Елена Кутузова - Соло на грани
Мужчина ругался, рассекая бьющуюся плоть. Умирающий ктулху дергался, не поранить спеленатую им Эру оказалось непросто. Но он справился. Отцепил присоски, и, подхватив потерявшую сознание девушку, кинулся вдоль дороги.
В кустах укрывался от чужих глаз мотоцикл. Мужчина усадил Эру на седло, сам устроился сзади. Эра обмякла, норовя сползти на землю. Тогда мужчина просто привязал ее к себе и положил руки на руль, заключив девушку в объятия. Взревел мотор, и мотоцикл понесся по дороге, тщательно обходя места, охраняемые видеокамерами.
Старый мотель на заброшенной трассе послужил убежищем. Комната, в которую мужчина занес Эру, имела обжитой вид, застеленная чистым покрывалом кровать, стол с пепельницей, тарелка с подсохшим печеньем… С носика подвесного умывальника срывались капли, с легким чмоканьем ударяясь о поверхность воды в подставленном ведре.
* * *«Кап», «кап»…
«Щелк», «щелк» – отбивал такт метроном. На третий – вспышка боли. Сильная, яркая, застилающая сознание… Тихий голос из прошлого… Он всегда успокаивал, даже когда тело отказывалось подчиняться после целого дня тренировок и гудели расквашенные колени и кулаки…
– Тише, тише… Сейчас станет легче…
– Эра, не дергайся, – звонкий голос Ири пробивается сквозь застилающий сознание туман. – Будешь терпеть – я тебе сыграю. Просто так сыграю, без резонанса. Хочешь?
Она всегда хотела. И затихала, терпя боль от антисептика. А Ирида подносила к губам тэгын, и тихая мелодия прогоняла боль…
Но почему сейчас флейты не слышно? Только обещание. И боль на каждый третий счет. «Раз-два-три, раз-два-три…» – они танцуют вальс. Эра и Хен Мин. Она смотрит на него, но побратим не отрывает взгляда от приникшей к флейте Ириды…
– Oппa! – возмущается Эра, когда партнер в очередной раз наступает ей на ногу. – Я же считаю, слушай!
– Прости! – Хен Мин смущенно улыбается, делает несколько шагов в танце и снова сбивается.
– Нет, так не пойдет. Ири, давай я играть буду! А то он мне все ноги оттопчет. А они и так болят – попрыгай целый день по бревнам!
Сестра смеется и отдает флейту. Эра подносит тэгын к губам, и ее пронзает невыносимая боль, скручивая тело в судороге, перехватывая дыхание и при этом заставляя кричать, срывая голос.
– Тише, тише! – Кто-то крепко обнимает за плечи.
Боль усиливается, но она уже другая, просто боль от потревоженных ран. Звуки проступают сквозь кровавую пелену, но слушать их сил не осталось. Даже глаза открыть невозможно, словно к ресницам привязали тяжелый груз. Но этот голос… И Эра, собрав волю в кулак, поднимает веки.
– Oппa? – Это все, на что хватило сил.
Мужчина осторожно уложил потерявшую сознание Эру обратно на кровать. Ее губы шевелились. Наклонившись, он разобрал имя:
– Ли Хен Мин?
– Да, малыш… Ли Хен Мин… А теперь спи, твой оппа рядом, он не даст тебя в обиду.
Когда девушка успокоилась, мужчина осторожно прикрыл перебинтованное тело одеялом и поднял с пола стальную миску, полную хитиновых игл. Судя по тому, что Эра успокоилась, он вытащил все. Наркотик тоже выполнил свою функцию. Но кислота, впрыснутая в мышцы, продолжала разрушать плоть, требовался антидот. Однако перевозить девушку в таком состоянии означало убить. Этого Хен Мин не мог допустить и решился на крайний шаг.
Оставлять раненую в одиночестве было опасно, но еще опаснее – лишить ее квалифицированной помощи. И, заперев комнату снаружи, Хен Мин снова оседлал мотоцикл.
Вернулся он через три с половиной часа. За ним следовал автомобиль. Водитель, не задавая лишних вопросов, достал с заднего сиденья объемную врачебную укладку и вошел вслед за Хен Мином в мотель.
Эра еще не пришла в себя. Мечась в беспамятстве, она упала с кровати, но не чувствовала боли. С потрескавшихся губ слетали обрывки фраз, имена, давно забытые многими. Хен Мин спешно подхватил ее на руки. Жар кожи обжег даже сквозь ткань куртки. Взгляд мутных карих глаз метался по комнате, не в силах сфокусироваться.
– Дайте ей воды! – Врач привычно взял на себя заботу о больной.
Пить Эра не могла, пришлось вливать прохладную воду с ложки. Глоток за глотком, медленно, не спеша.
– Пока хватит, иначе стошнит. – Врач снимал бинты. Под ними багровели жадные рты чернеющих язв. – Ох, как ей досталось. Странно, что она до сих пор жива… вы ничего ей не кололи?
