверх, к квартирам, уходила витая лестница, закрученная спиралью, с литыми чугунными перилами.
Посередине свободного пространства был круглый люк, выкрашенный золотой краской. Диаметр люка был намного шире, чем простого уличного, и назначение его было неопределенным. Неподалеку от люка, на небольшом возвышении, стоял длинный стол. Он был накрыт красной скатертью с тиснеными золотыми павлиньими перьями. На столе располагалась статуя танцующего Шивы из бронзы, а рядом — старинный подсвечник и компьютер.
Вскоре из одной из дверей наверху вышел тщедушный человечек в черном одеянии и стал спускаться. Из дверей, расположенных выше, тоже показались люди. Все спускались и рассаживались за столом. И одеты были весьма странно.
Один из них, в длинном персидском халате и с закрученными усами, спросил у Маши:
— Как вас зовут?
— Мария, — ответила она. «Что за странный спектакль?» — пронеслось у нее в голове.
— Присаживайтесь к нам за стол. И расскажите свою историю, — попросил тот человек, в черном.
Она присела, вовсе не представляя, как и о чем говорить. Кроме мужчины в персидском халате и человечка в черном, с печальными и умными глазами, здесь была также молодая женщина в сари и высокий парень в костюме мушкетера и прочие, одетые также эксцентрично…
Но потом слова будто сами полились из нее бурным потоком, выстраданные и ждущие своего часа.
Мария сидела и рассказывала… О том, как изменился вдруг Николай. О странной вечеринке. О Фредди. О её походах по врачам. О психушке. О письме, файле «без имени».
