Ольга Манскова - Без имени
— Я не потерплю таких экспериментов в моем отделе, — сказал один из вошедших, и Евгений узнал голос шефа. — Кто эти люди? Зачем они вам? Что за вещество вы применили? Опять «сыворотку правды»?
— «Сыворотку правды» — это только с вашим непосредственным участием, Генерал, — издевательским тоном ответил ему второй голос. — Логово вам подтвердит, что вы всегда в деле. Никаких секретов. Когда мы пользуемся вашим детектором лжи или берем у вас в загашнике «сыворотку», мы всегда отстегиваем вам долю. А в остальном… За съем помещения мы платим.
— А… Что тогда эти проглотили?
— Логово, а ну, проинструктируй Генерала.
— Ха-ха… Крот прав, Генерал. Мы не трогали сыворотку. Они просто наелись «Снега»…
— Снега? — переспросил Палыч, и, быть может, автоматически посмотрел за окно, на падающий снег.
— Да, — ответил тот, кого назвали Логовом. — СНЕГ — это сильный нервно-паралитический галлюциноген… И они — все, кого вы здесь видите, часов семь — восемь пускали розовые сопли, испытывали ярчайшие мгновения своей жизни и всякое тому подобное… Но теперь — они в отключке, их можно грузить и увозить, как дрова, они будут в полусне перебирать ногами, что облегчает транспортировку, а потом…
— Потом, — продолжил, похоже, тот, кого назвали Кротом, — они не будут помнить о себе ничего. Абсолютно. Останется «дать установку»: записать программу действий и внедрить в мозг. И они сделают всё, что ни пожелаешь. В меру, конечно, своих сил и способностей. И, знаешь, Генерал, я делюсь с тобой этим не потому, что накладочка вышла и ты меня сегодня застукал: я волен делать здесь всё, что захочу, ты на это подписался. Просто, я тебе доверяю. Мы же с тобой люди деловые, в одном деле замазанные, так сказать, и общим нашим повязанные. Мои деньги — твои деньги, — и Крот почему-то довольно мерзко хихикнул.
— Я, впрочем, сейчас, и очень срочно, прибыл сюда не для выяснения, чем вы занимаетесь, — раздался голос Палыча. — Мне нужен мой детектор, в натуре. Браткам нужен, срочно. Они меня и подняли. Не будем тормозить их дело.
— Кого на ложь надо проверить? Из тюряги опять везете? Что, много знает и заложить может, да? — спросил Крот. — И вы хотите знать, что именно он знает?
— Нет. Это дело… Иного рода, — ответил Генерал. — Братки его не из тюрьмы, а из домашней постельки взяли. А вот в тюрьму… Нам надо бы его засадить.
— Он проворовался? Или — долги не платит?
— Политическое дело. Нам… Нужно его скомпрометировать. Вытащить из него хоть что-то. У любого человека есть свой скелет в шкафу…
Послышались новые шаги; в кабинет вошли еще люди.
— Вот, проходите сюда, к шкафу, вешайте одежду, — услужливо, с легким подхихикиванием, предложил этим людям Генерал. — Я так понимаю, что политического сейчас сюда притащат ваши ребятки… Я пойду, открою кабинетик. Там у меня детектор лжи… Да, Крот, а когда ты своих людей отсюда заберешь? Скоро придут мои коллекторы…
— Да уберут их, уберут. Они мне нужны, — ответил тот, кого называли Кротом. — Хватит им «Снег» глотать — он тоже денег стоит. Пусть теперь отрабатывают.
Евгений понял, что к шкафу теперь приближались. Он судорожно вцепился изнутри за выступающую железку, внутренний замок. Он сам не знал, зачем это делает. Может, чтобы оттянуть время хоть на миг… Реальность пошатнулась и поплыла. Бедный Евгений взмолился всем высшим силам, которые только существуют в мире… Рывок, ещё рывок, посильней… Ещё один, и… Пальцы Евгения уже ослабли. Он задыхался среди дамских пиджаков и кофточек, судорожно глотая воздух. Красные круги поплыли у него перед глазами.
— Эй, Палыч! Генерал! Похоже, что наши веселые девочки и мальчики закрыли ваш шкаф, — раздался голос Крота. — Господа! Проходите, разденетесь в кабинете!
— А что, они могли это сделать?
— Они могли сделать всё, что ни пришло в голову. Вон, кактус валяется надкушенный, штора с окна… Ключик потом найдешь, Генерал.
— Не важно. Там — тряпье бабское. Секретарша ключик поищет, а, быть может, она и закрыла зачем-то. Придет в полвосьмого.
— Пусть еще приберет немного. Здесь грязно, — посоветовал Крот.
— А - что, их не сразу вырубает, от СНЕГа-то? Поговаривали, что…
— Сразу. Но потом они в себя приходят и кайфуют. Пока, — хи-хи, — их снова не вырубит. Конкретно. До беспамятства. Мы их, на этот раз, сюда из клуба привезли, уже «на кайфе».
