Уильям Бартон - Лучшее за 2004 год. Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк
Лунная станция совсем не означала возрождения интереса к космическим исследованиям.
— Космос никогда особо не притягивал людей, — сказала Зуи. — Космос — это просто дыра. Как только мы поняли, что мы одни во Вселенной, что, кроме нас, здесь никого нет, пропал смысл космических исследований.
Нет блестящих враждебных космических городов, нет галактических империй, которые могут превратить нас в друзей, рабов, пусть даже просто заметить. Никаких суперинтеллектов, никаких злобных сущностей. Никаких фей, ангелов, богов, — все это оказалось детскими фантазиями.
— И неудивительно, — сказала она, снова ткнув пальцем вверх. — Взгляните на Землю. Старый добрый дом. Она прямо кишит жизнью миллионов видов. Что бы мы ни делали, ничто не смогло ее сломить. Жизнь так и бьет ключом из каждой расселины, из каждого уголка. На этой планете идеальная атмосфера и окружающая среда: тепло, достаточно влаги и пищи, и все же…
Все же?
— Все же даже там жизнь возникла лишь однажды. Лишь однажды. Весь этот клубок разнообразных животных, растений, плесени, жуков, лошадей, птиц, червей, слизи — все это вариации одной-единственной жизненной формы. Один-единственный, таинственным образом повторяющийся виток ДНК. Даже на родной Земле, нашей старой, доброй, родной планете это произошло лишь один раз. Как же мы могли рассчитывать, что найдем нечто подобное где-то еще во Вселенной?
Они держались за руки. Зуи подняла свою, а вслед за ней и руку Коула из воды, и они с удивлением и нежностью смотрели на собственные руки, словно перед их глазами свершалось некое чудо. Чудо, которое подходит к концу.
Голубая планета Земля повернулась к ним Африкой. «Бедная Африка», — подумал Коул. Очертания континента почти не изменились. В конце концов, миллион лет — это всего лишь мгновение.
Он рассказал Зуи, каково было африканцам миллион лет тому назад.
— Частично из-за предрассудков, но частично и из-за того, что Африка действительно развивалась медленнее других континентов.
Ли вернулся после осмотра растений и снова сел на край ванны, опустив свои маленькие, белые ноги в воду. Он с грустью покачал головой и произнес:
— Дурацкое объяснение, особенно если взглянуть на него с расстояния в миллион лет. Африка казалась отсталой только сквозь узкое окошко нашей собственной эпохи.
— Извини, — сказал Коул. — Наука развивалась в Европе. Европа первая полетела в космос. Европа первая пересекла Атлантический океан. Может быть, Китай тоже был на это способен, но он этого не сделал. Африка же оказалась далеко позади.
— Ты зря так уверенно говоришь, — парировал Ли. — Существуют признаки того, что африканцы могли переплывать Атлантический океан за пять веков до Колумба. Европейцы тоже переплывали, но они даже не заметили этого. Потому что мир был еще не готов. Когда же он стал готов, человеческая культура повсеместно запылала огнем науки. Пять веков от тысяча пятисотого года до двухтысячного были кратким мигом в истории нашего вида. Даже короче мига. Наука просто не могла не зародиться в этом тесно переплетенном клубке человеческих культур. Мир созрел для этого, и это случилось, случилось в Европе, а не в Китае, Индии или Африке. Ну и что? Когда бросаешь палку в огонь, один из ее концов загорается первым. Но безразлично, какой именно конец, ведь палка та же самая.
— Огонь. — Зуи перевела разговор в другое русло. — Вот единственное, чего мне не хватает на Луне. Огня. Будь у меня возможность развести тут костер и смотреть на пламя, я бы никогда не чувствовала себя одинокой.
— И я тоже, — поддакнул РВР.
Зуи протянула руку и погладила его. Коул заметил это и сделал то же самое. Как будто дотронулся до живого существа. Ли поставил свой мини компьютер так, чтобы было видно, когда замигает курсор.
— Думаю, лучше отказаться от этого вашего «Дорогого Аббатства», — сказала Зуи. — И так в жизни каждого человека достаточно горя и катастроф, зачем сознательно усугублять все это?
— Интересно, — заметил Коул. — Ли, а что скажешь ты?
— Я думаю, что первые сто пятьдесят тысяч лет человеческой истории так изобиловали катастрофами и страданиями, что какая разница — одной больше, одной меньше? К тому же в данном случае эффект может оказаться положительным.
Коул содрогнулся, несмотря на то что вода была теплой.
— А что думаешь ты, РВР?
— Не знаю. — РВР явно был в замешательстве. — Вы хотите, чтобы я дал четкий ответ?
— Это все равно решать не нам, Коул, — сказал Ли. — Мы здесь всего лишь туристы, мы члены организации.
