Люси Сорью - 17 - Prelude
В конце концов, что-то надо было менять.
А между тем я и оглянуться не успел, как перед нами открывались автоматические ворота в док по улице Сисайд Авеню, номер 2. Впервые за последние пять дней я сумел лицезреть нашу воздушную баржу, "Манту". Главным преимуществом дирижаблей было то, что они могли перевозить большие грузы на любые дистанции и в любом направлении. И хотя дирижабли считались слишком ненадежными и уязвимыми, в середине двадцать первого века они переродились окончательно.
Теперь уже можно было придать дирижаблю достаточное ускорение. Можно было дать ему прочный и легкий корпус. Миниатюризация термоядерного реактора дала воздушному кораблю мощный и долговременный источник энергии. Гелий, державший дирижабль в воздухе, был укрыт в бронированных и защищенных магнитными полями баках внутри корпуса. Воздушный флот пережил свое второе рождение: становились в строй воздушные корабли, как гражданские, так и военные. Ракетоносцы, баржи, авианосцы, грузовые корабли, пассажирские лайнеры, носители для космических кораблей.
А "Манта" что? "Манта" была списанной китайской баржей класса "Хонгли", слегка модифицированной и с меньшим количеством вооружения, так как она считалась, вообще говоря, гражданским судном. К несчастью, кое-где на Ближнем Востоке и в Африке, да и еще в некоторых местах земного шара, процветало воздушное пиратство, и отбиваться воздушным судам, даже гражданским, как-то да надо было. А сверх этого — ничего, "Манта" была исключительно тыловой машиной, осуществлявшей транспортировку, развертывание и ремонт штурмовых комплексов. Для ускорения развертывания у баржи была паровая катапульта и баллистические ракетные шахты. И ракеты, специально под эш-ка сделанные, были, вот только немного их было.
Люки отсеков эш-ка в гондоле баржи были распахнуты, и оттуда доносилась сейчас вся какофония звуков, присущая ангару эш-ка. Внимание же привлекало другое: на швартовочном трапе, задрав голову кверху, стоял главтех Александер Антонеску.
— Сэа!! Слазь оттудова, хуже будет!! — орал он сидящей на верхней створке люка Сэа Темпести, на что та, болтая ногами, отвечала:
— Доберись сперва!
— Вот и доберусь!! Еще раз повторяю: слазь оттудова, живо!!
— А то что мне будет?
— Упадешь, башку расшибешь!!
— Пошел ты!
— Чего-чего?! Ты, девочка, хоть знаешь, кого посылаешь?!
— Вшивого технаря из вшивой Румынии, а что?
— Чего-о-о?! Да ты… да я тебе… — вскипел Антонеску, не находя слов для гневной отповеди. Попросту обложить Сэа матюгами ему не давала врожденная интеллигентность и правильное воспитание, и несчастный главтех попал в трудное положение: приличные эпитеты уже закончились, а неприличные употребить никак нельзя.
Аоки хихикнул и пожал плечами, широко разведши руки в стороны: мол, c'est la vie.
— Эй, Антонеску! Проблемы?
— А то! — отозвался тот. — Управы на нее нету! Технику безопастности соблюдать положено! А вдруг упадет? Вдруг расшибется? Ты ж пойми меня, Аоки, правильно: девочка — не эш-ка, ее по частям не соберешь, если вдруг что…
— Не беспокойся, я все понял. — заверил его Кимэра и отстранил его в сторону, сам встал на трап и крикнул:
— Сэа!! Угадай, кого я привел?!
— Чего? Ану дай глянуть!.. — Сэа пригляделась и чуть не свалилась с края люка. — Лелуш?! Ты, что ли?!
— Да, я. — наглым тоном заявил я. — А что?
Темпести с верхотуры как ветром сдуло; в мгновение ока она оказалась на трапе, а затем подскочила ко мне — и не успел я опомниться, как ее пальцы сомкнулись у меня на горле и она начала меня душить.
— Сволочь ты!! — заорала она мне в прямо в лицо, не ослабляя хватки и продолжая трясти меня туда-сюда. — Понял?! Сволочь!! Порезали тебя, да?! Думать уже забыл, да?!
В своей праведной ярости она передавила мне горло так сильно, что я и слова-то не мог вымолвить, и был вынужден оглашать воздух хрипением пока, наконец, Сэа не отпустила меня ровно настолько, чтобы обхватить поперек туловища и притиснуть к себе так сильно, что воздух вылетел у меня из легких второй раз подряд.
— Из-из-извини…
— Урод ты бесчувственный. — печально вздохнула Сэа. — Ладно, так и быть, прощаю. Куда ж ты от меня денешься-то…
Отпускать она меня не спешила. Пришлось очень попросить. А Антонеску, тем временем, под шумок отчалил в сторону своего царства, ангаром именуемого, напоследок отпустив комментарий на тему "милым ругаться — только тешиться". Я предпочел эту фразочку пропустить мимо ушей.
