Макс Барри - Человек-машина
— Вы покрасили Зет-линзы.
— Это чисто косметическая процедура. — Джейсон подъехал ближе в офисном кресле. — Но людям нравится. Что скажете?
— Функции не мешает?
Он покачал головой:
— Всего лишь добавили чип для фильтрации определенной частоты.
— Похоже на очередное усложнение. Еще одна область потенциального сбоя.
— Работает отлично.
— Никогда не жертвуйте функцией ради внешнего вида, — возразил я. — Это порочная практика.
Но линзы были и вправду красивы.
Я поручил Альфе заниматься гормональной регуляцией. Бету поставил на улучшение сенсорики. Гамму — на всякую всячину, связанную с руками. Моим тайным мотивом было желание лишить их свободного времени, чтобы замедлить разработку Z-линз. Похоже, это сработало. Но тут я увлекся ими сам и понял, что могу настроить линзы для восприятия невидимого спектра — инфракрасного и ультрафиолетового излучения. Я не знал, кому и зачем это понадобится, но видел, что сделать можно. Я потратил несколько дней на опыты с прототипом — использовал очки, а не линзы, так как технология одинакова, но не приходится возиться с миниатюризацией — и нацепил их. В инфракрасном спектре мир полыхнул пурпуром, а люди выглядели как светящиеся мозги и сердца. На Контурах горели три точки: батарейный отсек и копыта; прочие части оставались холодными и черными. Ультрафиолет мало чем отличался, за исключением сияния белых халатов, ламп и некоторых поверхностей. Это несколько разочаровывало. Но мое отношение к Z-линзам изменилось к лучшему, и я прекратил задерживать их разработку.
Когда я вышел из третьей лаборатории, меня уже поджидали. Впереди неуклюже стояла Мирка — та, что колола меня иголками. Она изменилась. Я не брал в расчет флюоресцирующие зеленые глаза. Джейсон подтолкнул ее локтем, но она молчала.
— Мы это сделали, — сказал он.
— Сделали — что?
— Научились управлять селезенкой. — Он потянулся к Мирке, но замялся. — Покажи сама.
Мирка задрала рубашку. Я сразу обратил внимание на подтянутый живот. Потом — на железную заплатку.
— Простой электростимулятор, — пояснил Джейсон. — Проблема была в воздействии на конкретные нервы. Помогла, конечно, прежняя ножная работа.
— Ножная работа, — хихикнул кто-то.
— Обратите внимание на кожу Мирки. Мы накачиваем ее эстрогенами и прогестероном. Видите разницу?
Я ее осмотрел. Она не улыбалась, но выглядела прекрасно. Отличие, которое я отметил, заключалось в здоровье. Она стала более привлекательной версией себя самой.
— И волосы стали гуще.
— Вы провели испытание на людях без моего разрешения?
— Гм, — стушевался Джейсон. — Да. Простите. Мы собирались спросить, но вы были заняты.
— Могли бы и подождать.
— Да, могли. Извините.
Я смотрел на Мирку.
— Мы сделали неправильно? Нам просто хотелось быть похожими на вас. Стать собственными подопытными кроликами.
— Я счастлива, что решилась, — подала голос Мирка. Глаза ее на безупречном лице сверкали, как у кошки.
— Это всего лишь безопасный способ испытать управление внутренними органами, — заметил Джейсон. — Просто подтверждение идеи. Это же нормально?
Я не мог придумать, как сказать ему «нет».
— Да.
У Джейсона камень с души упал. Начались смешки.
— Я так и думал. — Кто-то толкнул его локтем.
— Мы так увлеклись, нам хотелось увидеть, куда это нас заведет.
Я кивнул, не отрывая взгляда от Мирки.
— Будущее творится на наших глазах, — изрек Джейсон.
Итак, не приходилось удивляться, что к концу недели у половины лаборантов была идеальная кожа и красочная шевелюра. Я предвидел, что так и случится, но все-таки был озадачен. В ученой среде стремление быть привлекательным оценивалось, как правило, негативно. Оно означало предпочтение досуга разработке чего-то полезного. Даже использование средств для волос и косметики предполагало смещение приоритетов. Как будто важнее оказывался внешний вид вещей, нежели принцип их действия. Нам нравилось взирать на привлекательных людей. Мы ждали этого от наших кинозвезд и телегероев. Но мы не уважали этого. Мы считали, что физическая привлекательность обратно пропорциональна интеллекту: взять хотя бы нас.
В лаборатории я привык видеть прыщи, синяки под глазами и кожу цвета утопленника. Волосы всклокочены или собраны в хвост. Это были признаки хорошей лаборатории. Теперь же она выглядела как в рекламе косметических средств. Не вполне. Лаборанты оставались неуклюжими и плохо одетыми, страдали избытком веса или, наоборот, крайним истощением. И тем не менее. Все выглядело неправильно.