– Две дозы стандартного антидота. – Хен Мин с тревогой всматривался в лицо собеседника.
– Мало. Да и обработано… топорно. Водой промывали?
– Да. Антисептика не хватило.
– Да понятно… Тут ведро надо, а не флакончик. Хорошо еще, все иглы вытащили. Ну, приступим!
Тонкий зонд нырял в разверстые пасти язв на всю глубину. Антисептик пенился, вымывая яд и разложившуюся плоть. Сначала опустел один флакон, потом второй. Но на дне чемодана их было достаточно.
Хен Мин, что есть силы, удерживал рвущуюся из его рук Эру. Она сорвала голос и больше не кричала, только хрипела, когда очередная порция лекарства касалась ран.
Пытка длилась больше двух часов. Закончив, врач ввел антидот, сделал жаропонижающий укол и велел:
– Меняйте повязки каждые четыре часа. И следите, чтобы мазь попадала в глубь раны, а не только смазывала поверхность. Если температура снова поднимется – уколите вот это, – он протянул упаковку с ампулами. – Но не чаще трех раз в сутки. И раз в день – вот это. Только осторожно, не переборщите. Привыкание наступает очень быстро.
– Спасибо. – Хен Мин осторожно положил укладку с тремя красными ампулами на стол.
Счет, выставленный врачом, казался немыслимым, но Хен Мин заплатил наличными, не торгуясь – услуги подпольных докторов всегда ценились высоко. И долго смотрел вслед отъехавшему автомобилю. Потом повернул голову:
– Все готово?
– Да, Мастер. – Из соседнего номера мотеля вышел мужчина.
Мотоциклист уехал первым. Теперь он не скрывался от камер на дороге, да и полицейских постов не избегал. Так же, как и комфортный автомобиль с низким клиренсом, который покинул мотель через час после визита врача.
Хен Мин оглянулся, глядя в заднее окно автомобиля на удаляющееся здание. Это место перестало быть убежищем. А комната, которая служила верой и правдой несколько лет, выгорит дотла уже часа через два. Оставалось только молиться, чтобы туда не занесло случайного путника.
Эра застонала. Хен Мин тут же наклонился к ее лицу. Жара не было, значит – боль. Но в укладке уже не хватало одной ампулы, а использовать вторую было нельзя.
– Потерпи, малышка. И умоляю – выдержи! Я не могу потерять еще и тебя…
Молодой человек, сидящий рядом с водителем, обернулся на этот шепот:
– Мастер, кто она?
– Кто? – улыбка чуть изогнула четко очерченные губы. – Считай, что наша последняя надежда.
* * *Ставр уже не знал, что его больше бесит – постоянные допросы или непрекращающиеся обследования. В такие минуты, вспоминая Эру, он готов был крушить все вокруг – у девушки были все причины никому не верить.
Взрослый мужик сломаться готов, а уж девчонка… Но мысль о Приме отрезвляла. Она выдержала, значит, выдержит и он. И остальные выдержат. Пока смысл вопросов не изменился, значит, ничего нового генерал не выяснил.
Но эта надежда оборвалась на четвертый день. Тотальная проверка нашла следы проникновения в систему, хранящую секретную информацию, с компьютера архива. Заодно подняли и бумажный. Отсутствие пыли на определенных папках конкретно указало виновника. И все началось по новой.
– Капитан Гордеев. – Генерал даже не думал покидать институт, пока не найдет воспитанницу. – Вы должны понимать всю серьезность ситуации.
– Я понимаю, господин генерал.
– А мне кажется – не совсем. И я снова спрошу: что рассказывала о себе Эра?
– Я отвечу так же: почти ничего. Только то, что после гибели родителей вы стали ее опекуном. И о смерти сестры.
– Капитан, я очень ценю ваш дух отрядного братства, но очень рекомендую передумать. Пока мы спрашивали вас по-хорошему, но арсенал возможных методов, как ученых, так и военных, вежливостью не ограничивается. Так вы подумаете?
– Я постараюсь вспомнить еще что-нибудь, господин генерал. Но не гарантирую.
– Тогда я вам это гарантирую. Правда, помощь будет очень неприятной. – Мэтью Рой нажал кнопку под столом, вызывая конвой.
Ставр волновался. Не за себя – за отряд. У Алеся достаточно сил и опыта, но вот остальные… выдержат ли? Особенно тревожили Ян и Ши Ху. Молодые парни могли не выдержать морального давления. Да и невозмутимого Дмитрия нетрудно сломать препаратами.
Сигналов для общения уже не хватало. Они давали возможность поддержать друг друга, но не скоординировать действия. Ставр лежал, закинув руки за голову, уставившись прямо в глазок камеры. Неожиданно она дрогнула и… отвернулась. Щелкнул дверной замок. На пороге, сжимая в руках коммуникатор, стоял Ян.