В последующей задушевной беседе в носовой кают-компании Сэа, с удовольствием выслушав мой рассказ о сегодняшних событиях, всецело мой поступок одобрила.
— Так ее! — заявила она, сжав руку в победном жесте. — Знай наших!
— Тем не менее, это неприлично. — тут же возразил Аоки. Я уже было подумал, что сейчас лекция о морали начнется заново, но бывалого самурая тут же осадила Темпести.
— А ты войди в его положение. Парень только из филактерия, валялся в симстиме два дня, еще не отошел, а тут на него бац и выливают ведро ненужной ему информации, его при этом не спросив. Что ему было делать?
— Вообще говоря, сжать зубы и терпеть. — вставил я. — Но я этого не сделал. Нет мне прощенья.
— Спокойно, отставить панику. — заверила она. — У тебя на прощения годовой абонемент. А может и полугодовой. Помни мою доброту!
— Припомню, а как же. Только об оплате и подумать боюсь…
Кимэра только руками всплеснул, но решил промолчать. А я же под конец дня чуть ли не был удушен еще один раз, но сумел вовремя скрыться от переизбытка чувств Темпести подальше от дока.
В небе из-за туч выглядывала луна, волны синхронно ударяли об песок на берегу, вода серебрилась от лунного сияния, а я бродил в ночи по побережью, взбивая носками туфель песок, любовался на серебристое море и лишь изредка отхлебывал из заранее захваченной фляжки горьковатой, но согревающей "отвертки". А вернувшись под утро на "Манту", я кое-как добрел до своей каюты, грохнулся спать и проспал весь следующий день.
Остров Подножие я, вместе с Аоки, Сэа и обещанным извинением от полковника Лэндлайт, покинул следующим утром.
Глава V
о. Синамурадзима, учебно-тренировочный плац эш-ка
— Надерешь мне сегодня задницу по первое число? — задорно спросил я.
— Не вопрос! Сейчас ты у меня потанцуешь, братец! — в тон мне ответил Лейдзи.
Кулак ударился об кулак, и мы одновременно, не сговариваясь, побежали к своим машинам, стоявшим в противоположных концах прямоугольного плаца в коленепреклоненной позе. Я быстро добежал до "Кросс Трайфорса", просунул ногу в петлю посадочного троса и дернул за него. Трос поехал вверх, а я еще успел развернуться и увидеть, как точно так же поднимается в кабину своего "Юстикатора" Второй.
Меня обдало горячим воздухом из радиаторов. Я напоследок помахал трибунам и запрыгнул в кабину, приземлившись на тут же надувшиеся подушки ложемента. Поймав меня, они начали немедленно сдуваться.
— Задраить люк, перевести реактор в режим полного функционирования. — скомандовал я, пристегиваясь и надевая нейрошлем. — Мощность реактора?
— Выработка энергии на 30 %, тренировочные ограничители активированы. Люк закрыт.
Я щелкнул переключателем нейроинтерфейса. На пластине шлема, посередине лба, загорелась крошечная зеленая надпись на прямоугольном табло — "ONLINE".
— Внимание: нейроинтерфейс оператора подключен. Передать управление на оператора?
— Да. Держать каналы связи открытыми, это же тренировка. Да и мне хочется немного покричать.
— Принято. Последний запрос не понят. Повторите ввод.
— Заткнись.
— Принято.
— "Юстикатор" вызывает "Кросс Трайфорс". Эй, мироненавистная кляча, ты еще не струсил?
— Удивлен, что ты не убежал обнимать родную пробирку, отчаяние ходячее. — бодро ответил я.
— Пофиг вообще. Отчаянием я упиваюсь, мне это даже нравится, а ты только ходишь и хнычешь сам себе в жилетку. Вон, на груди у Сэа поплачь, ей понравится.
— Пошел ты. Меня не интересует, знаешь же.
— Это, типа, женоненавистник на проводе?
— Я такого не говорил. А ты, — да, ты! — давай-ка подготавливай свою сраку. — в подтверждение моих слов я ударил кулаком "Кросс Трайфорса" об ладонь, уже встав во весь рост.
— Внимание, мальчики! Лелуш, Лейдзи! — раздался по параллельному каналу голос заместительницы Синдзи, Юки Утады. Заместительница, она же одновременно помощница, любовница, страсть всей жизни и правая рука самого младшего Синамуры стояла на трибуне, заботливо отгороженной от плаца двадцатиметровым прозрачным барьером из алмазоплетенного стекла, приложив палец к ушку: — Давайте, у нас мало времени! Оружие к бою и вперед!