— Это их куртки, при входе, на вешалке и под?
— Ну да.
— Не забудь прибрать за собой этот хлам…
Кажется, входная дверь в этот раз распахнулась настежь, с силой грохнув о стену. Ввалились люди, слышался шум борьбы, крики и ругань. Кто-то явно сопротивлялся и пытался вырваться.
Евгений сжался внутри шкафа и прислушался. «Бежать! Бежать!» — стучало его сердце.
Кажется, человека, которого привели сюда против его воли, удалось запихать внутрь кабинета, после чего и все присутствующие ввалились туда полюбопытствовать, плотно прикрыв за собой дверь. Евгений прислушался. Ему показалось, что «на стрёме», с этой стороны дверей, не осталось никого. Он слегка приоткрыл дверь шкафа и осмотрелся. Вроде — действительно никого. Зато из кабинета доносились приглушенные звуки борьбы, крики и ругань.
Евгений осторожно вылез из шкафа.
— Сволочи! — неслось из кабинета, — Ублюдки!
Он попятился к входным дверям и слегка толкнул их. Не заперто! Евгений проворно выскользнул, стараясь отворить дверь как можно тише, прикрыл её и пошел по коридору.
У лестницы беглец чуть приостановился. «Внизу, наверняка, будут машины и охрана… Лучше засесть где-нибудь в коридоре этажом выше», — подумал он.
Евгений поднялся по шикарной, но очень скользкой белой лестнице, внезапно упал и вновь скатился вниз, пересчитав брюхом ступени. Потом поднялся, и, не издав ни звука, несмотря на боль и сведенную судорогой ногу, стал на четвереньках лезть вперед, на третий этаж. Лестница была крутая, а чувствовал он себя, мягко говоря, не очень хорошо.
Как ни странно, Евгений раньше никогда не был на третьем этаже. Здесь располагались другие конторы. Несколько дверей в маленькие кабинеты были заперты. Но дверь в туалет оказалась открытой. Он вошел туда и закрылся изнутри на шпингалет. Посмотрел на унитаз, на беде и тихо заплакал. Потом сел на закрытую крышку унитаза и закрыл глаза.
* * *— Здесь заперто, — сказал женский голос, — Я жду уже минут пятнадцать.
— Хулиганы какие-то, из посетителей! — сказал другой женский голос, весьма визгливый, — И что там можно делать так долго?
— Должно быть, это — не с нашего этажа. А потом убирай за ними! У нас тут приличное турагентство, а это, видать, с первого… Это, наверное, сетевики, они все наглые, ходят не к себе, а сюда, за чужой счет гадят!
— Эй! Откройте! Сейчас же! — в дверь забарабанили, выстукивая какой-то бравый марш.
Евгений вздрогнул, и… Наконец-то, полностью проснулся.
Он открыл щеколду и вышел.
— Извините, — сказал он стеснительным голосом, — Я у охранника попросился… Очень было надо, — И Евгений смущенно улыбнулся.
Дамы понимающе закивали, хихикая.
Евгений, выдохнув с облегчением, спустился по лестнице, со страхом минуя свой этаж, коллекторское агенство, с облегчением подумав, что сегодня была не его смена — выходной… «Это — хорошо», — подумал он, выходя мимо охранника на улицу.
Куртка Евгения оставалась на вешалке при входе, и он сейчас был в одном пиджаке. «Холодно, — подумал Евгений. — Но мою куртку, скорее всего, увезли вместе с вещами тех бедолаг… Нет ли в ней документов?» Он проверил карманы. Плейерфон, карточка банка и проездной метро были внутри. «Хорошо, что я имею привычку всё перекладывать сюда», — подумал он.
Евгений был одет явно не по погоде, и на него оборачивались. Падал снег. «Ну и ладно!» — подумал он, с наслаждением глотая чистый, морозный воздух.
На земле уже лежал слой снега, и он продолжал падать. «Белые пушистые мухи, — подумал Евгений про снежинки. — И кажется, они, каждая из них, живут своей, индивидуальной жизнью. Движутся, как хотят. Как и я, и вся эта толпа прохожих, как все люди кругом, как когда-то и та блондинка с синей жилкой на шее, и тот придурок, что ел фикус…»
Он вновь свернул куда-то и вновь пошел прямо, двигаясь по инерции, вдоль парапета набережной Мойки.
— Меня подколбашивает. Это, наверное, от «Снега», — сказал Евгений вслух. — Хорошо, что я его испробовал так мало. Но дурак был, что вообще открыл ящик стола…
Он шел и шел, тупо уставясь в пространство перед собой. Ему не было ни хорошо, ни плохо. Ему было никак.
В конце концов, ноги сами вывели его к Летнему Саду. Заснеженные так не вовремя статуи стыдливо жались друг к другу средь темных стволов деревьев. Желтые кленовые листья кое-где проглядывали сквозь снег.
Евгений зачерпнул пригоршню снега; он был легкий, почти невесомый. Он умыл им лицо, почувствовав холод. Наконец, почувствовав хоть что-то.
