Брюс Стерлинг - Зеркальные очки
— Извини, Бобби. Я считаю, ты сотворил чудо, доведя «Участие» до таких интересных результатов. — Кейдж улыбнулся Белотти так, словно только что подписал удачный контракт. — А где мне достать образцы твоего препарата?
Старик кивнул, будто ждал этой просьбы.
— Все не можешь удержаться и не попробовать продукт? Сейчас его держат под надежным замком. Пока не поймут, что же получили.
— Я — особый случай, Бобби. Уж тебе-то следует знать. Ко мне некоторые правила не применяются.
Белотти засомневался. Он выглядел так, словно пытался решить какое-то неимоверно сложное уравнение.
— Ну давай, Бобби. Для давнего друга.
С ядовитой улыбкой старик приложил палец к сканеру отпечатков, открывая рабочий стол, вытащил из верхнего ящика зеленую бутылочку и кинул ее Кейджу.
— По одной за раз, ясно? И я тебе ничего не давал.
Тони откупорил крышку. Шесть пилюль: желтый порошок в прозрачной упаковке. На секунду его охватили подозрения: уж слишком легко Белотти нарушил правила компании. Но Тони давно составил мнение об этом человеке и просто не мог волноваться из-за того, кого столь мало уважал. Он даже попытался представить, каково быть таким, как бедняга Белотти: заурядным, старым, с неудавшейся карьерой, разочарованным и усталым. Чем вообще живут эти люди? Кейдж вздрогнул и отогнал фантазию прочь, пряча пузырек в карман.
— А который нынче час, кстати? Я сказал Шоу, что встречусь с ним за ланчем.
Прикоснувшись к виску, Белотти затемнил стёкла очков.
— Знаешь, а я ведь тебя ненавидел. А потом понял: ты даже не понимаешь, что делаешь. Это все равно что винить кошку за убийство мыши. Ты же никого не видишь, Тони. Уверен, ты даже себя не видишь. — Он отключил терминал. — Я иду домой. Я пришел-то сюда только потому, что ты хотел со мной встретиться.
Решив не искушать судьбу, Кейдж провел анализ одного из образцов Белотти: тот оказался чистым. Опасаясь дальнейших ссор, Тони уехал. Его ждали юристы в Вашингтоне и бухгалтеры в Нью-Йорке. Он произнес речь на ежегодном собрании Американской психофармакологической ассоциации в Хилтон-Хеде, Южная Каролина, и дал около полудюжины телесетевых интервью. Встретил симпатичную японку, и они договорились провести вместе уикенд на орбите в Третьей обитаемой зоне. Потом полетели в Осаку, а там Кейдж выяснил, что она — корпоративный шпион, работающий на «Юнико». Прошло почти два месяца. По его расчетам, Тод уже должен был облажаться, Уинн — признать, что связалась с прирожденным неудачником, а их нелепые отношения — рухнуть под собственным весом. Кейдж сел на суборбитальный рейс до Хитроу. Он был уверен в своей правоте.
Его ждал крайне неприятный сюрприз: Тоду Шлерманну повезло.
Видео «Сожженный Лондон» длилось всего пять минут. Оно начиналось с кадра пусковой шахты. Отсчет. Запуск. Город под атакой с воздуха. Никаких ракет только огромные обнаженные Уинн падали на Лондон, оставляя за собой радужный след. Они взрывались не пламенем, а зеленью, окутывая целые кварталы деревьями и кустарниками. Скоро весь город зарастал, исчезая под лесным покровом. Камера давала крупный план росчисти, где играла группа «Флог», обеспечивая видеоряду психоделический саундтрек. Темп нарастал, музыканты с каждой секундой играли быстрее, пока их инструменты не загорались и пламя не принималось пожирать все вокруг. Финальный кадр: панорама равнины, покрытой пеплом и обугленными пеньками. На вкус Тони, ролик был откровенно тупым.
Никто не мог предсказать, что именно в этот момент британские подростки всем своим неискушенным сердцем возлюбят «Флог». Когда группа снимала видео, то была никому не известна, а уже через месяц полным составом переселилась из Лидса в Лондон, сменив подвал на целый этаж в отеле «Кларидж». Тод не заработал денег на ролике, но приобрел имя. Парень, когда-то сравнивавший себя с Намом Джуном Пайком,[48] теперь делал видео для музыкальных фанатов пубертатного возраста.
Парочка жила в капсульном отеле в Баттерси. Уинн могла позволить себе место получше, но Тод настоял, что платить за все станет он. В бывший склад набили около двух сотен спальных капсул по три метра в длину. Одиночки — полтора метра в диаметре, двушки — по два. В каждой были сейф под гелевым матрасом, терминал телесети и фонтанчик для питья вместо раковины. В душевые всегда стояли огромные очереди. В туалетах воняло.