Кассандра Котри оставила мне сообщение. Когда я не ответил, она оставила еще три, и в итоге в дверь Стеклянного кабинета постучал молодой человек в изящном костюме и очках в тонкой оправе. Все уставились на него, ибо никто никогда не стучал при входе в Стеклянный кабинет. Туда просто входили, делали что нужно и удалялись. Вошедший переводил взгляд с одного лаборанта на другого, пока не остановился на мне:
— Доктор Нейман?
Я молча смотрел на него — какого черта, титановые ноги имелись у меня одного. Галстучники, они были такие; упорно старались не замечать меня ниже пояса. Мне всегда хотелось сбежать от них к инженерам, которые пучили глаза, показывали пальцем и останавливали меня, чтобы расспросить. Правда, от них мне хотелось сбежать к галстучникам.
— Кассандра Котри просила узнать, не найдется ли у вас минута времени.
Я поглядел сквозь зеленое стекло на лаборантов: они испытывали дистанционное управление парой роботизированных рук. Я знал, что, стоит мне выйти, они устроят дуэль на этих самых руках.
— Если нет, буду рад подождать. — Он оглянулся в поисках стула.
Когда мы подошли к кабинету Кассандры Котри, он постучал, коротко мне улыбнулся и исчез.
— Входите, — раздался голос Кассандры Котри.
Я открыл дверь и процокал внутрь. Ее стол был завален небесно-голубыми папками.
— Чарли, — она обогнула стол и заглянула мне в глаза, — как ваши дела? В порядке?
— Да.
Она прикрыла дверь. Я оглянулся и увидел, что Кассандра Котри уставилась на мои копыта. Я немного порвал ковер:
— Извините.
— Вы теперь в них запросто ходите?
— Да.
— Давайте обсудим это. Не уверена, что в них стоит ходить за пределами лабораторий. С точки зрения испытаний.
— Я ношу их, чтобы улучшить нервный интерфейс. — Это было своего рода правдой.
Она отмахнулась:
— Я не затем вас позвала.
Я ждал, пока она не скажет, зачем же меня позвала. Она подошла к столу, порылась в бумагах, вновь развернулась ко мне, оперлась задом о столешницу и сложила на груди руки. Очаровательная поза. Прямо из каталога.
— Ваша продукция вызывает большой резонанс.
— Понятно.
— В частности, Лучшие Глаза и Лучшая Кожа.
— А, вы имеете в виду Зет-линзы и гормональный контроль…
— Я пользуюсь рыночными наименованиями. Это то, что… — Кассандра Котри взмахнула руками. — Все это спускается сверху.
— Хорошо.
— Не ожидала, что вы займетесь косметикой, Чарли. Мне казалось, что вам ближе… более приземленная, жесткая медицина. — Меж глаз ее пролегла складка. — Вы носите Лучшие Глаза?
— Нет.
— Я не пробовала. — Она чуть пожала плечами. Глаза у нее были светло-голубые. Привлекательные. Но не неоновые. — У некоторых топ-менеджеров они есть. Произвели фурор. Я имею в виду цветные. Те, что были до них, никому особенно не понравились. Мы считали их сугубо научной разработкой. Потому что понятно, что никто не захочет расхаживать с белыми глазами. А теперь эффект сразу функциональный и косметический. Это… что ж, это мечта. — Пауза. — Вчера я спустилась в вашу лабораторию. У вас было заперто. Но я видела ваших ассистентов. Пользующихся… Глазами и кожей. Это… короче, поражало воображение. Они выглядят восхитительно. Я не верила глазам. Я буквально не могла согласиться, что это те же самые люди. Потому что я уже не раз бывала у вас, Чарли, и без обид, но привлекательной их компанию назвать было трудно. И это хорошо. Такой наружности мы и ждем от наших ученых. Я не хочу сказать — требуем. Я имею в виду, что такие они обычно и есть. Люди технического склада ума идут в лаборатории, а мы с нашими социальными, если угодно, навыками — в менеджеры. Я не к тому, что мы выглядим лучше. Я к тому, что обычно бывает подобное разделение. Если кто-то вроде меня вдруг возьмет и поставит себе на голову… я не знаю… металлическую заплатку, которая сделает меня компьютерным гением, то ваши лаборанты встанут на дыбы. Да и вы сами, правда? Вы подумаете: «Секундочку — что себе позволяет эта скуластая курица?» Вы скажете: «Какого черта — я положил жизнь, чтобы разобраться в компьютерах. Не отходил от них ни дня. А теперь хватает заплатки? Это несправедливо». — Она кивнула. — Как если бы столкнулись миры. Немного похоже. И я не прошу прекратить. Ни в коем случае. От вас ждали именно этого, но получили в сто раз больше. Это успех, но успех столь серьезный почти всегда оборачивается чем-то совершенно иным. Вы понимаете? — Она завела выбившуюся прядь за ухо. На обратном пути ее рука задела челюсть. — Знаете, Чарли, как часто я хожу в спортивный зал? Каждый божий день. — Она рассмеялась. — Не знаю, зачем это вам рассказываю. Никакой связи. Итак, каковы ваши дальнейшие планы? — Она положила ладони на край стола. — Поделитесь.