— Отвечай за себя, Ли. Я ведь говорил тебе раньше…
Словно специально, чтобы оборвать разговор, раздался предупреждающий сигнал компьютера: бип-бип.
Ли был уже одет, он мгновенно поднялся на планер и похлопал рукой по сиденью. Рука его, как курсор, ритмично отбивала такт.
— О'кей, о'кей! — вскричал Коул. Ему не хотелось расставаться с Зуи, он ведь знал, что никогда больше ее не увидит. Но ей, казалось, было все равно; она принадлежала к тем людям, которые с удовольствием говорят «до свидания», а тем более «прощай».
Ли нажал кнопку «ВОЗВРАТ», а остальное вам уже известно.
+10 000 000
Независимо от того, как далеко продвигались они вперед во Времени, путешествие всегда происходило одинаково. Свет, который на самом деле не свет, шум, который на самом деле не шум, — все напоминало взлет воздушного лайнера, и, как любой пассажир, Коул постепенно привыкал к новым ощущениям.
Путешествие во Времени уже не казалось ему странным. Разве он не занимался этим и раньше? Умение представлять будущее человечества — это определенный дар. Неужели это далекое и мирное будущее — результат той последовательности генов, которую они разыскивают? Несомненно, им расскажут об этом Старики, Los Viejos. Зачем же еще они разыскали Ли и Коула в таком далеком прошлом и провели их через миллионы лет в будущее?
Миллион лет! Вместе со своим спутником он несся по белоснежным волнам-барашкам Времени… Он открыл глаза, когда почувствовал, как остановился планер. Ли высвободил свою руку.
Они не дома. Первая мысль, которая пронзила все существо Коула: они не дома.
Они были на деревянной террасе, с которой открывался вид на широкую равнину и горы вдали. Силуэт гор был ему незнаком. До определенной высоты горы были покрыты травой золотистого и янтарного цвета, выше — снегом. Никаких камней, никакого льда, никаких деревьев. Жизнь здесь была не намного разнообразнее жизни на Луне.
— Куда, черт побери, нас теперь занесло, доктор Ли?
— Ты же видишь, что я занят цифрами, доктор Коул. У нас опять новый набор цифр.
Планер остановился перед круглым столом, за которым могли разместиться четыре человека. За столом сидел мужчина и улыбался им. Коул уже стал привыкать к тому, что миры, в которые они попадали, появляются в их сознании постепенно. Он догадывался, что мужчина сидел тут с самого начала и наблюдал за ними, как обычно наблюдают за пробуждающимся ребенком.
— Привет, — сказал ему Коул.
— Привет, — ответил мужчина. — Добро пожаловать. Хотите чашку чая?
— Может, у вас есть кофе? — спросил Ли.
— Конечно.
— Мы оба предпочли бы кофе, если это вас не затруднит.
— Нет, нисколько.
Мужчина был не белым и не черным, он принадлежал к желтой расе; лицо у него тоже было азиатское. Темные волосы стянуты сзади в хвост. На ногах вышитые шлепанцы, которые негромко зашаркали по полу, когда мужчина пошел в дом за кофе. Звали мужчину Хилари, на вид ему было лет шестьдесят. Коул уже не стеснялся спрашивать возраст людей, но люди перестали вести точный счет.
Нет, он не Старик. Коул знал, что спрашивать бесполезно, но все равно спросил.
На улице постепенно темнело. Сначала исчезли из виду горы, потом потемнело небо, свет горел только в доме за спиной. Коул почувствовал волну теплого воздуха, когда дверь открылась и закрылась за Хилари. Он слышал тихую, приглушенную музыку — странно, но она показалась ему знакомой.
— Может, вы расскажете нам, кто такие эти Старики? — спросил Ли. — И где нам найти их… и когда?
— Ага. — Хилари поставил чашки на стол. — А мы надеялись, что это известно вам! — И он объяснил, что Старики всего один раз вышли с ними на связь, чтобы сообщить о прибытии Ли и Коула. Для встречи были выбраны Хилари и его жена Брин, их отправили сюда, в местность без названия; они должны были принять гостей и направить их дальше. Брин уехала на день в Эдминидин в гости к их старшей дочери Пленти. К ужину она должна вернуться.
Хилари не закрыл за собой дверь, и Коул узнал музыку, которая доносилась из дома. Он слышал ее и в Париже. Майлс Дэвис [225], медленные, грустные звуки «Элегии в голубом».
Он спросил про Париж. Хилари никогда о нем не слышал. Европа — это сплошной девственный лес, совсем тихим шепотом сообщил РВР. Крупные города расположены по берегам Тихого и южной части Атлантического океана. Лагос, Бонэр, Горал и другие.