Но Тода все устраивало: большую часть времени он проводил в видеолабораториях или на переговорах с менеджерами групп. У него даже был стол в «Видстаре» и регулярная сессия на видеосинтезаторе с четырех до пяти утра по вторникам, четвергам и субботам. Правда, там Уинн ему только мешала. Они чуть ли не каждую ночь ходили вместе по клубам, посещали концерты, показывали ролики Тода, но сама Уинн практически ничего не делала. Кейдж не мог понять, почему она выглядела такой счастливой.
— Потому что я влюблена. В первый раз в своей жизни.
— Я рад за тебя. Поверь мне. — Они сидели в пабе за кружками светлого пива, ожидая, когда Тод закончит работу и придет пообедать с ними. Было темно, а во мраке всегда легче лгать. — Но сколько это продлится? Когда ты наконец сама чем-нибудь займешься? Лично?
— Чтобы стать знаменитой? Как ты? — Уинн тихо засмеялась, водя пальцем по краю бокала. — А почему ты сейчас об этом думаешь, а, Тони? Ты же сам говорил, что мне нужно будет отдохнуть после окончания учебы.
— Я о многом думал с тех пор, как ты уехала с Тодом. Ты же можешь поступить в любой университет. В какой захочешь.
— Ты и сам знаешь, как Тод относится к университетам. Хотя я подумываю поступить на какие-нибудь бизнес-курсы. Хочу стать его менеджером. Тогда у Тода будет больше времени на творчество. Тод очень хорош. Он постоянно учится — вот что самое потрясающее. А ты уже видел «Сожженный Лондон»?
Кейдж кивнул.
— Девушку узнал?
— Конечно.
Уинн улыбнулась. Она действительно гордилась тем, что снялась в клипе Тода. Тони понял, что план его бездействия пошел совершенно не так, как он рассчитывал. Придется разрушить их роман, или он никогда не получит Уинн назад.
— У меня хорошие новости, — сказал Тод, скользнув на сидение рядом с ней. Они поцеловались. — Я пробил свою идею, и мне дали задание снять тридцатиминутный фильм о свободном фестивале.
Уинн обняла его.
— Это здорово. Я знала, что у тебя все получится.
— Свободный фестиваль? — спросил Кейдж. — Ты о чем?
— Да ты же знаешь, друг. — Тод допил пиво Уинн. — Ты же постоянно о нем рассказываешь. Благодаря тебе у меня и появился этот замысел. Я собираюсь снять фильм о празднике солнцестояния. В Стоунхендже.
История не зафиксировала тот момент, когда люди впервые употребили наркотики около Стоунхенджа. Но можно сказать с большой уверенностью, что на первом свободном фестивале, проведенном в 1974 году, публика испробовала все психотропы, популярные в то время. Морская пиратская станция «Радио Каролина», не скрываясь, призывала слушателей приехать к Стоунхенджу на праздник «любви и озарений». В тот год на день солнцестояния целая орда нечесаных музыкальных фанов лет восемнадцати — двадцати пяти разбили лагерь в поле рядом с автомобильной парковкой. Тогда их музыку называли роком, причем без всяких двусмысленностей и каламбуров. Пустое пространство вокруг камней заполнили палатки и типи, машины и вагончики. Кричали электрогитары, а летний ветер разносил вокруг запах марихуаны. Сохранились записи тех первых фестивалей. Здесь собирались самые разные люди, но все они сидели на галлюциногенах: парочка из Де-Мойна со стеклянными глазами и в одинаковых полиэстеровых рубашках, улыбающийся инженер из Токио, снимающий все подряд, молодая мать из Лутона, кормящая новорожденного младенца прямо на Алтарном Камне, констебль из Эймсбери, стоящий за пределами внешнего круга, скрестив руки за спиной, друидесса из Лейчестера в белых церемониальных одеждах, длинноволосый подросток из Доркинга, сумевший взобраться на большой трилит и выкрикивающий оттуда что-то об Иисусе, НЛО, солнце и «Битлз». Для наркоманов этот праздник был одним из лучших «обрамлений» в мире. Пионеры психотропов изобрели красочный термин для описания столь радикального опыта, его чувственных встрясок и завораживающей странности всей обстановки. Они называли свободный фестиваль Стоунхенджа «мозготрахом».
Уинн и Тод перевезли спальную капсулу из Баттерси в Стоунхендж на пятидневный фестиваль. Тысячи ей подобных лежали рядом со старой парковкой в стороне от шоссе А360 и купола, защищающего старые камни. Они походили на огромные белые пилюли «полета», рассыпанные в траве. Между ними виднелись натянутые пузыри, палатки из гортекса самых разных форм, ховеры и машины, даже люди, просто сидящие на складных стульях под яркими зонтиками. Кейдж остановился в Эймсбери и наблюдал за празднеством по телесети в номере гостиницы.
